– Уже встаю, – пробормотала я и села. – Мне нужно одеться.
Джинсы и футболку я приготовила заранее. Они лежали рядом с топчаном, достаточно было протянуть руку. Но не одеваться же мне при нем.
– Выйди, пожалуйста, – попросила я и поняла, что он не двинулся с места. – Гордей…
Пальцы его сомкнулись на моем запястье, и в следующий момент меня с силой прижали к мускулистому телу. Руки Гордея прошлись по моей спине, огладив ягодицы и возвращаясь на лопатки. Сквозь тонкую ткань сорочки я чувствовала, какие они горячие – практически обжигающие.
– Пусти, – слабо трепыхнулась я, чувствуя, как стремительно теряю силы.
– Не могу, – обожгло жаром мое ухо, и губы Гордея продолжили прокладывать дорожку из поцелуев по шее. – После сна ты такая нежная, податливая…
Я тоже не могла оттолкнуть его, мешало томление, во власти которого находилось тело. Оно размягчало мышцы, делало вялыми мысли, заставляло кровь быстрее струиться по жилам, а сердце бешено колотиться о грудную клетку. Но еще больше я не хотела позволить ему, да и себе что-то, за что потом буду проклинать нас обоих. Разум мой разрывался от противоречий, в то время, как руки Гордея становились все настойчивее, проникая под сорочку, лаская грудь и окончательно сводя меня с ума.
Губы Гордея накрыли мои как раз в том момент, когда я собралась оттолкнуть его. И снова рухнула та хрупкая преграда, что я возвела в своем сознании, в который раз я возненавидела собственное тело за реакцию на его близость, прикосновения. Поцелуй был настолько нежным и глубоким, что на глаза мои навернулись слезы. Его язык медленно исследовал глубины моего рта, и я вторила ему, отвечала взаимностью, борясь с головокружением, пытаясь нащупать ту мысль, что была сейчас важнее всего. И лишь когда он коснулся треугольника между моих ног, я поняла, что если сейчас не найду в себе силы дать отпор, то потом не смогу этого сделать и подавно.
Ну же! Где же ты, моя помощница, когда ты так сильно мне нужна? Или и тебя тоже ввели в заблуждение ласки зверя? Давай же, сделай так, чтобы я перестала чувствовать его горячую кожу под своими прохладными пальцами, его жадные губы, нежно терзающие мои, его дыхание на разгоряченной коже. Помоги мне!
Легкое покалывание не заставило себя ждать, быстро распространяясь от кончиков пальцев по всей коже. Яркие нити опутали Гордея, отодвигая его от меня на расстояние вытянутой руки, не давая пошевелиться.
– Что ты делаешь?! – прорычал он, пытаясь вырваться из невидимого кокона.
– Закрепляю навыки, – заставила себя усмехнуться я, хоть и больше всего мечтала вновь прижаться к нему. – Как видишь, я талантливая ученица.
– Убери это!
– Обещай больше не касаться меня и пальцем. Выйти, чтоб я спокойно оделась.
– Да делай ты, что хочешь, чертова ведьма! Только убери это, пока мои кости не расплющились.
Тут я поняла, что все же переборщила – не учла, что не рассчитала силу мысленного заклинания (да, я уже вышла на тот уровень, когда могла не произносить их вслух). Сразу же дала отбой, и услышала, как облегченно выдохнул Гордей.
– Прости. Немного перестаралась, – смущенно пробормотала, пытаясь навести в мыслях порядок и изгнать из тела возбуждение.
– Бездарная ты ученица! – фыркнул Гордей, растирая кожу. – Жду тебя на улице, – и покинул сарай.
Ну что ж, я добилась своего, хоть и перегнула палку. Оставалось надеяться, что не скоро Гордею вновь захочется меня потискать. О чем я только думаю! А самой… Я-то смогу быть рядом, смотреть на его руки и не вспоминать, как приятно, когда они касаются тебя? Смогу-не смогу, я должна! – тряхнула я головой и принялась с ожесточением натягивать одежду, словно именно она была виновата в моем внутреннем дисбалансе.
Через пять минут мы уже приближались к кромке леса.
– Путь неблизкий, поедешь на мне, – бросил Гордей, не сбавляя шага углубляясь в темноту леса. Сюда даже не проникал лунный свет, и мне становилось жутковато.
– Я могу сразу переместиться к оврагу…
– Не можешь, – грубо перебил меня он. – Как только мы покинем территорию клана, ты станешь заметна. Если бы я мог сам проникнуть в подвал дома, то вообще не брал бы тебя с собой.
– Ты не можешь! – с вызовом ответила я, испытывая новы приступ злости. На этот раз бесил тон, каким он позволял себе со мной разговаривать. Столько пренебрежения и брезгливости даже было в его голосе, словно я – насекомое в его тарелке. – Бабушка хорошо постаралась…
– То-то и оно! А это значит, что в поселке ты засияешь своей чертовой магией!
Я понимала, о чем он говорит. На этот раз даже на ругательства не обратила внимания. Он прав – как только я прочту заклинание, так сразу же меня обнаружит тот, кто поджег дом, желая моей смерти. И чем это закончится, трудно даже предположить. Оставалось надеяться, что он далеко, и мы успеем сбежать, пока он доберется до поселка.
– Я перекидываюсь.
Через несколько секунд в ладонь мне ткнулся мокрый медвежий нос. Не удержалась и погладила его по загривку, зарывая пальцы в жесткую шерсть. Так странно… зверю я доверяла больше чем человеку. Новый тычок вывел меня из задумчивости. Я забралась на спину медведя, обхватила его шею руками и прижалась щекой к шерсти, окруженная резким звериным запахом.
***
Чем ближе становилось поле, тем сильнее Гордей притормаживал. Он и сам не понимал, почему всячески оттягивал момент выхода из леса, но предчувствия теребили душу все сильнее, а в обличье зверя он особенно доверял инстинктам. Но и повернуть назад тоже не мог – нужно было наведаться в этот подвал. Наравне со страхом неизвестности, его еще и словно тянула туда какая-то сила, намекая, что не только документы Риты они там найдут.
У самой кромки медведь замер и втянул носом воздух. Поселок пах глубоким предрассветным крепким сном, и остывшими кострами. Даже самые первые петухи еще спали на своих насестах, и лишь звезды размеренно мерцали на чистом летнем небе, соседствуя с молодым месяцем.
Рита задремала у него на спине, но очнулась сразу же, как только он остановился.
– Почему мы не идем дальше? – раздался ее сонный голос, вперемешку с зевком.
Это и послужило сигналом – Гордей ступил на поле. Тут он прибавил скорости, чтобы как можно быстрее преодолеть открытое пространство и затеряться в кустах, что отделяли поле от поселка. Там он обернулся, посмеиваясь про себя, с каким интересом наблюдает за процессом Рита. Ну, наверное, со стороны это выглядит, как спецэффект в каком-нибудь кино про оборотней. Все же не каждый день видишь, как огромный зверь становится на задние лапы, как сплющивается его морда, а с тела постепенно исчезает шерсть. Как втягиваются клыки и когти, и конечности укорачиваются, видоизменяются. Как постепенно проявляются человеческие черты на морде зверя…
– Я думала, ты будешь голым, – неожиданно выдала Рита, и Гордей едва сдержал смех, так откровенно в ее голосе прозвучало разочарование.
