Когда с языка мисс Адамс слетел ответ, она сама удивилась:
– Я-то на месте.
– Да, верно. – На его губах мелькнула улыбка. – Не передать, как я рад!
Его взгляд сделался таким пристальным, что она невольно отвела глаза.
– Скажу честно, ваше лицо мне знакомо, но я до сих пор не могу признать в вас мальчика, который был записан в библиотеку…
– Двадцать лет назад! А как он выглядел, этот мальчик, – вот…
Порывшись в тощем бумажнике, он достал несколько фотографий и выбрал снимок подростка лет двенадцати, с лукавой улыбкой и копной соломенных волос – казалось, он вот-вот выпрыгнет из поблекшего квадрата.
– Ах да. – Мисс Адамс поправила пенсне и закрыла глаза, напрягая память. – Сейчас скажу. Сполдинг. Уильям Генри Сполдинг?
Он кивнул и смущенно покосился на фотографию, которую теперь держала в руках мисс Адамс.
– Сильно я вам досаждал?
– Да уж. – Она поднесла снимок к глазам и сравнила его с лицом капитана. – Сущий чертенок. – Фотография перешла обратно к владельцу. – Но я в нем души не чаяла.
– Правда? – Он улыбнулся чуть увереннее.
– Несмотря ни на что – да.
Помолчав, он спросил:
– А теперь?
Мисс Адамс поглядела сначала влево, потом вправо, будто высматривая ответ на неосвещенных полках.
– Пока трудно сказать.
– Извините.
– Нет-нет, это естественный вопрос. Время покажет. Не будем стоять как истуканы, подобно вашим друзьям, которые так и не двинулись с места. Пойдемте. Я сварила кофе, чтобы взбодриться. Кажется, в кофейнике еще что-то осталось. Давайте сюда фуражку. Снимайте шинель. Каталог обменного фонда здесь. Идите-ка сюда, поройтесь в старых формулярах, чем черт… чем судьба не шутит.
– Неужели их не выбросили? – изумился он.
– Библиотекари никогда ничего не выбрасывают. Как знать, кто приедет следующим поездом. Прошу.
Вернувшись с чашкой кофе, она увидела, что капитан замер над алфавитным ящиком, как птица над полупустым гнездом. Он протянул ей старый формуляр с лиловыми штампами.
– С ума сойти! – протянул он. – Надо же, сколько я брал книжек!
– По десять штук зараз. Я, бывало, скажу: «Не положено, мальчик мой», но куда там! И что самое интересное, – добавила она, – ты их читал! А вот и кофе. – Она поставила чашку и терпеливо ждала, пока он с тихим смехом извлекал одну за другой погашенные карточки.
– Не верю своим глазам! Будто и не уезжал. Можно, я их вытащу и за столом посмотрю? – Он показал ей карточки; она кивнула. – Нельзя ли пройтись по залам? Наверно, многое из памяти выветрилось.
Она покачала головой и взяла его за локоть.
– Из памяти ничего не выветривается. Но можно и пройтись. Вот здесь, как и прежде, абонемент для взрослых читателей.
– Как я мечтал сюда перейти, когда мне стукнуло тринадцать! А вы: «Тебе еще рано». И все-таки…
– Перевела?
– Да! Огромное вам спасибо.
Глядя на нее сверху вниз, он припомнил еще кое-что:
– А ведь вы были выше меня.
Ей пришлось поднять лицо кверху, чтобы встретиться с ним взглядом.
– Читатели меня перерастают, но не настолько, чтобы я не могла дотянуться.
Не успел он и глазом моргнуть, как она цепко ухватила его двумя пальцами за подбородок. Он вытаращил глаза:
– Помню, помню. Когда со мной никакого сладу не было, вы ловили меня за подбородок, наклонялись и хмурили брови. Эти сведенные к переносице брови были страшнее всего. Стоило вам таким манером подержать меня секунд десять – и я неделю ходил как шелковый.
Она кивнула и разжала пальцы. Потирая подбородок, он двинулся дальше.
– Вы, конечно, меня простите, – он не поднимал головы, – но мальчишкой я частенько отрывался от книги и подглядывал за вами, а вы восседали в середине, за своим столом, и мне казалось, что вы – как бы это сказать – всемогущая волшебница, потому что у вас в библиотеке заключен целый мир. Захочешь узнать про другие страны, другие народы, про что-нибудь интересное – вы непременно отыщете и дадите мне то, что требуется. – Он покраснел и сбился. – Вот я и говорю… У вас весь мир был как на ладони. Вы мне открыли дальние края, чужие земли. Я это запомнил на всю жизнь.
Мисс Адамс медленно обвела глазами тысячи томов. Только теперь она успокоилась.
– И часто ты меня так называл?
– Волшебницей? Да, конечно. Всегда.
– Пойдем дальше, – помолчав, сказала она.
Бок о бок они прошли через все залы, потом спустились вниз, где размещался газетный каталог, а по пути наверх он вдруг схватился за перила:
– Мисс Адамс!
– Что такое, капитан?
– Боюсь, – выдохнул он. – Не хочу уходить. Боюсь.
Ее ладонь сама собой легла ему на локоть.
– Иногда… мне и самой страшно, – призналась мисс Адамс под покровом темноты. – А тебе-то чего бояться?
– Как уйти, не попрощавшись? Вдруг я больше не вернусь? Хочу повидаться с друзьями, пожать им руки, похлопать каждого по плечу, ну не знаю, что еще… потрепаться. – Помолчав, он договорил: – А я походил по городу – и не нашел никого знакомых. Кроме вас. Все разъехались.
Блестящий маятник настенных часов раскачивался туда-сюда с едва уловимым шорохом.
С безотчетной решимостью мисс Адамс взяла ночного гостя под руку и заставила преодолеть последние несколько ступеней, чтобы уйти от тяжелых сводов первого этажа в сторону последнего зала, который выглядел приветливее всех остальных.
– И здесь никого. – Он огляделся и покачал головой.
– Ты так считаешь?
– Не понимаю, где все? Раньше мои приятели забегали сюда за книжками; бывало, обменивали даже после закрытия. А теперь?
– Теперь все реже, – сказала она. – Но я не о том. Ты хоть понимаешь, что Томас Вулф
66 ошибался?
– Вулф? Великий и могучий? В чем же его ошибка?
– В заглавии одного из романов.
– «Домой возврата нет»? – догадался он.
– Вот именно. Он ошибался. Дом – это здесь. Здесь твои друзья. Ты здесь проводил летние каникулы.
– Точно. Мифы. Легенды. Мумии. Ацтеки. Злые колдуньи, что плюются жабами. Я действительно отсюда не вылезал. Но старых знакомых уже нет.
