Я перевела взгляд на Фарги и вздрогнула. Он уже успел сменить наряд. На нём были чёрные кожаные брюки и чёрный свитер с высоким воротником под горло. Выражение лица у него было довольно мрачное. Это, вкупе с тем, что он всегда терпеть не мог чёрный цвет и кожаные штаны, заставило меня всерьёз встревожиться.
— Что случилось? — спросила я.
— Позвони в больницу и узнай возраст и пол заболевших, — распорядился он.
— В какую больницу?
Он раздражённо пожал плечами. Мне показалось, что он на меня злится.
Я задумалась. Чёрная оспа была уничтожена несколько столетий назад. Возбудителя этого заболевания больше не существует в природе, хотя раньше эта болезнь выкашивала целые страны на Земле. Кто у нас здесь занимается «историческими» заболеваниями? Госпитальеры!
Я схватила трубку телефона и тут же опустила её на место. А кто у нас «наводит» такие болезни?
— Звони, — негромко произнёс Фарги, встал и подошёл к окну.
Глядя ему в спину, я набрала знакомый номер, и через пять минут аккуратно положила трубку на рычаг.
— Молодые люди заболевали каждый день по двое, — проговорил Фарги, не оборачиваясь. — Каждый раз влюблённая парочка. Бурное развитие заболевания, их увозили прямо с места свидания. Так?
Он обернулся и посмотрел на меня.
— Зачем он это делает? — спросила я.
— Он взял в заложники всех влюблённых города и ждёт, пока ты это заметишь.
— Я не понимаю…
— Знаю, что не понимаешь, хотя всё предельно ясно. Он страдает и требует внимания. Его ненависть вызывают счастливые влюблённые, потому что сам он несчастлив в любви. Он выбрал чёрную оспу, потому что ты знаешь, что её не существует, и только он, пришедший из тёмных веков твоей планеты, может вновь вызвать из небытия этот ужас.
— Несчастлив в любви? — я вскочила с кресла и пошатнулась, едва успев вцепиться за подлокотник. Фарги даже не пошевелился, гневно глядя на меня. — О чём ты? И при чём тут я?
— Кратегус любит тебя, но он тобой отвергнут.
— Да он чуть не убил меня!
— Это было до того.
— До чего?
— До того, как ты вернула ему часть души Джулиана МакЛарена. О чём ты, спрашивается, думала?
Я смутно припомнила какой-то грязный переулок, Кратегуса и что-то трепещущее у меня внутри. Смутные воспоминания из сна, которые казались мне явью, бредовая просьба о поцелуе и удар током.
— Ты что, серьёзно? — изумилась я. — Как я могла это сделать? Это же просто аллегория. «Я передам тебе часть души с этим поцелуем…» Душу, что, так просто отдать на сохранение, и она будет храниться веками как в сейфе, а потом раз — и получи без квитанции? Чушь какая-то.
— Если бы… — вздохнул Фарги. — Что мы вообще знаем о душе? Что это такое? Почему она бессмертна и неистребима, хотя так ранима? Её можно изувечить обычным набором звуков и затем из осколков воскресить одним взглядом. Зачем она появляется на свет, какие цели преследует, что ищет в многочисленных и тяжких воплощениях? Можно ли разделить её, можно ли ею делиться? Никто ничего не знает. Душа — это самое странное и совершенное творение в этой Вселенной, и самое загадочное. Она сама по себе — чудо, и потому ничто самое удивительное, связанное с ней, не является чем-то невероятным. Ты вдохнула в демона человеческую душу. Ту её часть, где был свет любви. И душа начала свою новую жизнь во враждебном окружении. Я не знаю, погубила ли ты её, но эти шестеро на твоей совести.
— Спасибо, — кивнула я. — Что прикажешь делать?
— То, о чём он тебя просил. Убей его, освободи душу МакЛарена, и готовься к новой схватке. Если он, конечно, позволит теперь убить себя.
Я вспомнила ночной визит Кратегуса и была вынуждена признать, что всё сходится. Но тогда он ещё не знал, что с ним происходит. А теперь, судя по тому, как его раздражают влюблённые парочки, до него дошло.
— Вот только влюблённого беса мне и не хватало, — проворчала я. — И где мне его искать?
Фарги вздохнул и скрестил руки на груди.
— Скоро он сам объявится. И, боюсь, самым неприятным образом.
Фарги редко ошибается, если ошибается вообще. Поэтому я ощутила дурное предчувствие и с мрачным видом уселась в кресло. Читать не хотелось. Проблема, от которой я, по своей обычной привычке, настойчиво отворачивалась, снова встала передо мной во весь рост.
Странная метаморфоза, произошедшая с Кратегусом, была невероятна, но теперь вполне объяснима, если только можно принять за истину столь бредовое объяснение.
Демон, посланный силами Ада, чтоб убить меня, вдруг воспылал страстью к моей персоне. Не ко мне, а к той девице, которой я была в одной из своих прошлых и весьма давних жизней. Настолько давних, что я уже не помнила и не понимала её. Жутковато-романтическая история, приснившаяся мне во сне, приобрела реальность и теперь перетекала в кошмар моего настоящего. Что мне делать с влюблённым демоном?
Что вообще представляют собой влюблённые демоны? Я порылась в памяти, вспоминая прочитанные книги и фильмы, которые когда-то смотрела. Никаких аналогий. Демоны не влюбляются. Они злые, противные и коварные, то есть такие, как Кратегус.
От размышлений меня отвлёк взгляд Фарги. Он сидел рядом на журнальном столике и с любопытством следил за ходом моих мыслей. Не то, чтоб шпионил, просто для него это было так, словно б я размышляла вслух.
— Ты сам-то видел влюблённых демонов? — поинтересовалась я.
Он беспечно пожал плечами. Судя по всему, нет, но было б интересно увидеть. Я фыркнула и вздохнула. Он улыбнулся. Он больше не злился. Он был любознателен. Его забавляла необычность ситуации. А почему нет, если разбираться со всем этим придётся мне, а не ему?
Глава 37
Первым тревожным сигналом был звонок Эльвера. Он позвонил ближе к вечеру и спросил, не у меня ли Альмер и Лия. Они должны были приехать в Храм на вечернюю литургию Крыльев Звёздного Дыхания и не явились. Дома их нет, в лазарете Ордена Госпитальеров тоже. Эльвер был встревожен, но постарался меня успокоить, высказав предположение о романтическом пикнике где-нибудь за городом.
Я не поверила. Только не Лия и только не сейчас. Я испытывала тревогу, подозревая, что тут явно замешан Кратегус. Он что-то хотел мне доказать и вполне мог использовать близких мне людей. Самыми близкими были эти двое, если не считать Фарги, который был ему не по зубам.
Когда стемнело, на улице началась гроза. Выл ветер, стонали кроны деревьев, и струи дождя хлестали в окно. Прекрасная декорация для готического романа. В полночь, как раз, когда часы пробили двенадцать раз, произошло Явление. Кратегус явно тяготел к сценическим эффектам, столь впечатлявшим во времена его молодости.
Он явился серой колеблющейся тенью перед моим креслом и прорычал потусторонним басом, трепеща перепончатыми крыльями:
