Когда я рассказала Лиле, что слышу души умерших людей тумана, она заметно перепугалась и сказала, что такого не должно быть. Именно тогда она и решила провести сеанс.
Нет, и все же, с чего эти двое выглядят так, словно нашли друг друга после долгой разлуки?!
– Джи, представляешь, ее зовут Риэттой! – воскликнула Лила, как только Гордей и вторая смуглянка опустились на свободные подушки. При этом медведь выбрал себе ту, что находилась ближе всех к моей. А потом и притянул меня к себе, обнимая за талию. И тогда я едва сдержала слезы. Мне так хотелось прижаться к нему, обхватить руками и никогда не отпускать. Но робость и еще какое-то гаденькое чувство помешали это сделать. И слезы просились от невозможности удовлетворить свое желание, которое не хотело стихать, а становилось лишь сильнее.
– Это имя удивительно тебе подходит, – поклонилась мне Джи, и вдруг стало так стыдно, что еще секунду назад мечтала выдергать ей косы. Девушка смотрела на меня так доброжелательно, и столько мудрости не по годам было в ее глазах, что с трудом верилось, что она моя ровесница. – Ты щедра на эмоции, – пристально смотрела она в мои глаза, и теперь я понимала, как именно она общалась с Гордеем. Его надежная и большая рука согревала меня, нежно обнимая за талию. Какая же я все-таки, глупая! Ведь он же признался мне в любви. Он и признался! Представляю, чего это ему стоило, как и то, что ответного признания он не дождался. Я же ощущаю его любовь кожей, она проникает мне в душу. А ревность – это лишь проявление неуверенности в себе, в собственных чувствах. Дурочка ты, Риэтта! – А еще ты очень сильна. Гораздо сильнее нас с Лилой. Но сила твоя опасна и для тебя самой.
Где-то я это уже слышала. Губы Гордея прижались к моему виску. Поцелуй был таким порывистым и быстрым, словно он не смог сдержаться. Мне же было до ужаса приятно. Ну а девушки сделали вид, что ничего не заметили, за что я им была благодарна. Ну и мы перешли к обсуждению того, собственно, что нас и свело всех вместе.
– Про проклятую душу последнего инквизитора нам рассказывала бабушка, как ей когда-то рассказывала ее бабушка, – заговорила Лила. – Но сами мы с ним никогда не сталкивались. Он преследует одну жертву, пока не уничтожит ее, – грустно произнесла она.
– Тут ему не обломится, – пробормотала я и почувствовала, как напряглась рука Гордея на моей талии.
– Я могу провести ритуал объединения нашей силы, но есть одно препятствие, – продолжала рассуждать Лила. – Нужно каменное место, внутри которого мы все должны находиться. И ты, Гордей, тоже, – посмотрела девушка вдруг на моего медведя, словно только что разглядела в нем что-то, заметное только ей. – К сожалению, я не знаю такого места. Лишь камень, объятый магией, не позволит проклятой душе ускользнуть, чтобы вновь зализать раны и броситься в новую атаку.
– Камень нужен какой-то особенный или подойдет любой? – деловито поинтересовался Гордей.
– Любой, – посмотрела на него с интересом Лила, как, впрочем, и мы с Джи.
– Тогда я найду такое место.
Я понимала, что у Гордея уже родился какой-то план в голове, которым он пока ни с кем делиться не собирается. Оставалось надеяться, что план его не связан с опасностью.
– У тебя на это есть два дня, – кивнула Лила. – Ровно черед столько луна войдет в самую благоприятную для проведения ритуала фазу. Ну а мы пока разыщем духа. Он должен будет явиться нам через два дня, а для этого его придется выманить из того места, где он прячется сейчас.
У нас еще оставалось несколько ночных часов, которые мы решили посвятить сну. Я хотела устроить девушек на кровати, но те отказались, заверив нас с Гордеем, что на подушках им будет гораздо удобнее. И все, что разрешила себе, когда мы с Гордеем вернулись в постель, это прижаться к его телу как можно крепче. Но даже это позволило блаженству проникнуть в мою душу и согреть ее ласковым теплом.
Глава 24
На утро следующего дня Гордей засобирался в дорогу.
– Рит, не волнуйся, если я не вернусь к ночи, – буднично проговорил он, когда мы все вчетвером уплетали наивкуснейший завтрак, приготовленный сестрами-ведьмами. Мне и лепешки Гордея пришлись по вкусу, но девушки сотворили настоящий шедевр из муки и воды. Их лепешки хрустели и таяли во рту. А ели мы их с ароматнейшим рагу из разных овощей и мяса. И именно в этот момент надо было заговорить Гордею.
– Как это не вернешься? – аппетит не пропал, конечно, но рагу уже перестало мне казаться настолько вкусным. И волноваться я начала сразу же. – И где же ты будешь?
– Я не знаю, – пожал он плечами, не переставая уплетать за обе щеки. – Просто предупреждаю… Не могу же я заранее знать, сколько времени мне нужно на поиски подходящего места.
– Нет, так не пойдет, – подбоченилась я, в упор глядя на Гордея. – Я должна знать, куда ты отправишься и сколько там пробудешь.
– Рит… – заговорил было он, но его перебила Лила.
– Не волнуйся за своего мужчину, сестренка, – улыбнулась она. – Могу тебя заверить, что все с ним будет в порядке. Я это вижу, – подмигнула она мне.
Видит она! А я вот не могу избавиться от ощущения тревоги. И остаток ночи спала отвратительно. Мне снилось что-то дурацкое, даже изматывающее, только вот я не запомнила, что. Но еще бабушка мне внушила мысль, что если на утро пробуждаешься с неприятным осадком от сна, то значит, был он нехорошим. И как мне теперь быть и вести себя, если больше всего хочется вцепиться в Гордея мертвой хваткой и или никуда его не пускать, или отправиться вместе с ним?
Сразу же после завтрака Гордей направился к двери. Не обнял меня, не поцеловал, развернулся и пошел. Конечно же, я рванула за ним. Уже за дверью, схватила его за руку и заставила остановиться. От обиды на глаза навернулись слезы. А его это почему-то развеселило.
– Ты чего слезы льешь? – с улыбкой наблюдал он, как я размазываю влагу по щекам и шмыгаю носом.
Что-то поток только усиливался, и как я ни пыталась, заговорить не получалось. Хорошо хоть ведьмы деликатно отсиживались в доме, а то вообще была бы стыдоба.
– Иди сюда, моя девочка, – прижал меня Гордей к своей груди и принялся гладить по волосам, убаюкивая. Я, конечно, понимала, что веду себя как ребенок, но и ничего поделать с собой не могла.
– Возьми меня с собой, – заглянула я ему в глаза, когда перестала плакать и смогла заговорить.
– Как же я тебя возьму, если буду в шкуре зверя, – поцеловал меня Гордей в нос, и даже это уже было до ужаса приятно. – Да и не знаю я, как далеко придется забраться.
– Боюсь за тебя, – голос мой дрогнул. Я действительно за него боялась, и мне гораздо спокойнее было бы находиться рядом, не важно где.
– Не бойся, девочка. Ничего со мной не случиться. И знаешь, почему? – хитро улыбнулся он.
– Почему? – всхлипнула я.
– Потому что я люблю тебя, – голос его стал ниже и хриплым, а глаза мгновенно почернели. Гордей сейчас выглядел таким… не знаю, каким, но мне на миг стало еще страшнее, пока не вникла в смысл его слов, и сердце не откликнулось радостным трепыханием. – Я люблю тебя так, как никого в жизни не любил и не буду. И я в любом случае вернусь к тебе, даже если мне придется сделать это с того света.
