С правой стороны неожиданно, будто из придуманного мира, возникла заброшенная дорога.
– Чудо! – сказал мистер Кларенс Трэверс.
– Где, где? – загалдели дети.
– Смотрите! – Кларенс Трэверс перегнулся через плечо жены и указал рукой в ту сторону. – Старая дорога. Раньше только по ней и ездили.
– Вот по той? – удивилась жена.
– Ничего себе, какая узкая! – поразился сын.
– Тогда и машин было не много.
– Похожа на большую змею, – сказала дочка.
– Так и есть: все старые дороги извивались и петляли. Помнишь?
Сесилия Трэверс кивнула. Машина теперь двигалась совсем медленно, и они разглядывали узкую бетонную полосу, которую тут и там деликатно прорезали пучки зеленой травы, а по обочинам украшали полевые цветы и стрелы утреннего света, летящие сквозь высокие кроны уходящих к лесу дубов, кленов и вязов.
– Эту дорогу я знаю как свои пять пальцев, – сообщил Кларенс Трэверс – Хотите по ней прокатиться?
– Ой, Кларенс, нам…
– Я серьезно!
– Папа, давай, ну пожалуйста!
– Решено, едем, – твердо сказал он.
– Туда нельзя! – запротестовала Сесилия Трэверс – Наверняка это запрещено. Там опасно.
Не дослушав, он отделился от стремительного транспортного потока, свернул в неглубокий кювет и с улыбкой направил машину прямо по ухабам к старой дороге.
– Кларенс, опомнись! Нас арестуют!
– За движение со скоростью десять миль в час по заброшенной дороге? Все, больше никаких споров, чтобы не портить такой чудесный день. Будете хорошо себя вести – куплю всем газировки с сиропом.
Тут они добрались до старого дорожного покрытия.
– Видите, как все просто! Ну, ребята, выбирайте: в какую сторону?
– Туда, вот туда!
– Как скажете!
И они не спеша покатили по старой дороге, которая серо-белым удавом ползла в бархатные луга, петляла по пригоркам, величественно нисходила во влажные рощи, на запах ручьев и болот, на зов кристально-прозрачной воды, что с целлофановым шорохом струилась по отвесным камням. На ходу они даже успевали разглядеть водяных паучков, которые облюбовали запруды из последних октябрьских листьев и расчерчивали недвижную гладь замысловатой клинописью.
– Папа, а это кто такие?
– В лужицах? Водомеры. Такого конькобежца голыми руками не возьмешь! Караулишь-караулишь, потом – цап! А его и след простыл. Вот так и узнаешь, что есть в этой жизни вещи, которые не даются в руки. С течением времени их становится все больше, поэтому начинать надо с малого – убедить себя, что их и вовсе нет.
– Так неинтересно!
– Это глубокая философская мысль, мистер Трэверс. Итак, продолжим путь, мистер Трэверс. – Он пришел в доброе расположение духа и, повинуясь собственному приказу, продолжил путь.
Дорога привела их в лес, который всю зиму простоял, как в затяжном ноябре, а теперь с опаской развешивал зеленые флажки, встречая новое время года. Бабочки, похожие на разноцветное конфетти, возникали из чащи и, как хмельные, трепыхались в воздухе, а их зубчатые тени бегали по воде и траве.
– Развернись здесь, – сказала Сесилия Трэверс.
– Ну пожалуйста, мам! – взмолились сын и дочь.
– Что за спешка? – спросил Кларенс Трэверс. – Вот скажите, многие ли из ваших приятелей могут похвастаться, что катались по дороге, где годами не проезжала ни одна машина? Думаю, таких счастливчиков просто нет! У кого еще отец настолько смел, чтобы проехать по бездорожью и направиться в неведомые края? А?
Миссис Трэверс хранила молчание.
– Вот за тем пригорком, – сказал Кларенс Трэверс, – дорога свернет налево, потом направо, потом опять налево: зигзагообразный поворот, а за ним еще один. Сейчас увидите.
– Налево.
– Направо.
– Налево.
– Зигзагообразный поворот.
Машина довольно урчала.
– Еще один!
– В точности как ты сказал!
– А теперь смотрите. – Кларенс Трэверс указал рукой вдаль. В сотне ярдов с ревом мелькала скоростная автострада, уставленная рекламными щитами. Кларенс Трэверс проводил ее пристальным взглядом и скользнул глазами по траве, отделяющей ее от тенистой старой дороги, похожей на пересохшее русло, которое не знало приливов и слушало только ветер, приносящий издалека вечный шум транспорта.
– Знаешь, – сказала жена, – от вида этой автострады мне почему-то стало жутко.
– Пап, давай до самого дома поедем по этой дороге, – попросил сын.
– К сожалению, не получится.
– От вида автострады мне всегда жутко, – сказала жена, глядя в ту сторону, где с ревом неслись автомобили, которые невозможно было даже рассмотреть.
– Всем жутковато, – отозвался Кларенс Трэверс – Но, как говорится, кто не рискует, тот не выигрывает. Что поделаешь?
– Да ни черта тут не поделаешь, – вздохнула жена. – Сворачивай на эту проклятую магистраль.
– Погоди.
Кларенс Трэверс направлялся к маленькому, можно сказать крохотному, поселку, неожиданно возникшему близ прозрачной воды, под сенью гигантских деревьев: с десяток обшитых замшелыми досками, давно не крашенных домиков. На каждом крыльце раскачивалось от ветра пустое кресло-качалка; на травяном ковре, в прохладе полуденной тени, дремали собаки; у дороги стояла бакалейная лавка с видавшей виды бензоколонкой.
Они подъехали ближе, вышли из машины и, не веря своим глазам, тоже замерли среди этой неподвижности, как восковые фигуры.
Дверь бакалейной лавки со скрипом отворилась; оттуда появился старик, который поморгал глазами и спросил:
– Вы как сюда попали – неужто по старой дороге?
Под укоризненным взглядом жены Кларенс Трэверс почувствовал себя неуютно.
– Именно так, сэр.
– Лет, почитай, двадцать никто сюда не заглядывал.
– Мы и сами приехали наудачу, – сказал мистер Трэверс и, помолчав, добавил: – А тут – прямо дар судьбы!
– Удар судьбы, – процедила жена.
– Автострада наши края стороной обошла, до нее с милю будет, вам вот туда, – сказал старик – Из-за нее наш городок и захирел. Остались такие, как я, – одно старичье.
– Здесь, наверно, у хозяев можно снять комнаты?
– Милости прошу. Вам только летучих мышей прогнать да пауков вымести – и живите на здоровье в любом доме за тридцатку в месяц. А хозяин тут я.
– Не стоит беспокоиться, он просто так спросил, – вмешалась Сесилия Трэверс.
– Понятное дело, – кивнул старик – До города далеко, до автострады тоже неблизко. А зарядит дождь – грунтовая дорога раскиснет, грязи будет по колено. В здешние места, честно сказать, и проезд-то запрещен. Хотя никто не следит. – Старик фыркнул и покачал головой. – Будьте спокойны, я на вас не донесу! Признаться, у меня поджилки затряслись, когда вас увидел. Смотрю на календарь и думаю: мать честная, уж не вернулся ли двадцать девятый год?
