– Ну, каково? – гордо спросил он.
– Я вижу здесь два колеса и половину телеги, только без лошади.
– Всех лошадей – на скотобойню! – провозгласил Уэзерби. – Мое изобретение, повторенное десятки тысяч раз, сделает лошадей ненужными и очистит города от навоза! Известно ли вам, что с лондонских улиц приходится ежедневно вывозить конские кучи, тысячи тонн! Эти нечистоты могли бы удобрить землю, но их безжалостно сбрасывают в Темзу. Ох, что-то я разговорился!
– Нет-нет, продолжайте, сэр. Если не ошибаюсь, вы используете колеса от прялок, позаимствованные в окрестных деревнях?
– Так и есть, только они соединены по нескольку штук и укреплены железом, чтоб выдерживали… – Уэзерби коснулся своего торса, – груз в сто двадцать фунтов. А вот и седло для того груза. – С этими словами он водрузил седло в середину рамы. – А вот стремена и ремень для вращения заднего колеса, – приговаривал старик, закрепляя длинный кожаный ремень и перебрасывая его через катушку в задней части рамы. – Схватываете суть, доктор?
– Пока пребываю в неведении, сэр.
– Тогда смотрите в оба: сейчас я взойду на трон.
И старик с обезьяньей ловкостью одним прыжком вскочил на кожаное сиденье между неподвижными колесами от прялок.
– И все же, сэр, куда впрягать коня?
– Конь мне без надобности, доктор! Я сам себе конь на полном скаку!
Старик просунул ноги в стремена, и его ступни пошли описывать круги: вверх-вниз, вверх-вниз; от этого заднее колесо пришло в движение и тоже закрутилось под удерживающими раму дощатыми козлами, издавая приятное слуху жужжание.
– Вот оно что! – просиял доктор. – Это машина для получения электрического тока? Изготовленная по чертежам Бенджамина Франклина
45?!
– Да нет же! Разумеется, с ее помощью можно высекать молнии. Но это, милостивый государь, самый настоящий конь, а я – ночной всадник! Вот так-то!
И Уэзерби с удвоенной силой заработал ногами, невзирая на одышку, а задние колеса, не сходя с места, вращались все быстрее и уже не жужжали, а завывали, как сирена.
– Похвально, – бросил доктор, – вот только конь (если эта штука сойдет за коня) и всадник (если вы сойдете за всадника), похоже, далеко не уедут! Кстати, как вы наречете свое детище?
– Об этом я размышляю ночи напролет, год за годом. – Уэзерби, отдуваясь, вращал шпоры. – Может, «быстроход». – Он пыхтел, ноги ходили кругами. – Или «скорокат». Нет, не звучит: похоже на каракатицу. Лучше «скорошаг». Или вот, к примеру… уфф… «убыстряй». Неплохо, а? А можно еще… уфф… «легкоступ», «сократитель», потому что… уфф… он сокращает расстояние и время. Доктор, вы, должно быть, сведущи в латыни? Как там будет… «скорость», «ноги», «колесо», что-нибудь этакое – придумайте название!
– Это же ваше изобретение, вот и дайте ему свое имя – либо «Элайджа», либо, как в Священном Писании, «Илия».
– Но пророк Илия летал по небу на огненной колеснице, так ведь?
– Когда я захаживал в церковь, меня учили именно так. Вы, понятное дело, собираетесь передвигаться по земле. Тогда, может быть, «велосипед»? Тут вам и скорость, и ноги.
– В самую точку, доктор Гофф, в самую точку. А что вы на меня так пристально смотрите?
– Мне подумалось, что великие изобретения всегда рождаются в великую эпоху. Изобретатель – дитя своего времени. Однако сейчас еще не время для таких, как вы. Неужели вас призвал этот век, неужели он отметил вас печатью гения?
Старик Уэзерби дал колесам передышку и широко улыбнулся.
– Нет, совсем наоборот, мы с моей Тильдой – так я ее зову – сами станем центром притяжения, который поманит к себе эпоху. Наша победа увековечит собою нынешний год, век, тысячелетие!
– С трудом верится, – сказал ученый муж, – что вы сможете построить дорогу от забора до города, чтобы претворить в жизнь свои честолюбивые помыслы.
– Бог с вами, доктор, я и не подумаю этим заниматься. Пусть обо мне услышит весь город, а вслед за ним и весь мир – тогда к моему дому сама собой протянется широкая дорога, по которой я совершу восхождение к славе.
– Мистер Уэзерби, вы стремитесь в заоблачные выси, – назидательно произнес доктор, – а между тем ваши корни – на земле, им необходимы минералы, вода, воздух. Вы тратите массу усилий, однако не двигаетесь с места. Сейчас вас поддерживают деревянные козлы, но стоит только от них отказаться, как вы завалитесь набок и переломаете себе кости.
– Скажете тоже. – Уэзерби с новой силой приналег на педали. – Я открыл несколько законов природы, покамест безымянных. Чем большую скорость развивает такое устройство, тем меньше вероятность завалиться вправо или влево – оно будет сохранять прямолинейное движение, если на пути не окажется препятствий.
– На двух-то колесах? Докажите. Сейчас ваше изобретение стоит на козлах. Снимите его, и тогда мы посмотрим, можно ли на нем сохранять прямолинейное движение, не отбив себе задницу.
– Типун вам на язык! – Под тощими ногами старика педали крутились как бешеные, а сам он нагнулся вперед, пряча лицо от воображаемого ветра. – Неужели вы не слышите? Этот стон, гул, шепот. С нами говорит дух скорости, он возвещает незнаемое, невиданное, небывалое – сегодня это мечта, а завтра – боже мой, неужели вы к нему глухи? Да если я выеду на укатанную дорогу, мой конь побежит резвее газели, быстрее растревоженного оленя! Куда там пешеходам! Все экипажи – на свалку! Я буду делать не двадцать миль в день, а тридцать – сорок в час, в один-единственный славный час. Посторонись, Время! Прочь с дороги, живые твари! Это мчится Уэзерби, и нет такой силы, которая его остановит!
– И все же, – настойчиво повторил Естествоиспытатель, – машина у вас закреплена на козлах. Если ее высвободить, можно ли будет удерживать равновесие на двух колесах?
– Проще простого! – воскликнул Уэзерби и, ухватив машину за раму, приподнял ее над козлами.
В считаные мгновения его «путник», «землепроходец», «конь-огонь», выпущенный на свободу, понесся к дверям и вылетел наружу, а доктор Гофф, выскочив следом, закричал:
– Что вы делаете? Не ровен час, разобьетесь насмерть!
– Нет, я порадую душу и разгоню кровь! – прокричал в ответ Уэзерби, и вот он уже ворвался на птичий двор с наезженными дорожками и стал нарезать круг за кругом на своей железной кобыле, обдирая ступни, лодыжки и голени, жадно втягивая воздух и оглашая окрестности громоподобным хохотом. – Ну, что я говорил? Кто тут разобьется насмерть?! Пара ног, пара колес – что еще нужно?
– Силы небесные! – Доктор Гофф вытаращил глаза. – Боже праведный! Как же так?
