– Ты хочешь знать, где я нахожусь и что собираюсь предпринять, верно, старая ведьма?
Анна Николаевна поначалу опешила, но быстро пришла в себя и сказала:
– Я вовсе не старая ведьма, ты, мерзавец! А в остальном все верно. Еще я хочу знать, кто ты!
– Кто я, что я, только лишь мечтатель, синь очей утративший во мгле. И тебя убил я только кстати, заодно с другими на земле. Не узнаешь, ведьма? Это Есенин.
– Это не совсем Есенин, – заметила образованная Анна Николаевна. – В подлиннике нет глагола «убил».
– Верно, – захихикал голос. Кстати, был он совершенно бесполым – непонятно, кому мог принадлежать, мужчине или женщине. И от ребенка ничего в этом голосе не было, так что Анна Николаевна ломала голову, но не могла даже представить, кто мог быть хозяином такого голоса. Действительно дух?!
– Хорошо, я отвечу на твои вопросы, – заявил кристалл бесполым голосом убийцы. – Я нахожусь везде и нигде, но ближе всего я нахожусь к своей жертве. Я могу предпринять что угодно, но, скорее всего, я просто прикончу свою жертву. Вот и все. Это так просто, ведьма.
– Мне хочется знать, кто тебя послал.
– Враг. Это тоже просто, ведьма.
– Его имя?
– О, ты слишком многого хочешь. Имя своего хозяина я тебе сказать не могу. Это противоречит моим правилам наемного убийцы. Видишь ли, у всех наемных убийц и даже у меня есть свои правила. Их полагается не нарушать, иначе…
– Иначе что?
– Это может повредить твоему реноме. А для наемного убийцы реноме – сорок процентов успеха. Понимаешь, ведьма?
– Значит, тебе заказали убить Юлю?
– Да.
– У тебя ничего не выйдет.
– Посмотрим.
– Я буду защищать ее.
– Посмотрим.
– Да что ты заладил одно и то же! – В сердцах Анна Николаевна хлопнула ладонью по кристаллу. И взвизгнула, отдергивая ладонь – кристалл был невыносимо горячим. Непонятно, как это он еще не прожег стол!
– Какая ты нервная, ведьма, – усмехнулся голос. – Лечиться надо. Ну прощай, у меня еще много дел…
– Стой! Заклинаю тебя именем…
– А иди ты. Никакое имя для меня не свято. Потому я до сих пор и существую.
И тут кристалл не выдержал – разлетелся на кусочки. Анна Николаевна едва успела защититься от осколков. Выглядело это устрашающе, в смысле то, как разлетелся кристалл, но Анну Николаевну страшило другое. Она не знала, как ей противостоять загадочному убийце, как защитить Юлю. И кто, кто стоит за этим убийцей? Кому выгодно убийство Юли? Кому ее девочка перешла дорогу?!
– Она что-то говорила про банк, – вслух принялась вспоминать Анна Николаевна. – А до этого был разговор, что на резино-техническом заводе рабочим не платят зарплату… Ох! Уж не ограбила ли Юля банк для того, чтобы раздать зарплату рабочим?! С нее станется… Моя бедная очень злая ведьма…
А бедной злой ведьме в это время снился странный сон. Это был сон о пепле. Пепел, тяжелый и маслянистый, лежал на обугленных досках какого-то помоста. Вот подул ветер – холодный, мертвый, злой – и взметнул облако пепла ввысь. И пепел превратился в человека, с очень бледным длинным лицом, с красными глазами и торчащими изо рта клыками, закутанного в черный плащ, заколотый брошью в виде знака бесконечности. Это существо – назвать его человеком не поворачивается язык – распахивает плащ, и Юля видит в его когтистых лапах огромный двуручный меч. Существо вздымает меч над своей головой (а на голове у него шипастый гребень, как у дракона!) и шипит:
– Хочешь жить, ведьма Улиания?! Сразись со мной.
Во сне Юля видит себя в белом плаще, тоже заколотом брошью в виде знака бесконечности. Вот только из оружия у нее в руках букет пышных кроваво-красных гвоздик. Цветы пахнут нежно и сладко, но что толку от них в предстоящем сражении?
И все-таки, когда чудовище опускает на нее свой меч, Юля отражает удар. Отражает удар букетом гвоздик! И меч чудовища со звоном ломается, каленая сталь не выдерживает встречи с нежными стеблями цветов…
Чудовище отступает. Оно, кажется, растерянно, но не сломлено.
– Это еще не все, – шипит чудовище. – Ты думаешь, что окончательно победила меня, но это не так. Мы еще встретимся.
Снова налетает порыв ветра, подхватывает чудовище и развеивает его в пепел. Пепел оседает вокруг, и Юля сильней всего боится, что хоть одна порошинка пепла упадет на ее белый рыцарский плащ. Поэтому она бежит. Бежит не разбирая дороги – во тьму, в никуда. Только гвоздики в ее руках превращаются в факел, освещающий путь. И от этого в сердце появляется надежда. Странная надежда на то, что еще не все потеряно…
– Юля, Юля, – тихо зовет ее кто-то.
Юля открыла глаза. У нее на животе сидела кошка Мадлин и смотрела на девушку мягко-насмешливым взглядом.
– Ты, кажется, хотела почесать мне брюшко? – сказала Мадлин.
– А нельзя? – хрипловатым со сна голосом спросила Юля.
– Почему же, можно. Но тебе некогда этим сейчас заниматься. Я тебя разбудила потому, что через сорок минут у тебя свидание.
– Свидание?!
– Пардон, встреча. С молодым че… то есть лешим по имени Миша. В Центральной городской библиотеке. Тебе надо туда добраться – это раз. А до этого привести себя в порядок, потому что выглядишь ты не ахтецки, – это два.
– А что у меня с внешним видом?!
– Ну, допустим, тушь размазалась.
– Ой!
– Вот то-то же. Так что поспеши в ванную и заодно придумай, что ты наденешь. В Центральную библиотеку у нас не принято ходить замарашками.
Юля спустилась вниз и, проходя мимо кухни, увидела, как Анна Николаевна сметала веником какие-то осколки.
– Что-то случилось? – спросила Юля.
– Да вот, магический кристалл раскололся, – небрежным тоном пояснила Анна Николаевна. – Не жалко, все равно старый был. Ты в ванную?
– Да, умыться. А то выгляжу как леший, нет, хуже лешего!
Юля засмеялась. Засмеялась и Анна Николаевна, а потом сказала:
– Юля, ты не будешь против, если к библиотеке я отвезу тебя на своей машине?
– Ну зачем вам так напрягаться, Анна Николаевна?!
– Исключительно из соображений твоей безопасности.
– Ради безопасности я снова невидимость нацеплю.
– Нет, – покачала головой Анна Николаевна. – Про это забудь. Ты этого просто не выдержишь. Слишком слаба. Слишком.
– А вы думаете, что киллер не нападет на вашу машину? Она у вас тоже заговоренная?
– Конечно, заговоренная. Так что иди умывайся. И не волнуйся, я вашему с Мишей свиданию мешать не буду. Припаркуюсь где-нибудь в уголке.
