Внезапно Сильвия к чему-то прислушалась и сделала мне знак молчать. Проворно встав из-за стола, она нырнула в оставленную девицей щель, но как я ни прислушивалась, так и не уловила ни единого звука.
– Иди, – показалась Сильвия и распахнула дверь шире.
На негнущихся ногах я пересекла приемную и переступила порог. Лишь последний раз оглянулась, чтоб еще раз посмотреть в мудрые и в общем-то добрые глаза. А ну как больше не увижу…
Люцифер полувозлегал на диване. Его бедра были едва прикрыты тонкой белой материей, и сам он был голый. Он смотрел на меня с ленивой поволокой в глазах, словно еще не отошел от того, чем только что занимался. Но сегодня я даже не обратила внимания на то, как красив этот мужчина. Меня волновала собственная судьба и судьба моего ребенка, ответственность за которого я, наконец-то, осознала по полной. И даже не за себя я сейчас боялась, а за малыша, которому обязана была сохранить жизнь.
– Принесла эликсир? – спросил падший ангел.
К чему это притворство, если он все прекрасно знает сам.
– Нет, – твердо ответила я и посмотрела прямо в его глаза, в которых все ярче разгорались золотистые искры.
Ответа не последовало. Вместо этого Люцифер встал, и в какой-то момент мне показалось, что он сейчас предстанет передо мной голым. Но я ошиблась, чему несказанно обрадовалась. Ткань обернула узкие бедра и прикрыла то место, на которое у меня совершенно не было желания смотреть.
– Ты посмела ослушаться, – приблизился он ко мне, и я невольно испытала неконтролируемый страх.
– У меня не было выбора, – потупила я взор, трезво рассудив, что так будет лучше прежде всего для меня.
– Неужели? Ты спасла жизнь Асмодею, а о себе ты подумала?
Пальцы Люцифера прикоснулись к моему подбородку, и я вынуждена была окунуться в расплавленный шоколад.
– Что если я прикажу тебя прямо сейчас отдать низшим демонам? – прищурился он. – Или велю пустить на мясо?.. Тогда ты пожалеешь о том, что сделала?
– Нет, – ответила я, но голос предательски дрогнул. – Не пожалею. И ты ведь этого не сделаешь?
Откуда появилась такая уверенность, я и сама не знала, но мне казалось, что именно это я прочитала в глазах Люцифера.
– Не сделаю, – после непродолжительного раздумья, во время которого разглядывал мое лицо, кивнул он. – А знаешь, почему?
Я дернулась, но подбородок мой он не выпустил, продолжая заглядывать в глаза, и с каждой секундой все глубже погружался в них.
– Потому что не смогу. Пойдем… – он взял меня за руку и куда-то повел.
Голова моя слегка кружилась, а ладонь, что крепко сжимала его рука, немного покалывало. И единственная мысль билась в мозгу: «Куда мы идем?»
Мы миновали кабинет, потом, по всей видимости, спальню Люцифера, судя по огромной кровати, замеченной боковым зрением. Потом шли еще какие-то комнаты, но я уже ничего не видела. Мной завладел страх, и как я не гнала его, он только нарастал.
Наконец, перед нами открылась последняя дверь, и мы очутились в темноте, которую почти сразу же пронизал яркий свет. Комнатка была совсем крохотной, как альков, но с дверью. Одна из стен была завешана темно-бордовой тяжелой тканью. И когда Люцифер отдернул ее, я ахнула от изумления.
С портрета во всю стену на меня смотрела я сама и, в то же время, не я. У девушки на изображении волосы были чернее воронова крыла, длинные, густые. Они струились по ее обнаженному телу, прикрывая все интимные места, но оставляя место для эротической фантазии. Такие же черные глаза смотрели пронзительно, в глуби них затаился ум и неприкрытая грусть. Она была гораздо красивее меня, и в то же время сходство было очень велико, у меня даже мурашки побежали по коже. Захотелось подойти поближе и прикоснуться к ней, словно чтобы убедиться, что она не живая. Но я не рискнула, да и рядом стоял тот, кто схоронил ее от всех посторонних глаз. Я была уверена, что до меня никто не пересекал порог алькова и не видел портрет.
– Кто она? – прошептала я, не в силах говорить громче, боясь разрушить волшебство момента и особой близости, что родилась между мною и девушкой на портрете.
– Моя Грид, – отозвался Люцифер, и я посмотрела на него.
Глаза его блуждали по портрету, а лицо… Ни разу я не видела падшего ангела настолько грустным и очеловеченным, если можно так выразиться.
– Что же с ней случилось?
Он перевел взгляд на меня, и искры в его глазах принялись гореть так ярко, что едва не ослепили меня. А потом он приблизил свое лицо к моему, и искры принялись проникать в мои глаза.
– Проше показать, чем рассказать, – раздался голос Люцифера, в то время, как реальность вокруг меня уже стремительно менялась…
Любовь Люцифера (миниатюра в романе)
– Я не выйду замуж за этого урода! – Грид топнула ногой, не переставая буравить взглядом красного от злости отца и бледную от испуга матушку. – Мне даже смотреть на него противно, а уж находиться рядом… В королевстве о нем слывет дурная молва…
– Хватит! – кулак отца с грохотом опустился на дубовый круглый стол, за котором проходил завтрак. – Не желаю больше ничего слышать. Свар богат, и вытащит нас из нищеты, как только вы обвенчаетесь. Мне не нужно твое согласие на брак. Свое ему я уже дал.
– Да как вы?.. – Грид задохнулась. Отец, тот что все детство внушал ей мысль, что она любима и желанна, сейчас в открытую признавался в предательстве. А мать… та никогда не имела в этом доме права слова. Всю жизнь она была лишь безголосой тенью мужа и самой любящей в мире матерью.
Злые слезы навернулись на глаза Грид. Она вскочила из-за стола и собралась броситься вон из гостиной, когда раздался звон колокольчика.
– Поди и открой дверь. Свар пригласил тебя на прогулку.
Грид медленно обернулась. Ее черные глаза полыхали злостью, а в душу заползал туман ненависти. Он же застилал все вокруг. Только не Свар! Этот садист и извращенец. Если даже до нее доходили слухи о том, как он обращается с женщинами, то отец с матерью уж точно были в курсе. И даже это не остановило их от позорного сватовства, от принесения собственного дитя в жертву материальному благополучию.
Как шла к двери, распахивала ее и впускала в дом гостя, Грид не запомнила. Все тот же туман ненависти скрыл от нее приветствие Свара и обмен любезностями с родителями. Опомнилась она только в двуколке, которой правил тот, кого она ненавидела всем сердцем, и которому желала немедленной смерти.
Свар направил лошадь к лесу.
– Неправда ли, погода сегодня чудесная? – повернулся он к ней и обнажил в улыбке крупные желтоватые зубы. Его глубоко посаженные глаза масляно блеснули на солнце.
Грид затошнило, и она едва сдержала рвотный позыв. Ответную улыбку не получилось бы выдавить ни при каких обстоятельствах. За поворотом их ждал лес, с убегающей вглубь него узкой дорожкой. По этому лесу Грид часто гуляла и знала его очень хорошо. Мысль зародилась в голове и даже не успела оформиться. Она повернулась к Свару и спросила:
