– Подойди, – вновь велел Гордей, и я переступила через одежду и сделала несколько шагов вперед, не чувствуя ног.
Он притянул меня к себе, прошелся руками по моему телу, задерживаясь на груди, слегка пощипывая такие чувствительные сейчас соски. Одна ладонь его скользнула вниз, заставляя меня раздвинуть ноги. Пальцы погладили влажные складки, а потом скользнули внутрь.
– Я близок к сумасшествию, – пробормотал Гордей, нащупывая пальцем самую чувствительную точку и принимаясь теребить ее, накрывая губами мой сосок.
А я?.. Кажется, я уже сошла с ума, раз ни о чем не могу думать, кроме возбужденной плоти, что Гордей как раз выпустил на волю, расстегнув штаны. Я точно ненормальная, раз забираюсь на него, широко расставляя ноги, удобно устраиваясь ими по бокам, и резко насаживаю себя на его пульсирующий орган. Стон наслаждения срывается с моих губ, тогда как Гордей уже задает ритм, поднимая и опуская меня, впиваясь в мои губы своими.
Разрядка наступила почти сразу же, до такой степени сильно было во мне возбуждение. Очень скоро я забилась в конвульсиях оргазма. А потом и Гордей достиг пика. И какое-то время мы оба пытались справиться с дыханием, вплотную прижавшись друг к другу.
– Я разорил альпинарий в доме одного богатея, – вдруг прошептал мне на ухо Гордей, обдавая его горячим дыханием, лаская губами и языком. – И это самое малое, на что я готов пойти ради тебя, девочка.
До полнолуния и проведения ритуала оставалось чуть больше суток, когда после ужина я сообщила Гордею:
– Не пугайся, если проснешься и не обнаружишь меня рядом. Под утро я отправлюсь на кладбище.
– Ночью? На кладбище? А зачем? – лицо Гордея вытянулось от удивления. Он так и замер, не донеся чашку с чаем до губ.
Я развеселилась – таким потешным он сейчас выглядел. И решила немного над ним пошутить.
– Придется разрыть могилу, чтоб добыть палец мертвеца, прядь волос и лоскут одежды, – пожала я плечами, напуская на себя самый равнодушный вид, на какой только была способна, видя растерянность Гордея.
– Ты в своем уме? – аккуратно уточнил он.
– А что такое?
– Ночью разрывать могилы?.. – Гордей заметно побледнел.
– Подумаешь! Я сто раз это проделывала, – махнула я рукой и отвернулась к окну, чтоб он не заметил, как улыбка кривит мои губы.
– Рита?.. – позвал он.
– Не волнуйся, вернусь я очень быстро. До кладбища тут рукой подать. Ты еще будешь спать, когда я со всем управлюсь… – тараторила я, убирая со стола, складывая посуду в раковину и принимаясь ее мыть.
Но, кажется, меня все-таки раскусили. Почти сразу же руки Гордея обхватили меня сзади, а сам он прижался к моей спине.
– А теперь честно, маленькая негодница, зачем тебе нужно на кладбище? – проговорил он мне на ухо, спускаясь и целуя шею, зная точно, какая последует реакция.
– Честно, Гордей, – пробормотала я, и тарелка с грохотом выпала из моих ослабевших рук.
– А если подумать?..
Руки его скользнули вверх по моему животу и несильно сжали грудь. Губы продолжали целовать шею, лишая меня остатков разумных мыслей…
Гораздо позже, лежа утомленные в постели, мы продолжили начатый на кухне разговор.
– Так зачем тебе нужно на кладбище? – перевернулся Гордей набок и навис надо мной. На этот раз я поняла, что шутка не прокатит. У меня от первой-то дыхание никак не выравнивалось, а тело продолжало качаться на волнах страсти. Второго такого натиска боюсь не выдержать, если не я сама, то мое сердце точно. А потому на этот раз решила быть предельно честной.
– Для зелья мне нужна кладбищенская роса. Бабушка называла ее слезами мертвых, – грустно улыбнулась, вспоминая наши с бабушкой походы на кладбище, когда едва забрезжит рассвет. Она любила тишину и покой, царящие в царстве мертвых, как сама говорила. И эту любовь я переняла у нее. А теперь и сама она там покоится.
Гордей молчал какое-то время, а потом выдал:
– Ладно, туда пойдем вместе!
Получилось у него это даже как-то по-боевому. Даже если было желание поспорить, я его переборола. Если он решил, то так тому и быть. Да и одной мне не очень хотелось туда идти, если честно.
– Спи, девочка, – обхватил он меня рукой, прижимая к себе спиной и утыкаясь лицом в шею. – Перед рассветом я разбужу тебя.
Пешком до кладбища было идти далеко, и Гордей вызвал такси. Если водитель и удивился ночным клиентам с таким странным маршрутом, то виду не подал. Наверное, бедолаги таксисты привыкли уже и не к такой придури пассажиров.
С замком на калитке я справилась в два счета. Точно знала, что сторож сейчас крепко спит в своей будке. Для этого мне понадобился лишь слабый посыл энергии, чтобы проникнуть внутрь будки. И я уже собралась смело шагнуть на территорию покоя, как заметила неладное – Гордей топтался у входа и выглядел при этом слегка растерянным.
– Ты боишься кладбищ? – осенило меня.
– Не боюсь, – тряхнул он головой, и я едва не рассмеялась. Ну конечно, признается этот сильный медведь в своих страхах! Но в глубине души я даже была рада, что ничто человеческое ему не чуждо. – Такова природа перевертышей… Мы любим жизнь во всех ее проявлениях. Боремся за нее до последней капли крови. А смерть для нас – это конец всему… крайняя точка, которая не считается частью нашей жизни, – глухо проговорил он, разглядывая темнеющие внутренности кладбища воспаленным взором. – Сумбурно, наверное, получилось, но по-другому объяснить не могу, – добавил.
И не надо было. Я и так отлично его поняла.
– Стой тут, я быстро! – прикоснулась я к его руке и побежала внутрь, пока он не сказал и не сделал что-то еще.
Росу нужно было собрать на одиннадцатой могиле, следуя прямо через кладбище. Я шла и считала. Возле девятой внезапно замерла, прислушиваясь к себе. Отчетливо различила гул, идущий из-под земли, и он становился все громче. А потом над могилой выросла тень, и в голове моей прозвучал голос:
«Он будет завтра рядом, чтобы помещать тебе. Берегись того, кто наделен чудовищной силой проклятых. Кто не жив и не мертв, опасен для тебя больше всех».
Тень слабо напоминала очертаниями человеческую фигуру. К тому же, она колебалась от слабого дуновения ветерка.
– Кто ты? – спросила я и поняла, что голос мой дрожит, хоть страшно и не было.
«Та, до кого он добрался раньше тебя. Духи укажут тебя дальнейший путь. Но он попытается помешать их вызвать».
– Что ж, придется ему снова понюхать пороха, – усмехнулась я, вспоминая пиратскую присказку.
«Не применяй заклинание уничтожения. Он ждет его и позаботится об ударной волне. Используй магию солнца. Тьма боится света…»
Больше дух умершей ведьмы не сказал ничего. Она исчезла так же быстро, как и появилась, оставив мне пищу для ума.
