– Можно? – кивнула на вожжи.
– Люблю женщин, умеющих управляться с лошадями, – коснулся ее слуха очередной комплимент, и вожжи перешли в руки Грид.
Натянув их лишь на секунду, она тут же пустила лошадь рысью, а вскоре они уже неслись галопом, стремительно приближаясь к повороту. Свар что-то орал рядом и пытался отобрать вожжи у Грид. Она же видела перед собой только желанную цель – поворот, такой крутой, вписаться в который двуколка не сможет ни при каком раскладе. Она встала с сидения как раз в тот момент, когда лошадь рванула в лес. Последнее, что слышала Грид – звук удара, хруст… а потом резкая боль пронзила ее тело. Но прежде чем потерять сознание, она разглядела поверженного врага с неестественно вывернутой головой и застывшей гримасой на лице.
Она попала в ад, и именно туда ей и дорога. Сидя на холодном камне и равнодушно скользя взглядом по заплаканным лицам девушек, Грид прислушивалась к пустоте внутри себя и не испытывала ничего, кроме равнодушия. Разве что, ужасно хотелось пить, а висящая в воздухе пыль и удушливая жара делали это желание нестерпимым. Но и это она заслужила. Она убийца и самоубийца. А еще она, скорее всего, свела родителе раньше времени в могилу. Ведь те не переживут горя, в этом Грид не сомневалась.
Повсюду слышались стоны и плач, туда-сюда сновали странные уродливые существа (чуть позже она узнала, что это горгульи, которых здесь видимо-невидимо и занимаются они всем). Что за странное место? – лениво шевельнулась в сознании мысль. Если это перевалочный путь по дороге в ад, то почему он больше напоминает базар или невольничий рынок? Один урод выбирает, другой – ему отдает… И чего боятся все эти девушки, что сбились рядом в дрожащую и стонущую кучку?
Горгулья, что распоряжался ими, бросал на Грид взгляды, посыла которых она не понимала, да и не собиралась этого делать. Ей и глядеть-то на него не хотелось, но больше тут рассматривать было нечего, кроме испуганных лиц и бескрайней пустыни с редкими колючими кустарниками.
– Почему не просишь пощады и не молишься всем своим богам? – первый раз с момента, как она оказалась здесь, обратился к ней горгулья. Глаза его показались ей умными, и это слабо гармонировало с общим уродством.
– Не один из них мне не поможет, – смело посмотрела Грид тому в глаза. – И наказания я заслужила.
– Ну надо же!.. – протянул он, и в голосе его прозвучало уважение. – С таким я еще не сталкивался.
Больше он с ней не пытался заговорить, вновь вернулся к работе. Но перед этим подозвал к себе такого же уродца, что-то шепнул тому и куда-то отправил.
Прошло довольно много времени, и уже принялись сгущаться сумерки, когда посыльный вернулся, и горгулья снова заговорил с Грид. К тому моменту она уже плохо что соображала от жажды, но все так же продолжала сидеть с прямой спиной, хоть и ту уже нещадно ломило. Что-то ей подсказывало, что никакие лишения не способны привести к смерти. Да и как может умереть тот, кто уже и так мертв и находится в последнем пути.
– Вставай, – велел ее временный хозяин.
Грид и сама не знала, почему считает горгулью своим хозяином, но знала, что это так, что именно он на этом этапе должен решить, что с ней будет дальше. Ее по-прежнему не интересовала собственная участь, да и готовилась она к самому плохому. И лишь в смирении видела свое спасение от вечных мук.
– Иди с ним, – кивнул горгулья на посыльного.
И на этот раз она подчинилась – не оглядываясь покинула странное место, оставляя за спиной гомон стенаний.
Шли они очень долго, до наступления темноты. Под конец пути каждый шаг уже давался Грид с трудом. Но она не жаловалась и не останавливалась. Упорно следовала за горгульей, даже когда казалось, что ноги сейчас не выдержат и подкосятся, что она упадет и больше не сможет встать. Но и этого не происходило.
Кажется, они миновали какой-то сад, перед тем как войти в здание. Но от жажды и голода Грид уже плохо понимала, где она и что делает. Все мысли сосредоточила на том, чтобы дойти, что бы ни ждало ее в конце пути.
Горгулья завел ее в большую пустую комнату. Все стены здесь были зеркальными, даже пол и потолок. И ничего из мебели, даже стула.
– Стой тут, – велел провожатый и направился к двери. Вот тогда Грид впервые с момента попадания в это место решилась на просьбу:
– Можно воды? Хотя бы глоток.
Провожатый обернулся и произнес странную фразу:
– Если на то будет воля повелителя, ты получишь все, что потребуется.
И она осталась стоять одна посреди странной комнаты, которая к тому же принялась подсвечиваться. Вернее, разгоралось все ярче то место, где стояла Грид, пока всю ее фигуру не охватило свечение.
Здесь было не жарко и не холодно, никак, но отчего-то по спине Грид туда-сюда бегал холодок, а ладони вспотели так, что хотелось вытереть их о подол платья. И еще она не могла избавиться от ощущения, что находится здесь не одна. Только вот из-за яркого света она практически ослепла, как и не рисковала покинуть его пределы. Так и стояла с закрытыми глазами, терпеливо дожидаясь, когда и эти мучения подойдут к концу. И в голове пульсировала единственная мысль: «Дважды умереть нельзя».
– Следуй за мной, – вернулся горгулья, и только тут Грид сообразила, что все закончилось. Когда пропал свет, она не поняла, потому что глаз все это время не открывала.
И вновь он куда-то вел ее, на этот раз петляя по тускло освещенным коридорам с низкими потолками, пока они снова не вышли в сад.
Одуряюще пахло цветами, и первый раз за все время в Грид шевельнулось любопытство – что именно может так пахнуть, запах ей был незнаком. Вновь они вошли в какое-то строение, и когда его залил яркий свет, Грид едва не ахнула от той роскоши, что царила внутри. Мебель, обитая красным бархатом, на полу пушистый бежевый ковер, тяжелые портьеры на окнах, белоснежные шкафы на изогнутых золотых ножках, в точности такие же стол, стулья, пара банкеток… Никогда прежде Грид не приходилось бывать в такой роскоши. И посреди всего – стол, уставленный яствами. К нему-то и приблизилась Грид.
Не сразу она заметила, что горгулья исчез. Значило ли это, что она может отведать все то, что притягивало взгляд на столе? Размышлять и дальше Грид просто не смогла, и какое-то время она утоляла голод и жажду, пока не поняла, что хватит, больше нельзя, если не хочет потом мучаться от обжорства.
И снова ей показалось, что за ней наблюдают. Стоило только отойти от стола, как вернулся провожатый, а с ним еще четверо не менее уродливых горгулий.
– Они будут прислуживать тебе, госпожа, – представил он своих собратьев.
Госпожа? Никакая она не госпожа, а та, что должна понести заслуженное наказание, длинною в вечность.
Следующие несколько дней были похожи друг на друга и проходили в окружении роскоши и ленной расслабленности. Грид спала, ела, гуляла по саду, изучая экзотические растения. Дважды в день ее окунали в насыщенную благовониями ванну, а потом все тело умащивали ароматными маслами. Умащивание сопровождалось расслабляющим массажем. Ее кормили изысканными блюдами и поили нектарами. И она совершенно не понимала, чем все это заслужила. На душе было пасмурно, как в самый дождливый день. Она ждала, сама не зная чего, и от неизвестности ей становилось все хуже.
