— Не изобретённом? — нахмурилась Олетта.
— Именно, — кивнул Дайонизос. — Я читал о теории, согласно которой ад, это не место куда отправляются души. Ад — это наш мир после конца времён, демоны — это бессмертные, которые остались в бесплодной пустоши после Армагеддона. Они находят способ обращаться к памяти мира и сам смысл их возвращения и существования…
— Не понимаю, как эти знания помогут победить это отродье, — прервал его Ганс.
Звездочёт вздохнул.
— Ты слышал о княжне Катерине?
— Да, я уже слышал, как кто-то обсуждал, что она повелевает тьмой и холодом, — ответил он.
— Да, эта очень древняя магия льда и тьмы, — объяснил Дайонизос. — Эти стихии были ещё до начала времён и будут после. Катерина — дочь княгини Аланы. Видимо это провидение, что одна семья приютила и вызвавшую демона, и адепта очень древнего учения. Сейчас Асатесса использует её как простого гвардейца для патруля. Но я даю тебе совет — взять с собой княжну. Она очень сильна.
— Как ты правильно заметил, — ответил Барон. — Она дочь своей матери и вряд ли будет помогать мне схватить её.
— Дело там обстоит несколько…сложнее, — заметил звездочёт. — Она сейчас в опале и хочет уберечь сестёр, а для этого нужно освободить мать и передать её в руки Асатессы. Та вряд ли пощадит её, но сохранит за Катериной хоть какую-то землю с которой те смогут кормиться. К тому же от тех людей, что прибыли во дворец, поползли слухи, что она не слишком любила своих братьев.
— Это не значит, что она не захочет отомстить.
— Та магия, что она использует, очень… капризна к огню и свету. Княжна не будет нападать на тебя до того, как вы плените Алану, а после — не расставайся с факелом и скачи во весь апорт в замок. Этого должно быть достаточно. Катерина сейчас наиболее разумный вариант, который не сбежит, когда дойдёт до дела.
— Хочешь сказать, что она будет проявлять большее рвение, чем кто бы то ни было? — прищурился Барон.
— Определённо, — кивнул Дайонизос. — Демона можно сразить двумя способами: убить его самого, что достаточно сложно, или убить вызвавшего его, что разрывает их договорённость… Катерина не убьёт мать.
— Но даже её неудачная попытка убить одну сторону, может выиграть мне время для расправы с другой, — завершил за него Ганс.
Барон на мгновение задумался, а потом грустно улыбнулся.
— Раньше ты таким не был, — ответил он.
— От меня этого не требовалось, — ответив такой же грустной улыбкой сказал звездочёт. — Но теперь я как никогда ощущаю холодное дыхание смерти. И да, я думал над нашим положением всю ночь.
Ганс кивнул, на секунду задумался и снова поймал взгляд Олетты.
— У меня к тебе есть просьба… — обратился к ней Ганс.
Глава 42. Второе дыхание мятежа
Импровизированную ставку, которую устроил Паратуз Богатуру, постоянно посещали люди. Казначею, наконец, удалось настроить дело с грабежом и вербовкой: он разделил на зиму земли восточней перевала на зоны ответственности между мятежными князьями, которые в свою очередь направляли своих ставленников в небольшие города и следили за тем, чтобы подчинённые выжимали все соки из местных с целью наполнить армию новыми рекрутами и выковать как можно больше доспехов и оружия в кузницах.
Ещё неделю назад их грандиозная задумка была готова пойти прахом. Князья только пили и воровали для себя. Когда дело касалось работы, а не развлечений с местными распутными женщинами, никто не хотел слушаться ни Паратуза, ни Богатура. Напряжение нарастало, и казначей уже начал задумываться о том, чтобы вместе с деньгами мятежной армии бежать дальше на восток, как только солнце начнёт припекать землю.
Но всё изменил Палес. В тот день Паратуз ещё не успел проснуться, когда этот мятежный князь вышиб дверь к нему в комнату. Идеолог восстания натянул к самым глазам одеяло и в такой комичной позе наблюдал за покрасневшим и тяжело дышащим князем.
— Она убила их! — кинулся Палес к Паратузу и потянул одеяло на себя.
— Кто? — спросил испуганным голосом тот и в ответ дернул материю обратно.
— Она убила их! — вдруг из глаз князя хлынули слёзы, и он зарыдал, сел на кровать перед казначеем, не отпуская края его одеяла.
— Кто и кого убил? — спросил Паратуз уже более спокойно, он даже отпустил покрывало, и оно перекочевало в руки Палеса, который продолжал в него плакать.
— Она убила моих сыновей, — сквозь всхлипы проговорил князь.
Наступила пауза, во время которой в дверях появилась стража, у одного из воинов красовался огромный свежий кровоподтёк под левым глазом. Их хозяин показал жестом, что беспокоиться нечего и те скрылись с глаз. «Вояки», — презрительно подумал Паратуз.
— Асатесса казнила твоих сыновей? — вернулся к прерванному разговору идеолог восстания.
— Нет, — всхлипнул Палес. — Эта потаскуха Ашая, дочь этого сукина сына Георжа, она убила их.
— Ну, ну, — Паратуз пододвинулся к князю и обнял его вместе с одеялом. Они сидели молча. На самом деле утешающий не знал, что ему говорить, он сначала хотел сказать о мести, но потом решил не бередить душу Палеса, пока что. В этой тишине, прерываемой редкими всхлипами безутешного князя, у Паратуза в голове стал созревать план.
— Я убью её! — через некоторое время поднял на казначея красные глаза князь. — Она сейчас служит в замке, я пойду в замок и убью их всех. Мне нужна армия, мы пойдём по тропе в обход перевала и уничтожим их.
— Та тропа, — спокойно проговорил Паратуз. — Называется Тропой Мертвеца. И ты прекрасно знаешь почему. Повезёт, если десять человек из сотни пройдут её и останутся в живых.
— Плевать на опасность, я должен мстить!
— Ты не отомстишь, — также спокойно ответил казначей. — Ты погибнешь либо под обвалом, либо соскользнув в ущелье, либо под лавиной. Тебя также могут съесть волки, они в это время лютые. А в конце тебе предстоит штурм замка, даже если они не будут тебя ждать, оставшимися людьми ты вряд ли залезешь на его стены, — Паратуз покачал головой.
— Но должен же быть выход, — глаза Палеса горели огнём. — Я должен отомстить.
— Выход есть, — кивнул собеседник. — Собрать огромную армию и, дождавшись весны, перейти перевал, осадить замок, взять его и судить предателей народа Серных гор.
— Это долго, — вскочил на ноги князь.
— Либо так, либо никак, — пожал плечами казначей.
Палес снова плюхнулся на постель Паратуза.
— Тогда никак, — в отчаянии проговорил он и обхватил голову руками. — Ты видишь, что с нами творится. Мы пьём и развратничаем. Людей в наших армиях не становится больше — на каждого примкнувшего, приходится один упившийся до смерти. Когда сойдёт снег, большинство разбежится, а другая половина будет повешена Асатессой.
