— Я так не считаю, — спокойно заметила Ольга, собираясь уходить. — Просто привыкла все перепроверять. Так надежнее. Ну так как? Позволите?
Не удостоив ее ответом, Щепкин повернулся в сторону патрульной машины и крикнул:
— Котельников, сопроводите дамочку в управление. Пусть Кузнецова ей покажет материалы дела.
Ольга проторчала в кабинете Щепкина около трех часов, устала до безобразия, но в голове закопошились кое-какие догадки. Ее насторожил тот факт, что последней видевшей Каспарова живым была дочь его бывшего компаньона — Елизавета Градова. Да и сам Градов, бывший бизнес-партнер Каспарова, был допрошен лишь формально. Опергруппа вернулась в управление около четырех часов. Заиндевевший Щепкин долго оттаивал за кружкой горячего чая, время от времени бросая на Ольгу косые трассирующие взгляды. После третьего стакана он с напускным безразличием спросил:
— Ну, накопали что-нибудь?
— Да нет, — Ольга усмехнулась. — Пока ваша версия выглядит наиболее правдоподобной. А у вас? Есть что-то новенькое?
Следователь метнул на Ольгу победоносный взгляд и самодовольно ухмыльнулся:
— Я не сомневался. У нас тоже без неожиданностей. Опросили жителей поселка, но никто ничего не видел. Некто из банды Чероки поджидал Раджу на подъезде к поселку, он всегда возвращался домой около половины первого ночи, летал на своем «феррари», как на сверхзвуковом самолете. Километрах в двух от поселка есть небольшой перекресток, напротив которого стояла трансформаторная будка, хотя вы сами сегодня были на месте и все видели. Завидев машину Раджи, преступник рассчитал траекторию движения, разогнался и с ходу врезался в «феррари». Очевидно, водитель Раджи слишком поздно сообразил, что происходит, а учитывая бешеную скорость, просто не успел ничего предпринять. «Феррари» швырнуло в кювет, а преступник направил свою колымагу на трансформаторную будку, сам же, по моему мнению, выпрыгнул из машины. Будка рванула в момент удара с такой силой, что горящие обломки разлетелись метров на пятьдесят, автомобиль Раджи вспыхнул мгновенно, так как бензобак при столкновении оказался сильно поврежден, еще через пару минут он взорвался. Драндулет, на котором «сработал» киллер, был угнан, это оказалась «победа» 1958 года выпуска, с корпусом из листового металла, то есть парень о собственном здоровье заботился. Все грамотно, комар носа не подточит. Впрочем, этого и следовало ожидать. Эти ребята — профессионалы. Работа у них такая — убивать. Сами понимаете, — Щепкин встал и направился к двери. — Что ж, приятно было познакомиться, Ольга… — он запнулся, припоминая отчество. Так и не вспомнив, досадливо махнул рукой. — Желаю вам легкой дороги.
— Спасибо за помощь. Всего доброго, — Ольга тоже поднялась.
Ей предстоял визит к Елизавете Градовой. Да и место происшествия осмотреть еще раз не помешало бы. Адрес Градовых лежал в кармане, в желудке неприятно посасывало, как-никак без обеда осталась.
— Зато не тошнит, — успокаивала она себя, лавируя по узким, плохо освещенным улицам окраины.
Часы на приборной панели показывали половину шестого, и Ольгу удивило непривычное для столичного жителя безлюдье. «Половина шестого, а вокруг ни души! Ощущение, что находишься на краю света, а не в двухстах километрах от Москвы. Большая деревня. И как они тут живут? — недоумевала она. Где-то в кармане встрепенулся и загудел мобильный. — Господи, если это Олег, то…»
— Алло, — строго сказала Ольга.
Послышался кокетливый женский голосок:
— Аля, меня надо встретить. Я в поезде, через два часа буду на Казанском. Кстати, здравствуй! Ты, как всегда, забыла поздороваться с матерью.
— Просто не успела, — оправдалась Ольга, холодея. Визит матери приравнивался к национальной катастрофе. — Мара, ты должна была предупредить. Меня в городе нет, но я перезвоню Олегу. Он встретит. Я буду поздно.
— Боже мой, имей совесть, Аля! В кои-то веки я собралась навестить дочь, а она, видите ли, будет поздно. Аля, это как-то некрасиво.
— Мара, я на работе. Прибереги нотации на потом, — устало сказала Ольга и отключилась.
Мама Ольги настолько отличалась от общепринятого представления о родителях, что вполне могла бы стать темой диссертации какого-нибудь психоаналитика. Ольга полагала, что Мара затормозила в своем психическом развитии лет этак в двадцать пять. Да так в той «девической поре» и застряла. Сейчас ей было пятьдесят семь, но Ольгу не покидало ощущение, что именно она приходится матерью этой миниатюрной, как японское нэцкэ, инфантильной женщины-девочки. Мария Маевская, так звали Ольгину матушку, имея диплом химика-фармацевта, не проработала в своей жизни ни дня, считая женский труд моветоном, всю жизнь состояла при солидных мужьях. Она до сих пор не могла понять, как у нее, стопроцентной фемины, могла вырасти такая эмансипе, как Ольга.
— Это немыслимо! — восклицала она. — Отец — чрезвычайно приличный человек, служил секретарем обкома, я — женщина до кончиков ногтей. И вдруг милиционерша! Трупы, кровь, преступники! Ольга, тебя случайно подменили в роддоме, ей-богу! Никак иначе я это объяснить не могу.
С отцом Ольги и своим вторым мужем Николаем Палевым, видным партийным функционером Смоленской области, она прожила дольше всего — семнадцать лет — и прекрасно о нем отзывалась.
Мара носила прическу в стиле светской дамы восемнадцатого века — собранные в узел и небрежно ниспадающие на лоб русые букли. На изящном носике красовались стильные очки в дорогущей оправе. Полгода назад Мара специально приезжала в Москву, чтобы прикупить себе фирменные от Пако Рабанна. Кстати, идея называться Марой тоже принадлежала ей.
— «Мама» меня старит, — говорила она, театрально закатывая глаза.
Копна вьющихся волос, торчащий из-под нее кончик хорошенького носа, округлая спинка и ровные ножки делали ее похожей на симпатичную выхоленную овечку. Ее нынешний, четвертый по счету, муж — Ларик (в миру просто Алексей, но Мара, рьяно ненавидевшая все тривиальное, окрестила его на свой лад) — простоватый малый с длинными зубами, вечным запахом изо рта и на восемнадцать лет моложе Марочку боготворил. Мара дурашливо называла его «котей», за спиной же корчила насмешливые гримаски и частенько передразнивала.
Ольга с раздражением подумала о ворохе шоколадных конфет и местных сплетен, привозимых Марой в качестве подарка, обреченно вздохнула и набрала Олега. За сообщением о приезде тещи последовала оглушительная пауза, полная немых упреков и недовольства, затем Олег буркнул что-то невнятное и отключился.
Улица Достоевского, на которой проживали Градовы, оказалась скудно освещенной и засыпанной снегом узкой улочкой частного сектора. Покосившиеся избушки соседствовали с добротными двух-, а то и трехэтажными особняками «хозяев жизни». Кое-где из труб торчавших среди сугробов бань курился белесый дымок. Попариться в горячей баньке в такой мороз — милое дело.
Свора облезлых бродячих собак с традиционными бубличными хвостами окружила Ольгину машину, парочка самых отчаянных неслась вровень с джипом, отводя душу в остервенелом лае.
