Рем взял в руку ещё одну заготовку для кинжала и, с помощью молотка, вогнал железо в плоть. Что-то хрустнуло, видимо железо раскололо кость и демонесса отчаянно зашипела. Но кузнец хорошо помнил наказ. Он схватил ещё полоску металла, воткнул её рядом с остальными и вонзил выверенным ударом молота в плоть. Снова шипение…
Последнюю металлическую пластину было некуда ставить. Рем просто поместил её между остальными заготовками для клинков и стукнул молотком, от чего вновь раздался треск.
Кузнец сидел ни жив, ни мертв. Обезумевшим взглядом Ламия таращилась на торчавшие в разные стороны металлические пластины. Они были натыканы в культю как попало, сказывался и страх Рема и то, что кузнецу было далеко до лекаря.
В погасающем свете углей чинис показалось, что металл на руке Ламии зашевелился. Он тянулся и заострялся, превращаясь в длинные иглы на изуродованном предплечье. Язык демонессы бешено заметался сквозь губы, а взгляд из просто сумасшедшего, превратился в безумно-восторженный.
— Прекрас-с-сно, прекрас-с-сно, — прошипела она. — Не хватает одной детали…
Рем сглотнул.
— К-к-какой? — осмелился спросить он.
Медленно Ламия перевела взгляд на кузнеца. Пару мгновений она буравила его демоническими омерзительными глазами.
— Крови, — резко сказала она и в следующий момент проткнула грудь Рема своими новыми тонкими и острыми пальцами. Тот даже успел вскрикнуть. Иглы проникли в его сердце, пронзили желудок и пищевод, от чего у него изо рта потекла кровь.
Демонесса вынула из тела кузнеца новое оружие и тот навзничь упал с табурета, на котором сидел.
Ламия смотрела на новую руку. Под действием древней и чудовищно чёрной магии железо изгибалось и ходило, как настоящие пальцы.
— Прекрас-с-сно, — произнесла она ещё раз.
Солнце уже осветило пасмурное зимнее небо. По дороге, подымающейся в гору, шли две женщины. Одна — высокая и статная, с надвинутым капюшоном и закрытым шарфом лицом, она плыла по земле, а её правая рука, похожая на набор тонких игл, поблескивала в первых лучах начинающегося дня. Вторая — горбатая и хромая, вся в порванном и кое-как намотанном тряпье. Она ковыляла, еле успевая за первой.
Позади них осталась деревушка. Маленькая и невзрачная, каких в горах было множество. Морозный воздух за спинами шедших разорвал женский крик. Ламия улыбнулась: сегодня жители низеньких хлипких домов проснутся от причитаний жены кузнеца.
Глава 41. Как убить демона
Ганс встретился с Олеттой утром в саду. Повелительница редко отпускала её от себя, только когда после завтрака к ней на аудиенцию приходил князь Георж. Наёмнице-телохранителю разрешалось покинуть этаж, занимаемый приближённой знатью, лишь на это время. Чему визирь был только рад, не боясь, что его разговоры о внутренних делах государства смогут достичь ушей чужестранцев.
— Как здоровье Повелительницы? — вместо приветствия с усмешкой произнес Барон.
— Лучше с каждым днём, — мрачно ответила Олетта.
— Ну, так это же ты её спасла, — заметил Ганс.
— И сделала бы это ещё раз… никто не заслуживает… — девушка поёжилась. — Такой смерти.
— А вот, это уже интереснее, — Барон стал серьёзен. — Какой «такой смерти»?
— Она привязала её и Ашаю к потолку и пытала, — ответила Олетта.
— Кто она? — Ганс напрягся, пытаясь подавить эмоции, возникающие при упоминании страданий Ашаи, чтобы сосредоточится и задавать правильные вопросы.
— Ну… — воительница задумалась, размышляя над тем, что она видела тогда.
Сзади послышались шаги, и Ганс инстинктивно схватился за рукоять меча. Развернувшись вполоборота, он увидел идущего по аллее в их сторону Дайонизоса.
— Доброе утро, — коротко кивнул он.
— Доброе, — слегка улыбнулись Ганс и Олетта.
— Я думал ты уже спишь, — опередил любые возможные вопросы Барон.
— Собирался, — ответил звездочёт. — Но увидел вас в окно, и мне стало интересно. Вчера мы пропустили по чарке с Абдигаашем, и он рассказал, что Повелительница отправляет тебя за демоном.
— Да, — Ганс усмехнулся осведомлённости старого сказочника. — Одного.
— Вроде она запретила тебе брать только Олетту и его? — парировал Дайонизос.
— Считай, что никого, — вздохнул Барон. — Какой прок от остальных? Демон сам по себе стоит целой армии.
— Ну, всегда можно взять кого-нибудь, дабы использовать, как щит или приманку, — пожал плечами звездочёт.
— Не ожидал от тебя такого, — снова усмехнулся Ганс.
— Не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, тебе ещё нас вытаскивать из этих в меру гостеприимных мест, — ответил сказочник.
В разговоре повисла тишина. Барон снова посмотрел на Олетту.
— Итак, демон, — напомнил он ей.
— Ну… — снова начала та. — Сверху женщина, снизу змея…
— Женщина только по пояс, — подсказал звездочёт. — Ниже пояса у неё огромный змеиный хвост. Но имеет и человеческое обличье в виде пышнобедрой девушки с бледной кожей и каштановыми волосами.
— А ты откуда знаешь? — перевёл на него взгляд Ганс.
— На моей родине это очень популярный образ, — пояснил Дайонизос. — Иногда её изображают на оружие, иногда на кубках или амфорах с ядом. Она считалась у нас богиней мести — Ламия… Коль скоро на зов об отмщении являлась именно она.
— У неё есть слабые стороны? — Барон больше волновала практическая сторона вопроса.
— Если и есть, в легендах об этом не говорится, — спокойно ответил звездочёт.
— Она очень быстрая, — добавила от себя Олетта. — Очень… очень… быстрая.
— Но ты практически победила её? — уточнил Ганс.
— Я отрубила ей правую руку и сожгла правую часть лица. Но это чистая удача. Если бы пол по ней не стал проваливаться, она бы меня убила.
Барон молчал, переваривая в уме услышанное.
— Ты не видела никого вместе с ней? — подсказал Дайонизос.
— Там была женщина, — вспомнила Олетта. — Она прыгнула в провал за демоном, когда упала.
— И кто это был? — спросил Ганс.
— Георж с Асатессой говорил о какой-то Алане, — поделилась подслушанным воительница. — Это жена одного из мятежных князей и мать тех бандитов, что мы убили у таверны.
— То есть это она хотела мстить, — задумчиво проговорил Ганс.
— Она носительница контракта, — пояснил Дайонизос.
— Что? — спросил Барон, а Олетта также бросила на сказочника вопросительный взгляд.
— Носители контракта, это те, кто призвал демона в этот мир, — пояснил звездочёт. — Для ритуала нужно идти на жертвы. Поэтому у тех, кто совершил вызов, эта жертва закрепляется в виде магической татуировки, наносимой на всю спину. Считается, что там прописываются условия сделки на забытом или ещё не изобретенном языке.
