Пока я рассматривала его, он изучал меня. Знаю-знаю, я лохматая, не накрашенная и недружелюбная. Видно, что мне не двадцать лет и что я терпеть не могу ночных вторжений посторонних мужчин, не говоря уж о демонах. А с какой стати я должна скрывать, что я думаю о таком хамском поведении?
— Я приношу свои извинения за внезапный визит, — проговорил он приятным голосом. — Я хотел посмотреть на тебя поближе и предупредить о том, что сам решил убить тебя. Я — рыцарь и потому чувствую себя обязанным соблюсти приличия. Сперва бросить вызов и только потом содрать с тебя шкуру…
— Как изысканно… — оскалилась в ухмылке я.
— Изысканно или нет, но отнимать у меня время на драку — это большая честь, за которую нужно платить. Поэтому лёгкой смерти я не обещаю, — он улыбнулся, продемонстрировав ровные белые зубы с нормальной человеческой длиной клыков. — Если уж мне придётся потрудиться, то я предпочитаю получить от этого хотя бы удовольствие. В том, что я тебя убью, можешь не сомневаться.
Он помолчал, ожидая ответной реплики. Я от неё воздержалась. А что можно сказать в ответ на такое благородное и искреннее предупреждение?
— Ты не удивлена и не возмущена, — он чуть склонил голову на бок. — Либо тебя уже били, либо ты знаешь, что я не клюну на твоё женское обаяние, поскольку знаю, что это только маска. Ты ведь понимаешь, что мне всё равно, кто передо мной. Я убью любое существо, как бы трогательно или привлекательно оно не выглядело. Я лишён чувства сострадания и не испытываю сексуального влечения ни к кому. Инкубат — это удел низших демонов.
Я вздохнула. Эти говорливые умники, считающие себя вершиной совершенства и квинтэссенцией коварства. Поговори ещё, может, что и выболтаешь.
— Я всё думаю, кто ты. Сегодняшнее выступление на ринге произвело на меня впечатление.
— На меня тоже, — сообщила я. — Оказывается, у нас есть кое-что общее.
— Безусловно, — он рассматривал меня из-под слегка опущенных ресниц. — Что-то общее… Я не чувствую в тебе ангельского духа, которым обычно разит от истребителей демонов. Ты пьешь коньяк и рычишь в раздражении, но ты сильнее святых, затворников и аскетов. В тебе есть что-то очень древнее, первобытное, что было ещё до… — он вдруг судорожно вздохнул. — Но это никогда не выступает против нас.
— Значит, в моём случае это — другое.
Он снова вздохнул, но уже спокойно.
— Это ничего не меняет. Меня послали убить тебя, и я тебя убью, как убил многих до тебя. А что ты знаешь обо мне? Достаточно ли, чтоб быть такой спокойной?
— Я знаю о Джулиане МакЛарене, — ответила я, глядя на него.
Он сдвинул прямые тёмные брови к переносице, посмотрел в потолок, скривил губы.
— МакЛарен? Что-то знакомое… Ах, да! — он усмехнулся. — Я вспомнил. Алхимик. Его душа давно истлела в плену у моего Господина. Он заслужил это. Он продал её и совершил тем самым тяжкий грех. Потом другой, третий, — Кратегус рассмеялся своим воспоминаниям. — Его искушал сам Люцифер! Он надеялся на его гордыню, но МакЛарен устоял. На него заглядывался Асмодей, думая, что можно будет через ту девчонку заманить его в распутство. Но он постепенно увяз в любви, в которой, как известно, греха нет. И он сам же сдался Сатане, князю Гнева. Несколько часов метаний — и он подписывает кровью пакт. Его душа в закладе и теперь истлела во тьме и дыме.
— Я думала, ты знаешь, — улыбнулась я.
— О чём? — он приподнял свои чёрные, похожие на стрелы, брови.
— Душа нетленна.
— Она мертва, — твердо повторил он.
— Не знаю, вряд ли…
Может быть, если б я стала жарко спорить, он бы воспринял это спокойно, но моя видимая неуверенность разозлила его.
— В любом случае, она погребена под гнётом Ада и останется там до скончания времён. Джулиана МакЛарена не существует. Он умер. И его место занял я, — вдруг он прищурился и его взгляд стал подозрительным. — А ты откуда о нём знаешь?
— Какая разница? — я пожала плечами. — Он был мне более симпатичен, чем ты.
— Он продал душу Дьяволу. Разве тем самым он не совершил преступление против вашего Бога?
— Он сделал это во имя любви, а в ней, как известно, греха нет.
— Он стал убийцей.
— Нет. Он был врачом, он избавлял людей от страданий, он спасал жизни. У него был дар от Бога. Этот дар был в его руках. А убийцей стал ты — демон Кратегус.
Он мрачно смотрел на меня.
— Выходит, ты считаешь, что МакЛарен — невинная жертва, а я — злодей?
— Он жертва, — кивнула я. — Он слабый человек, который не выдержал испытания, посланного ему. Слишком много любви, слишком много ответственности за любимого человека, слишком много самоотверженности. Думаю, что если б ему самому пришлось идти на костёр, он бы устоял. А ты… Ты то, что ты есть — клубящаяся темнота на месте, где раньше было сердце человека. Остался ум… Джулиана МакЛарена, воля Джулиана МакЛарена, сила Джулиана МакЛарена, его внешность, его вкус. Его псевдоним, как сейчас говорят. Вот и всё. Есть оболочка без души, а на её месте ты — маленькое, тёмное ничто, завладевшее чужим телом и чужим разумом. Это разновидность паразитизма, — я улыбнулась.
Он злобно прищурился. То ли обиделся, то ли я наступила на его больную мозоль.
— Ты будешь умирать очень долго и очень мучительно, — пообещал он.
— Ничего другого я от тебя не ожидала, — покачала я головой. — Ты чертовски предсказуем.
— Тебя не спасёт ни твой мёртвый колдун, ни чёртовы кошки.
— Они-то как раз не чёртовы, — поправила я. — Ладно, я поняла, что ты бросаешь мне вызов и собираешься убивать меня долго и мучительно. Я принимаю твой вызов. Постараюсь убить тебя сразу и наверняка. Назовёшь место и время поединка?
— Слишком много хочешь, — усмехнулся он, легко поднялся и отошёл к двери. — Это будет сюрпризом. Но можешь сходить в церковь, исповедаться и причаститься…
— Воздержусь, — вырвалось у меня.
Он вздрогнул и нахмурился. Его взгляд стал ещё более подозрительным. И после этого он как-то заколебался и исчез, не оставив после себя и следа.
Я сидела в постели, обхватив колени руками.
Жребий брошен, и чаша сия меня не минует. А я не ангел. Я человек и я не совершенна. Я рычу и пью коньяк, и мне до слёз себя жалко. Чёрт бы побрал этого чёртова демона! Не мог подождать до утра. Нужно сбить сон и испортить настроение.
Кто-то решительно заскрёбся в дверь. Я нехотя сползла с кровати и открыла. Иеремия подёргивая спинкой и подозрительно принюхиваясь вошёл в спальню, запрыгнул на постель и, как бы приглашая, взглянул на меня.
— Конечно, старина, с тобой мне будет не страшно, — пробормотала я, снова залезая под одеяло.
Он уютно урчал у меня в ногах. Я выключила свет и вскоре уснула под это убаюкивающее и покровительственное урчание.
