— Что случилось? — Моника удивленно смотрела на меня.
Должно быть, мой взгляд не излучал благодушия и приветливости. И тут в дверь снова постучали. Салли замерла. Моника вытянулась в струнку. Я стиснула эфес Налоранта.
— Эй, Салли! — раздался из-за двери тот же голос. — Это я!
— Сожалею, но ты уже пришла! — крикнула Салли, не сводя взгляда с гостьи.
А та вдруг дернулась и выбросила вперёд руку с мизерикордисом. Салли отшатнулась и схватилась за ладанку, висевшую у неё на шее. А я быстрым движением развернула эфес и, сдвинув выключатель, описала мечом быструю и лёгкую дугу на уровне плеча.
Белый луч клинка, как горячий нож сквозь масло, прошёл сквозь шею «Моники». Её голова отлетела и, уже падая, вспыхнула зеленоватым пламенем и осыпалась на пол пеплом, который снова унёс в сторону двери таинственный ветер.
Салли тяжело опустилась на лавку, сжимая в кулаке ладанку. За дверью слышался встревоженный голос настоящей Моники, к которому вскоре присоединился голос Джексона. Я открыла дверь.
— Всё в порядке? — спросил он, пролетая мимо меня в гостиную. — Мы ещё не закончили исследования. Но то, что мы нашли, прояснило картину. В стенах стройки проводился шабаш, на котором была вызвана демоница. Мы прочли её имя на чёрных камнях. Ее звали Лутана. Она из разряда суккубов. Она собиралась разрушать браки, соблазнять женатых мужчин и, может быть, делать бесплодными женщин.
— Теперь у неё это не получится, — проговорила я. — Отвезите меня домой. А здесь оставьте парочку ребят на случай если вдруг объявятся участницы того шабаша.
— Вряд ли, — произнёс он. — Но осторожность не помешает.
Я направилась к дверям и, уже выходя, услышала его возглас:
— Отличная работа, мисс Бентли.
— Как же иначе, — пробормотала я, думая о том, что сегодня мне точно приснится что-нибудь ужасное.
Глава 11
Но это было утро. Светлое утро, когда солнечные зайчики прыгали по ладошкам листьев и грели кожу приятными прикосновениями нежных лучей. Птицы щебетали на деревьях. По загончику бродил, пощипывая травку, сонный бело-чёрный барашек. А Дженни стояла у порога, глядя как Джулиан седлает коня.
— Это недолго, — проговорил он, подтягивая подпругу. — Три дня туда, три — обратно. Пару дней там… — он обернулся. — Я не могу отказаться. Эта леди — крестница епископа, и он очень беспокоится за её здоровье и здоровье младенца, который должен появиться на свет. Это её первый ребенок, а она уже не так молода.
— Она красивая? — спросила Дженни, подходя к нему.
— Красавица вряд ли просидела б в девках до таких лет, — усмехнулся он. — И в любом случае, ей вряд ли придёт в голову меня соблазнять, находясь в таком положении.
— Там будут другие дамы.
Дженни положила руки ему на грудь и заглянула в зелёные глаза.
— Много дам, — согласился он. — Вокруг меня всегда полно знатных дам.
— Вы меня дразните.
— Конечно, — он улыбнулся и накрыл её руки своими ладонями. — Твоя ревность выглядит забавно. Тем более забавно, что все эти напыщенные, избалованные и манерные дамы и в подмётки тебе не годятся.
— Так уж и в подмётки? — насмешливо уточнила она.
— Тут есть одно обстоятельство, — по секрету прошептал он ей на ушко. — Я врач и знаю всё, что они скрывают от своих любовников. Поверь мне, это совсем не так соблазнительно.
— Какой вы злой! — рассмеялась Дженни. — Разве можно говорить такие вещи!
— Я просто хочу, чтоб ты не тревожилась и спокойно ждала меня. Я приеду и сразу же явлюсь пред твои очи.
Он обнял её, Дженни прильнула к его груди и почувствовала, как он опустил подбородок ей на макушку.
— Всё будет хорошо, очень-очень скоро мы снова будем вместе и не будем разлучаться больше чем на день.
— Вы так только говорите, — капризно заметила она. — А на самом деле наверняка меня обманываете. И у вас в городе есть покровительница, какая-нибудь знатная дама. Кто подарил вам этот кошелек из золотого шнура?
— От тебя ничего не скроешь, — покаянно вздохнул он, не разжимая объятий. — Мне его подарила одна знатная леди, и она действительно оказывает мне покровительство, но она не моя любовница.
— А чья?
— Я, пожалуй, не буду об этом рассказывать.
— Он, нет! — вздрогнула она и, отстранившись, воззрилась на него горящими любопытством глазами. — Только не говорите, что епископа!
— Я и не говорю, — покачал головой Джулиан.
— Она красивая?
— Да.
— Молодая?
— Моложе меня, но старше тебя.
— И она оказывает вам знаки внимания?
— Дженни! — Джулиан взял её за плечи и тихонько встряхнул. — Я не знаю, что переходит границы: твоя ревность или твоё непомерное любопытство. Я повторяю снова: я не люблю её. Моё сердце принадлежит тебе, и ты можешь ни о чём не тревожиться. Я не обманываю тебя. Я вернусь, потому что только здесь, рядом с тобой я чувствую себя счастливым. И закончим на этом.
— Как скажете, — Дженни опустила золотые ресницы.
Джулиан какое-то время смотрел на неё.
— Ну-ка, подними глаза, — он взял её за подбородок. — Взгляни на меня. Дженни, если ты действительно любишь меня, как говоришь, ты должна мне верить.
— Я верю вам, — глядя ему в глаза, произнесла она. — Я знаю, что вы меня любите. Я не хотела огорчать вас и надеюсь, что вы простите мне мою дерзость. Просто я очень сильно люблю вас и очень боюсь вас потерять. Ведь все эти знатные дамы такие красивые, у них дорогие платья, кружевные чепцы и белые руки.
— Что мне до их чепцов и рук, — вздохнул он. — Они скучны, Дженни. И единственное, чего я хочу сейчас, это остаться здесь с тобой. Но я должен выполнять повеление моего господина. Я служу епископу и, если он сказал мне поехать и принять роды у его крестницы, я должен ехать. Но я вернусь. Ты веришь мне?
Дженни кивнула, но её улыбка была грустна. Джулиан обнял её за плечи.
— Послушай, сейчас я поцелую тебя и этим поцелуем отдам тебе часть своей души. Храни её, и я всегда буду с тобой.
Он нагнулся и крепко поцеловал её в губы, и ей показалось, что трепетное тепло перетекло в её грудь и пушистым котёнком свернулось в клубочек в сердце. Она снова улыбнулась, но уже не так печально.
— Поезжайте, милорд. Я буду ждать вас и больше ни на миг не усомнюсь в вашей любви ко мне.
— Лучшего напутствия и представить себе невозможно, — шепнул он и, поцеловав её в лоб, вскочил на коня.
А Дженни ещё долго стояла возле своей хижины, залитая лучами утреннего солнца, и с улыбкой прислушивалась, пытаясь различить вдали топот копыт.
