Ловэт отвёл сына чуть дальше от входа, где тот, согнувшись пополам, долго изрыгал содержимое желудка.
— Тихо, Талем, тихо, — похлопал его по спине отец. — Не держи в себе. Станет лучше… скоро…
— Какая гадость, — сказал сын разогнувшись.
— Бывает, — пожал плечами Ловэт. — Когда ты быстро напиваешься вдрызг обычно этим и заканчивается.
— Зря я с ним так пил, — покаялся Талем. — Да и зря я тогда выглянул в окно.
— Что было, то было, — пожал плечами отец. — А пил ты не зря. Палес теперь считает тебя своим приятелем.
— Они мать ударили, — сплюнул остатки желчи во рту на землю сын.
— Это хорошо, что ты это помнишь, — кивнул Ловэт. — Только не показывай ему этого. Для этих людей ты должен стать тюфечком-простачком. А я никому не нужным антиквариатом. Это наш единственный способ выжить.
— А дальше что? — спросил Талем.
— Если мы не выживем, дальше не будет, — отец кивнул в сторону лошади, и они стали переходить дорогу, обходя многочисленные кучи, оставленные лошадями людей Палеса.
Глава 9. Тайная встреча
Прошло уже достаточно времени, чтобы все успели попрятаться под одеялами до утра. Ашая лежала в кровати и прислушивалась к звукам в доме. Знаком для неё должно было стать шарканье закрывающейся двери, которая вела в подвал поместья. Она специально разлила воду в полозья, дабы дерево разбухло, дверь тяжелее закрывалась и Кавата выдавала себя, начиная ночной обход.
Звук лёгких шагов в коридоре оповестил, что запоздавшая Милена прошла, чтобы проверить дабы никто не оставил после себя зажжённой лампы или свечи. Это входило в её обязанности по дому. Ашая не боялась заснуть. Сна вообще не было. Все её мысли крутились вокруг него. Внизу живота вращался горячий шар желания, и даже лёгкое прикосновение к лепесткам вокруг лона вызывало приступ напряжения, как будто, кто-то натянул внутри тетиву, которая в любой момент должна спуститься. Ожидание превращалось в пытку.
Ашая услышала, как внизу открылась дверь, а затем, не с первого раза, Кавате удалось её закрыть. Это был сигнал. Хозяйка дома вскочила и на цыпочках пошла к выходу из комнаты. Перед дверью она остановилась в раздумьях. Милена прошла по коридору совсем недавно, а значит есть шанс, что она может с ней встретиться. Но, с другой стороны, служанка могла выбрать иной путь обратно в свою комнату, и ждать её возвращения — значит терять время, которое может быть проведено с Гансом.
Вернувшись к кровати, Ашая схватила халат и накинула его на себя, чтобы в случае встречи сделать вид что просто… идёт по делам… Она так и не придумала, что ей могло понадобиться в гостевом крыле, поэтому просто понадеялась, что не встретится с Миленой, а если и встретится, то хотя бы не будет голой.
Ашая шла высоко подняв голову, как подобает хозяйке дома, но всё же, ступая почти бесшумно, чтобы иметь возможность спрятаться в тенях, если в этом будет необходимость. Когда она поднялась по лестнице на второй этаж гостевого крыла, то услышала впереди в коридоре разговор и затаилась в тени самого тёмного угла.
— Ты была такой страстной в ту ночь, — голос явно принадлежал Абдигаашу.
— Я не понимаю о чём вы говорите… — этот голос Ашая также безошибочно узнала, это была Милена.
— Неужели ты хочешь сказать, что для тебя это ничего не значило, ты была как дикая кошка. Ты была лучше всех женщин мира, — произнёс Абдигааш.
— Отпустите меня, вы меня пугаете, — ответила Милена.
— Ну же… неужели ты снова не хочешь вцепиться в эту бороду…
В коридоре послушался хлёсткий удар, как будто кто-то резко хлопнул ладонью по мокрой простыне.
— Простите! — громко крикнула Милена.
Служанка пронеслась мимо стоявшей в тени Ашаи. Та выдохнула, кажется её не заметили. «Почему Абдигааш так пристаёт к ней?», — пронеслось в голове у хозяйки дома. «И почему Абдигааш говорит о какой-то ночи, когда к нему приходила Милена? Ведь к нему же приходила Кольгрима. Неужели она одурманила его?», — пока Ашая размышляла, дверь в комнату, которую занимал Абдигааш, захлопнулась, что вывело её из оцепенения.
— Ладно, — тихо выдохнула она. И потом ещё тише добавила. — Это не моё дело, сами разберутся.
Ступая практически бесшумно, Ашая преодолела оставшуюся часть коридора и осторожно открыла дверь в комнату Ганса.
— Ты… — в полголоса сказал мужчина, но прервался, так как вошедшая поднесла палец к губам.
Девушка осторожно закрыла дверь и, развернувшись к нему, сбросила с себя халат, оставшись нагая в тусклом свете луны и углей догорающего очага.
— Ты слышала это… — продолжил Ганс.
— Я ничего не слышу и не вижу, господин Барон, кроме вас, — Ашая прошла к Гансу и села на колени, к нему лицом, обвив его шею руками. — И вам рекомендую делать тоже самое, сосредоточьтесь на Кавате и преподайте ей урок хороших манер, чтобы ей хватило надолго.
— Это так не работает, — Ганс провёл руками от лопаток игравшей в служанку хозяйки, вниз по талии и сжал ладонями ягодицы. Его естество стало наливаться жизнью. — Чем больше ты будешь получать, тем больше будет хотеться.
Ашая в удивлении вскинула брови, а затем одарила его лукавым взглядом.
— Эта ваша теория, господин Барон, не выдерживает никакой критики. Способны ли вы её доказать?
— А что будет если я её докажу? — лукаво ответил Ганс. — Какой будет награда?
— Я буду приходить к тебе каждый день, — его плоть так поднялась, что Ашая ощущала твёрдость у себя между ног. Она вся намокла. Низ живота сводило от возбуждения, а разговор вызывал волны мурашек быстро пробегающих по коже. На неё накатывало наслаждение уже от того, что она нагая сидела на нём вот так.
— Тогда нас очень скоро раскроют, — улыбнулся Ганс. Он видел в каком состоянии Ашая, и это его не только возбуждало, но очень льстило.
— Плевать… — прерывисто выдохнула она.
Сжав её ягодицы так, что кончики пальцев побелели, он аккуратно приподнял Ашаю, высвобождая свою плоть и затем аккуратно опустил её. В этом было что-то властное, она была на нём, но Ганс всё равно контролировал каждое движение, твердо держа за упругую девичью попку. Он как будто надевал её на себя и чем глубже вёл, тем сильнее напрягалась внутренняя тетива Ашаи. В момент, когда он вошёл в неё полностью, внутри неё что-то освободилось, и блаженство стало разливаться по всему телу. Она стала сокращаться, и чем сильнее это делала, тем больший отклик внутри это вызывало, тем сильнее была следующая волна. Ей казалось, что сейчас её разорвёт от удовольствия.
Крепко держа порабощённую хозяйку, Ганс сохранял неспешный темп. Ему нравилось изводить её подобным образом. Она вся извивалась и, если бы он увеличил скорость, то вскоре подступило бы к нему, и Ашаю пришлось бы сбрасывать с себя. Но держа всё под контролем, Барон позволял себе растягивать момент. Ему нравились мысли о том, что властная и себялюбивая хозяйка этого дома, сходит с ума из-за него. В этом была какая-то победа, какое-то первобытное самоутверждение.
