Покинув домик, я осмотрела поляну и нашла взглядом то место, где как малое дитя меня укачивал Федор. Сердце отреагировало неожиданно на воспоминания – будто сжала его чья-то сильная рука. Боль в груди заставила согнуться пополам, и какое-то время я пыталась отдышаться, пока немного не отпустило.
Почему так тоскливо находиться здесь без верного друга? Отчего на глаза наворачиваются слезы, стоит только вспомнить его? Прислонившись к шершавому стволу дерева, я снова закрыла глаза и представила каморку. Через секунду оказалась в темноте и духоте.
- Как все прошло? – тут же появилась Василиса, держа волшебный светоч на ладони.
На рассказ мой, что все пошло не так, отреагировала неожиданно весело. Откаркавшись, заявила:
- Ох и задурил же тебе голову чертяга. Быть такого не должно, ан есть. Ну да ладно. Пусть уж так и остается.
Я же думала о другом. Мысль, что не зря оказалась на поляне черта, что получила какое-то предупреждение, не оставляла. Вот уже второй день, как нет известий от Федора. Он и раньше бывало пропадал, дела какие-то неотложные появлялись. Но почему-то сейчас мне казалось, что с ним приключилась беда.
Глава 14
Несмотря на успехи в колдовстве и на похвалу Василисы, к себе я возвращалась в растрепанных эмоциях. Тревожные предчувствия чего-то плохого не покидали. Как я ни старалась отогнать их, все время возвращались. Как никогда хотелось хоть с кем-нибудь поделиться, но единственный друг, которому могла бы довериться, и был виновником моего плохого настроения. Очень надеялась, что сейчас зайду в комнату и увижу Федора в привычной вальяжной позе развалившегося в кресле. Но ждало меня даже не разочарование, а очередное испытание.
Ни разу до этого не видела рыжих чертей, да еще и в очках. Но именно такой ссутулившись сидел за моим столом и просматривал какие-то бумаги. Рядом с ним, по стойке смирно выстроились мои горгульи во главе с Лемехом. Догадка не заставила себя ждать – ко мне явился секретарь Асмодея.
- А вот и наша красавица пожаловала, - повернулся ко мне черт и проблеял фальцетом.
Именно что проблеял. Да и с лица он мне больше козла напоминал, нежели черта. Даже рога его загибались вперед, а не едва выглядывали, как у Федора. Жиденькая бородка только добавляла сходства. А круглые очки на переносице придавали козлу немного учености, ну или занудства. Ох и не понравился мне этот типок с первого взгляда. А вот я ему, кажется, приглянулась. Вон глазки как заблестели за толстыми стеклами, а и без того тонкие губы вытянулись в подобие улыбки. Ты бы хоть спину выпрямил, дружок, а то того и гляди рогами бумаги свои проткнешь.
- Прошу вас, присаживайтесь, - указал черт на соседний стул, - а то заждался я уже тут…
Лемех вышел из строя и с каменным лицом выдвинул для меня стул. Время близилось к обеду, и после занятий аппетит у меня разыгрался нешуточный, но, по всей видимости, секретаря этот факт не волновал.
И началась бумажная волокита. Когда мне было лет десять, я сломала руку и в гипсе проходила полгода. Перелом оказался сложный со смещением. Мне сделали несколько операций, но кость срасталась очень медленно. В итоге все закончилось хорошо, и я даже не осталась на второй год в школе, но наш педиатр посоветовал нам с мамой оформить инвалидность. Так и сказал, мол, раз есть такая возможность, не стоит от нее отказываться. Так вот вопросы, что задавал мне этот рыжий черт, напомнили мне заключительное заседание врачебной комиссии, где определяли группу инвалидности. О чем он меня только не спросил: и ФИО родителей, где работают, их возраст, мой возраст, вес, рост… Записал цвет волос, глаз и даже форму ногтей. Спросил, чем болела в детстве, с какого возраста пошла в школу, как училась… Нет, пожалуй, он переплюнул даже тех врачей. Тогда мне вопросов задавали меньше и на год присвоили третью группу инвалидности. Через год мы с мамой больше не стали подвергать меня изнурительной процедуре и решили, что как-нибудь без пособия проживем.
- Разденьтесь, пожалуйста, - проблеял черт, и разве что слюна не закапала у него изо рта, такой плотоядный взгляд он в меня вперил. И смотрел при этом не в глаза, а в вырез платья на груди.
- Это еще зачем? – растерянно оглянулась я на Лемеха. Спрашивать о чем-либо козла не хотелось.
- Так надо, - приблизился ко мне горгулья по-прежнему с ничего не выражающим лицом. Единственно, быстро шепнул на ухо, когда я вскочила со стула, готовая закатить истерику: - Не сопротивляйся и все закончится быстрее.
В десять рук мои горгульи, которых я сейчас ненавидела разве что не сильнее, чем этого очкарика, за считанные секунды стянули с меня платье и оставили совершенно голой перед чертом. А он уже трясся всем мохнатым телом, словно на него напала падучая. Этот придурок даже не пытался скрыть как сильно возбужден. Он так вспотел, что на белой рубахе с короткими рукавами расползлись огромные пятна, а я едва не задохнулась от вони, когда он приблизился и приступил к осмотру.
Благо, позор мой длился недолго. Как бы черт ни мечтал рассмотреть мое тело внимательнее, Лемех ему не дал, поторапливая действовать быстрее. А когда секретарь захотел дотронуться до меня, горгулья грозно прикрикнул:
- Руки!
И попробовал бы черт его ослушаться. Даже меня напугала сталь в голосе моего слуги.
Наверное, рыжий пересчитал все мои родинки, потому что потом еще какое-то время что-то сосредоточенно записывал, бросая на меня все еще масляные взгляды поверх очков. Я уже снова сидела напротив него, закутанная в халат.
Я-то думала, что черт закончит писать и уберется из моих покоев, но впереди меня ждало еще одно испытание, пожалуй, не столько позорное, сколько болезненное. Даже не поняла, что произошло, как почувствовала на внутренней стороне бедра резкую боль. От неожиданности вскрикнула и схватилась за это место рукой.
- Не трогай, - отвел мою руку Лемех, - смажешь клеймо.
- Какое еще клеймо? – всхлипнула я.
- Принадлежности Асмодею, - тихо ответил он.
- Что же ты, милейший, даже не предупредил ее? – высокомерно спросил секретарь. Он уже складывал свои бумажки в аккуратную стопочку, но уходить не торопился.
- Закончил? – зыркнул на него горгулья. – Вали отсюда!
Я-то думала, что должность секретаря такого важного демона, как Асмодей, считается чем-то очень почетным. Но Лемех доказал обратное. Он разве что не вытолкал черта взашей, сунув тому бумаги подмышку. А потом сразу же вернулся ко мне и бесцеремонно откинул полу халата, обнажая левую ногу. Клеймо выглядело ужасно, как свежий ожог приличных размеров. Само оно вздулось, что невозможно было рассмотреть картинку, кожа вокруг него покраснела, и болело ужасно. Я едва сдерживалась, чтобы не разреветься.
- Пошли, - подхватил меня Лемех под руку и повел к двери. – Не нравится мне твоя реакция, может начаться заражение.
Путь до медпункта дался мне с трудом. Клеймо пульсировало все сильнее. Ожоги – вещь болезненная, но тут явно примешивалось что-то магическое, боль была просто адская. Временами я вынужденно останавливалась, когда ногу «простреливало» так, что шагу не могла сделать.
