Прислуга ходила мрачная. Они всегда избегали молодых князей, но после казни страх перед ними стал похож на наваждение: когда они были в доме, коридоры пустовали, а служанки и слуги переговаривались шёпотом. Говорить о родственниках и детях в деревне слуги сами себе запретили и разорвали с ними все контакты, опасаясь, как сыновей Палеса, так и мести со стороны других крестьян, которые могли отыграться на их близких не в силах достать виновников горя окрестных земель.
С тех пор Катерина часто заявлялась на кухню, иногда втайне проверяла кладовые. Она боялась, что прислуга просто отравит их всех. Когда дочь неосторожно поделилась своими соображениями с матерью, та лишь рассмеялась, и сказала, что она слишком хорошо думает, об этих ничтожествах.
— Сестра, а их убили, за то, что они были плохими? — спросила Памила, подняв глаза на неё. Ранена и Валепа перестали играть и тоже насторожились.
Княжна качнула головой и её волосы, обрезанные до плеч, заколыхались в ответ. Узкие прищуренные глаза твёрдо встретили немигающий детский взгляд, небольшой тонкий нос поморщился, а и без того узкие губы поджались. Катерина задумчиво коснулась края своей по-женски изящной, но всё же слегка квадратной скулы.
— Нельзя так говорить, они всё-таки были нашими братьями, — ответила она.
— Почему? — сестра продолжала по-детски испытующе смотреть на неё.
Катерина замялась.
— Просто есть вещи, которые нельзя говорить вслух, — ответила после некоторой паузы княжна. Она хотела бы сказать, что это не так, или что семья должна друг друга поддерживать, но не смогла. Они не были хорошими людьми, даже будучи её братьями, а своими действиями они вообще навлекли на их головы все тридцать три несчастья. Внизу снова заголосила мать.
— А мама поправиться? — задала следующий вопрос Памила.
— Будем на это надеяться, — задумчиво ответила Катерина.
В комнату вошла Сатака — старшая служанка.
— Княжна, к имению пришли люди, требуют поговорить с княгиней Аланой.
Катерина вздохнула. Старшая служанка была умной женщиной и знала, что, если сейчас к крестьянам выпустить матушку, это верный способ придать имение со всеми обитателями огню.
Когда старшая дочь князя открыла двери, её взору предстала толпа крестьян. Они не были вооружены вилами, топорами и не несли факелы, но для обитателей дома всё равно представляли угрозу, так как последние воины покинули Алану, как только она обвинила их в том, что те не уберегли её сыновей и потребовала от прислуги повесить тех, кто привёз тела.
— Что вам надо?! — крикнула в толпу Катерина и спустилась с крыльца.
Повисла гнетущая тишина. Краем глаза княжна видела, как её мать, выглянув в окно, скривила спесивую мину и захлопнула ставню.
— Мы, собственно, хотели бы поговорить с княгиней, — опираясь на посох, вышел вперёд старый сгорбленный чинис с длинной белой бородой, и нестриженной и нечёсаной копной волос на голове.
— Я за неё, можете говорить! — властно ответила Катерина.
Толпа загалдела. Белобородый чинис резко поднял руку вверх и голоса смолкли.
— Ты, дочка, ещё ребёнок, — качнул головой старик, смотря на худой стан вышедшей в чёрном платье княжны. — У нас есть слово к твоей матери, так как она сейчас управляет вашим семейством.
— Мать несёт траур, поэтому, обращайтесь ко мне, — снова повторила Катерина.
— Хорошо, — пожал плечами белобородый. — Мы хотим, чтобы ваша семья покинула горы!
Слова старца поддержал нестройный хор голосов.
— Нет, — твёрдо ответила Катерина и голоса смолкли. — Вы не можете изгнать нас с гор, заставить чинис покинуть горы может только Повелитель.
В наступившей тишине старец долго буравил княжну взглядом.
— А по какому закону нас грабили?! — крикнул он в ответ и его поддержал голоса соплеменников. — А по какому закону нас убивали?! — и снова сзади белобородого загалдела толпа. — Князья сами отрицали власть Повелительницы, так почему же ты смеешь ссылаться на её закон?!
Катерина спокойно стояла и ждала, когда крестьяне закончат шуметь. Она вдохнула и выдохнула. Её хрупкие плечи не могли угрожать толпе подзадориваемой провокатором, но в её рукаве имелся один козырь. Воздух был морозен, а земля в этот вечер уже успела покрыться ледяной корочкой.
— Вы — трусы! — крикнула она. — Вы бы никогда не пришли с таким предложением к моим братьям, но сейчас, зная, что в доме лишь женщины и дети, вы требуете их покинуть Серные горы.
По толпе прошёлся недовольный ропот. А белобородый уже открыл рот, чтобы возразить, когда на дороге, по которой пришли крестьяне, послышался цокот копыт. Чинис стали оборачиваться, чтобы увидеть отряд конников, скакавший к поместью. Как только воины приблизились, пришедшие почтительно расступились.
— Что собрались? — крикнул командир отряда, имевший полный доспех с изображённым на плече драконом, обвивающим башню — гербом клана Георжа — Немизитани. — А ну по домам разошлись!
— Мы здесь… — начал белобородый.
— Я прекрасно знаю, зачем ты здесь — Филот, — прервал его воин. — Чай не вчера родился. Это земля Георжа, и, если хоть один волос упадёт с головы княгини, её детей или их слуг, я клянусь своим мечом, вырежу твой беспокойный язык и прибью его к указателю трёх дорог. Пошли вон!
Крестьяне недовольно, но всё же в полголоса или вообще шёпотом переговариваясь, двинулись по дороге обратно.
Катерина так и стояла, пока воин не спешился перед ней и не поклонился.
— Желаю здравствовать княжна.
— Я так понимаю, вы не для защиты нас прибыли, — коротко кивнула Катерина.
— Прошу простить, княжна, но князь Георж, как властелин этих земель, потребовал уничтожить всех голубей в имении.
Повисла пауза. Катерина смотрела немигающим взглядом на воина. Тот смотрел на неё.
— Делайте, что должно, — наконец проговорила она.
Глава 5. Долгожданный отдых
Вечером второго дня пути от города поместье забрезжило на горизонте. Оно представляло собой небольшое двухэтажное здание, архитектура которого также перенималась у Поднебесной с востока, поэтому углы чёрной крыши изгибались и стремились вверх к небу. Первый этаж был окрашен белой краской, кроме подпиравших крышу столбов и оконных рам, которые, как и второй этаж, чернели естественным цветом древесины. Окна не давали стеклянного отблеска, а закрывались ровной белой матовой бумагой. Рядом с домом к земле жались несколько хозяйственных построек. В паре окон горел свет.
— Уже скоро, — указала на здание Ашая. — Скоро будем в тепле.
— Хорошо бы, — простонал Дайонизос. — Ещё чуть-чуть и у меня начнут отваливаться пальцы.
— Соглашусь со звездочётом впервые, — отозвалась Кольгрима. — Я не думала, что в Серных горах может быть настолько холодно.
