— Заскочу перекусить, — решил он и, завидев маячившую впереди красную крышу заправки, сбросил скорость.
Симпатичное здание кафе с двусмысленным названием «Подкрепись-ка» призывно сияло чистыми окнами. Павел не стал загонять машину на стоянку. Оставив ее рядом с заправкой, он заспешил к веселенькому домику с зеленой крышей. В пустом зале пахло шашлыком, курицей-гриль и пирожками. Устроившись за жухлым кустом диффенбахии у окна, он заказал салат из свежих овощей, шашлык и жареную картошку. Невысокая, крепко сбитая девушка в красном переднике принесла заказ и вернулась за прилавок.
Павел с вожделением посмотрел на еду, взял вилку и только положил в рот ломтик огурца, как опять увидел серую «десятку»! Ту самую серую «десятку», которая следовала за ним от самого Рузавина, она неторопливо выруливала на трассу, лица водителя за тонированными стеклами видно не было. Машина выбралась на шоссе и двинулась в сторону Москвы. Аппетит у Павла пропал, он решительно отодвинул тарелку и задумался. Может, это простое совпадение? Странно. Если водитель «десятки» обедал, то почему они не столкнулись с ним здесь, в кафе? Если же он только заправлялся, то Павел его тут не застал бы. Заправка отнимает от силы минут десять, а Павел простоял на обочине пятнадцать минут, а потом ехал аккуратно, не спеша. Что-то здесь не так. Раздосадованный Градов подозвал официантку:
— Скажи-ка, милая, у вас кто-нибудь до меня обедал? Ну минут этак пятнадцать назад?
Девушка отрицательно мотнула головой:
— Заходил тут один. Купил пару чебуреков и ушел.
— Как он выглядел?
Заметив тревожный огонек в глазах посетителя, девушка забеспокоилась:
— Да что случилось-то? Вы что из милиции?
— Ничего не случилось, — раздельно произнес Павел и положил на стол сторублевую купюру. — Я не из милиции. Просто хочу знать, как он выглядел.
Воровато оглядевшись, официантка сунула смятую бумажку в карман передника и наморщила узкий лоб, отчего тот сделался похожим на срез слоеного пирога:
— Среднего роста, светловолосый, в серой спортивной куртке, лет тридцать, может, сорок. Не знаю.
Павел продолжал выжидательно смотреть на девушку:
— И все?
— Все, — официантка растерянно теребила край красного передника. — Мне что деньги вам назад отдать? — испуганно пролепетала она, видя, что мужчина не спускает с нее прищуренных глаз.
— Хм, не надо, иди, — буркнул Павел. — А глаза? Какого цвета глаза? — крикнул он вслед уходящей девушке.
— Н-не помню. Светлые, вроде. Серые. Или голубые. Я правда не помню, — жалобно сказала девушка.
Внутри ныло и саднило, будто с похмелья. Павел взял с тарелки кусок остывшего шашлыка, есть расхотелось, бодрое настроение испарилось, снова полезли дурные мысли. Он, подобно зверю, чуял надвигающиеся неприятности нутром, хотя кому понадобилось за ним следить? Убийства приписали разборкам местной мафии, похватали братков, уже и дело шьют. И ведь как ловко все повернулось! Лучше не придумаешь! Он, Павел, и представить не мог такого фокуса, ей-ей, Господь помогает. А значит, он, Павел, за правое дело радеет. Андрон — сволочь законченная, мало того, что ограбил, Маринку оприходовал, он еще и до Лизы добрался, от ее руки и издох, а Павел вынужден защищать жизнь и поруганную честь своего ребенка.
— Но что же это за машина? — прошептал он, косясь на улицу. — Менты? Не похоже, — напряженно думал он и вдруг неожиданная дикая догадка пронзила его мозг:
— А что если Андрон не умер? Если это он сидит за рулем серой «десятки»? Нет, не может этого быть! Я сам заворачивал его в ковер, сам обматывал скотчем. Он был мертв. Мертвее не бывает. А что если мертвяк превратился в зомби и теперь пытается мне отомстить? Как в кино… — ледяная испарина выступила на лбу Павла, он зябко поежился и испуганно огляделся.
Официантка высунулась из-за прилавка и таращила на него широко раскрытые удивленные глаза. Только тут Павел спохватился, похоже, он произнес все это вслух. Пытаясь сгладить неловкую ситуацию, Павел осклабился жутковатой смесью страха и безумия, перепуганная девушка, пряча глаза, принялась усердно оттирать прилавок.
Павел поднялся, бросил на стол две сотенных и, проходя мимо девушки, старавшейся не глядеть в его сторону, с нарочитым добродушием сказал:
— Сценарий у меня, вишь, деточка, не вытанцовывается. Ни есть, ни пить не могу. Только о нем, проклятом, и думаю. До свидания.
Девушка пролепетала в ответ что-то невнятное и недоверчиво покачала головой. Павел отметил это про себя. Выйдя на улицу, со злостью сплюнул:
— Ну не стрелять же мне эту дурочку, в самом деле. А насчет «зомби» я, по ходу, загнул. Нервы. Хотя…
Он опасливо огляделся по сторонам и рысцой припустил к машине.
Всю дорогу до Москвы его мучили нелепые страхи, не отрывая глаз от зеркала заднего вида, он поносил себя на чем свет стоит, обзывал невменяемым и психопатом, изо всех сил стараясь отмахнуться от черных мыслей, но истерзанная психика утихомириваться не желала. И только на МКАДе, влившись в плотный поток машин, он смог взять себя в руки и отвлечься.
Гоша-Белоручка жил в Новогиреево — в районе несимпатичном и неспокойном. Шансов разыскать человека подобной профессии по адресу, записанному много лет назад, почти не было, и Павел молился. Но госпожа Фортуна не отвернулась от него и на этот раз.
Поднявшись в заплеванном, воняющем кошачьей мочой лифте на шестой этаж старого блочного дома, он позвонил в обитую изодранным коричневым дерматином дверь. После пятого или шестого звонка послышались шаркающие шаги, и дверь распахнулась. Павел увидел перед собой тощую морщинистую женщину с бледным испитым лицом, на голове из обесцвеченных волосяных останков топорщилось некое подобие прически.
— Тебе чего? — развязно спросила она, недовольно глядя на непрошеного гостя.
— Гоша дома? — Павел постарался сымитировать блатную интонацию, чтобы тетка приняла его за своего.
— А ты кто? — женщина подозрительно прищурилась, продолжая беспардонно разглядывать незнакомца.
— Старый приятель. Заказ принес.
— Какой еще заказ? Гошка завязал давно, — голос женщины дрогнул, она попыталась захлопнуть дверь, но Павел успел просунуть ногу в дверную щель.
— Где Гоша? — злобно прошипел он и, отпихнув тетку, ввалился в грязную темную прихожую.
— Да кто ты такой? — завизжала женщина. — Гоша, тут сволочь какая-то! Из ментовки, что ли? Разберись с ним! — заголосила она, поспешно отступая в черную пасть комнаты.
Откуда-то из затхлого мрака возник заспанный Гоша в растянутых семейных трусах. Небритый и всклокоченный, он яростно тер глаза кулаками.
— Кто есть таков? — прохрипел он, и в прихожей невыносимо завоняло перегаром.
— Свои. Остынь, — спокойно заметил Павел и, не разуваясь, протопал на загаженную кухню. — Хочу дать тебе заработать.
