— Это были посты ещё старого владыки, тот пёкся тоже о себе, поэтому деньги с постов доставлялись прямо во дворец, — махнула рукой Ашая. — Если бы кто-то из князей ограбил бы гонцов, возможно, Белиал бы пошевелился. Но они сделали по-другому, нет знахарей — нет снадобий. То, что в казне нет золота, Князей не волнует, а Белиал был слишком занят женами и наложницами, чтоб разбираться в чём дело. Некоторые князья даже с радостью отдавали своих дочерей во дворец. Ведь за то, что князь закрывал глаза, что его дочь любовница Повелителя, тот в свою очередь, закрывал глаза на то, что ты обидел соседа и захватил у него желаемую пядь земли.
— Ясно-о-о, — протянула Олетта.
— Ну это в прошлом, — улыбнулась Ашая. — Сейчас, когда у власти Асатесса, она наведёт порядок в горах. Князья будут бояться ветра пустить без её разрешения.
— Ну, пока, — вставила Кольгрима. — Как я поняла, князья бунтуют.
— Это старая традиция, — отмахнулась хозяйка. — Каждый новый Властелин встречался с бунтом.
— И всегда подавляли? — задала вопрос чернокнижница.
— Не всегда, — уже более мрачно ответила Ашая.
Пока все говорили, Роксана встала и стала рассматривать картины, нарисованные на тонкой бумаге, украшавшей стены. На гостей с полотен смотрели воины и различные мифические существа. Один из изображённых древних чинис держал в руках странное копьё. Древко было обыкновенно, а вот оканчивалось оно неким подобием цилиндра.
— Что это? — просила громко алхимик и указала пальцем на оружие, даже не заботясь, что может кого-то перебить или отвлечь от разговора.
За столом все стихли. Громкий возглас Роксаны после дней молчания привлек их внимание.
— Это? — переспросила Ашая. — Это огненное копьё.
— Что оно делает? — алхимик обернулась. Глаза её были всё ещё бесстрастны, но в глубине их уже начинало, что-то загораться.
Маг встала и подошла к картине.
— Смотри, — хозяйка повела пальцем по тонкой бумаге. — Сюда залепляется взрывная смола, такая, как ты пользуешься для своих горшков. Потом кладётся камень и тычется лучиной в отверстие, которое расположено рядом с древком. Внутри копья происходит взрыв и камень вылетает отсюда.
Роксана с интересом рассматривала оружие.
— А почему ими не пользуются? — спросила она.
— Раньше пытались, — пожала плечами Ашая. — Мой дед верил, что ими можно выиграть сражение. Но по сравнению с луками и арбалетами, они тяжелы и неудобны. В дождь из такой штуки не постреляешь. Камень летит недалеко и даже лёгкую броню не пробивает. Когда произойдёт выстрел заранее не угадаешь. Опять же возиться с лучиной. После выстрела эта штука бесполезна.
— Хм-м-м, — протянула Роксана. — У тебя в поместье большая библиотека?
— Ну, я много занимаюсь, — ответила хозяйка. — Там ещё книги моего деда есть. Даже какой-то фолиант по этим копьям остался. А что?
— Прикажи мне постелить на полу в библиотеке, и дать мне бумагу, чернила и перья, — попросила алхимик.
— Может отдохнёшь с дороги в нормальной постели? — предложила Ашая.
— Нет, — глаза Роксаны блеснули одержимостью. — Я нашла то что искала все эти годы.
* * *
Ганс вздохнул. Ему не спалось, хотя по всем показаниям должно было: за плечами остался длинный переход в горах, купание в горячем источнике и сытный ужин. Но спать всё равно не хотелось.
— Чёрт.
Когда он закрывал глаза перед его взором вновь и вновь вставали формы девушек, которые он лицезрел в бане. Рассказ Абдигааша о своих похождениях выглядел как минимум блекло перед ниспадающими до поясницы кудрявыми волосами Кольгримы, грудью Олетты, да даже плечами Ашаи.
Дверь в его комнату скрипнула. Ганс дёрнулся. Лунный свет не дотягивался до дверного проёма в это время ночи, поэтому тень в дверях была еле видна. Всё, что он мог сказать о вошедшем: тот был невысок ростом.
Силуэт в дверях чуть поколебался и в мгновение ока нырнул к нему под одеяло. Это была молодая девушка, и Ганс сразу подумал о Кавате, гостеприимство которой так предлагала Ашая.
— Тебя послала хозяйка? — спросил он.
— Угм, — послышалось из-под одеяла.
— Ну… — Ганс колебался. Ему до смерти хотелось, особенно после сегодняшнего купания. Однако, совесть его пилила за несдержанность и желание воспользоваться ситуацией.
Он почувствовал, как тонкие пальцы коснулись его под одеялом.
— Если это только из-за приказа Ашаи, можешь уйти, — запротестовал Барон. — Я отсылаю тебя.
Он сунул под одеяло руку провёл ею по волосам девушки.
— Уходи, — шепнул Ганс.
— Приказ хозяйки надо исполнять, — произнёс под одеялом знакомый голос, при этом голова девушки дёрнулись, и пара маленьких рожек упёрлись в ему руку.
— Ашая? — воскликнул Ганс и откинул верх одеяла.
Ашая вжалась в ему грудь.
— Нет, я — Кавата, — стала она отрицать очевидное. — Если господин меня не возьмёт, то хозяйка очень расстроится.
— Зачем ты это делаешь? — обескуражено спросил Ганс.
Ашая вздохнула и откинулась на кровати. Она растянулась во весь свой небольшой рост перед ним. Одну руку девушка закинула голову, а второй продолжила медленно массировать себя между ног.
— Наверное, потому что мне тоже тяжело, — сказала хозяйка назидающим тоном, как будто объясняла очевидное. — Или ты думаешь, что только мужчины имеют право «хотеть»?
— Я не про это, — мотнул головой Ганс. — Ты княжеских кровей, ты должна…
— Ты должна сохранять целомудрие и относиться к соитию только как к постыдной вещи для продолжения рода, — закончила за него Ашая и снисходительно улыбнулась. — Позволь мне убедить тебя, что здесь вещи обстоят по-другому. К тому же я не наследница отца, он лишил меня наследства, я никогда не получу титул светлейшей княгини, а значит и земель. Я отослана сюда в надежде, что стану магом серы и пламени, признанным магистрами, откажусь от мирских дел и удалюсь служить их ордену. Пока хоть содержание платит, слава богам.
— Но ты же гениальная дочь, — возмутился Ганс. — Зачем отцу отсылать тебя?
Ашая перестала трогать себя и, потянувшись, заложила вторую руку за голову.
— Наша согласованная история — чтоб своими экспериментами я не поубивала своих младших сестер, — сказала она, глядя в потолок.
— А настоящая причина в чём? — повёл дальше разговор Барон.
— Настоящая состоит в том, что мой отец никогда не отличался особым целомудрием, а мне не простил и мимолётного увлечения, — пожала Ашая голыми плечами. — Видел этого мужчину, что вышел нас встречать? Садовника?
Она взглянула в глаза Гансу. Тот кивнул.
— Это Калам, — продолжила Ашая. — В те дни, я только поняла, кем буду в этой жизни. Помню, как отделала одного магистра серы и пламени, который публично оскорбил меня. Это открыло моим родителям маленький секрет о том, что все мои занятия книгами не пустая трата времени. После того, как скандал замяли, я стала купаться в лучах родительской любви, моя гордость раздулась тогда до невероятных размеров. Но вскоре, я поняла, какое это проклятие — быть в нашей семье одарённым ребёнком. Меня стали показывать гостям как экспонат и представлять всем, как своё достижение и надежду всей семьи, как будто моей заслуги в учении не было. Хотя, между прочим, большую часть времени я занималась самостоятельно, без наставника. Родные сёстры и братья смотрели на меня исподлобья, так как родители совершенно забыли о них. Тогда мне стало скучно и обидно, и я обратила взгляд на Калама. Пару раз флиртовала с ним, зазывно улыбалась и томно вздыхала. В общем я добилась того, чтоб однажды он влез ко мне под одеяло.
