Вскоре в главном коридоре послышались шаги: тяжёлые и уверенные, принадлежавшие Катуру, лёгкие и отрывистые, принадлежавшие Лилине — советнице Асатессы в вопросах правосудия, и шаркающие — главного виновника действия — Савата.
Взглядам знати предстал изменившийся князь. Он был гладко выбрит и хорошо одет, но лицо его осунулось, а взгляд приобрёл какое-то особое затравленное выражение, как будто его обладатель ждал какого-то подвоха от собравшихся, к тому же подсудимый хромал.
В этот день на улице не было ни облачка, а морозный воздух отзывался на дыхание любого теплокровного существа образованием небольшой тучки. Ко дворцу с горы спускалось войско, и, если бы такое было возможно, их дыхание могло вызвать целую грозу над долиной в которой располагалась столица Серных гор, город Шинон.
Авангард войска бряцал новенькими доспехами, а за спины и пояса воинов были заткнуты самые острые и дорогие мечи, что только можно найти в горах. Железные щиты, выкованные по одному образу и подобию, изображали на своих поверхностях дракона Сереза, того, что привёл когда-то скитающийся народ Чинис в эти горы. Поза ящера повторяла ту, в которой он выглядывал из-за теперь пустовавшего трона князя Савата. Арьергард составляли менее богато одетые чинис, чьи бугры мышц виднелись даже под толстыми шубами. В руках они несли привычное для себя оружие, ещё вчера служившее им для мирных целей: огромные кузнечные молоты, цепы, кирки.
По обеим сторонам шла немногочисленная конница. Которая, несмотря на свой малый размер, благодаря заковавшим их с ног до головы доспехам, представляла чудовищную силу, не подвластную ни огню лучников, ни наскоро заточенным палкам копейщиков.
Замыкал шествие отряд Немиса. Беглый взгляд мог обмануть наблюдавшего, как будто всю эту армаду вела эта небольшая горстка воинов, но на самом деле, по их сгорбленным фигурам и затравленным взглядам, можно было догадаться, что пленники здесь именно они. Просто для командующего этой армией было абсолютно всё равно, сбежит ли отряд этого князя или нет — это ничего бы не изменяло.
Впереди на вороных жеребцах ехали две наездницы, одна — представительница чинис, низкая и сгорбленная, её узловатые руки крепко сжимали поводья, твёрдый взгляд тёмных глаз из-под надвинутого капюшона изумрудного плаща смотрел вперёд на возвышающийся вдалеке дворец. Вторая — худая и высокая, державшаяся в седле прямо, с выбивавшимися из под плаща огненно-рыжими волосами.
Лилина уже заканчивала свою речь. Чинис не знали кодификации на своих землях. Само понятие суда было достаточно редким явлением. Обычно высшее сословие полностью распоряжалось низшим. Раньше над всей этой пирамидой громоздился Повелитель, но за последние пятьдесят лет в этом зале никого из князей не судили, что сделало их высшей властью на своих землях.
Советница Повелительницы по правосудию приводила примеры, рассказывала истории прошлого, опиралась на общее для чинис понятия достойного и недостойного поведения. Асатесса четыре раза до этого прочла обвинительную речь и её клонило в сон, от этих разговоров.
Слушая вполуха монотонную речь, перечислявшую вину Савата, Повелительница заметила, как один из стражников что-то шепнул Катуру, тот ответил ему, собеседник отрицательно замотал головой. И начальник стражи стал пробираться позади собравшихся к трону.
— У ворот огромная армия, — шепнул Катур Асатессе, когда добрался до неё.
— Что хотят?
— Требуют вас, о Повелительница, их предводительница — княгиня Матея, желает видеть мужа. Вместе с ней чужестранка, которая отправлялась, чтобы похитить князя Савата.
— Матея? — напряглась Асатесса. — Жена этого сморчка? Ей должно быть лет за сто, если, конечно, это правда она. Сават на ней женился, когда ещё был юнцом, а она схоронила своего первого мужа.
Катур, который был ещё слишком молод, чтобы собрать в своей голове все слухи, что ходили о князьях Серных гор, лишь коротко пожал плечами.
— Ладно, — наконец ответила Повелительница. — Пусть пройдёт. Вместе с моей чернокнижницей. Более никого не пускай. Если она так хочет видеть, как её мужа осудят и повесят — будь по её.
К тому времени, когда начальник стражи покинул зал, речь Лилины прервалась, и она вопросительно воззрилась на Асатессу.
— Пусть в своё оправдание скажет разбойник, — произнесла Повелительница старинную обрядовую фразу, разрешающую судимому говорить.
Сават поднял мутный взгляд и в нём блеснуло нечто обречённое. Он медленно поднялся на ноги, морщась от боли, закашлялся и, сплюнув кровь на пол, заговорил.
— Ты пытаешься строить из себя Повелительницу, но ты всего лишь женщина, что убила своего мужа и заняла его место. Твоя правда умерла сотни лет назад, вместе со старыми законами, за которые ты так цепляешься. Свободные князья — будущее этой земли. Ты казнишь меня, но тебе не удержать трона. Мы часть этой земли. Это земля свободных людей! — грянул он, но его никто не поддержал, все только с опаской воззрились на Асатессу.
Та сидела на троне и издевательски улыбалась. Сават не сказал ничего нового, ничего такого, чтобы ей не доносили её агенты по всем Серным горам. Асатесса не любила, когда Георж «резюмировал» донесения. Она любила читать сама, и то, что Сават не использовал самые крепкие слова, доказывало, что он ещё надеялся на что-то. Непонятно на что.
— Ну раз ты уже признал свою вину, — медленно проговорила Повелительница. — Нет, причин с тобой спорить. Но тем не менее, я скажу. Я избавила Серные горы от ужасного человека, и реки крови, что льются в горах и будут литься ещё не одно десятилетие — это его вина, но не моя. Старые законы никто не отменял, никто не предлагал новые. Вы просто наплевали на правила приличия в один день, чтобы они вас больше не сдерживали. Если бы я была одна из вас, я бы убила тебя, как вы избавляетесь от неугодных князей: просто на большой дороге. И да, ты и подобные тебе — свободные князья, свободные от чести, совести и морали. Но из-за вас остальные не более чем рабы, в разорённых деревнях, ободранных храмах, на сожжённых полях. И да, я женщина. Раньше правили женщины, и Гор боялись все. Теперь правят мужчины, и посмотрите на себя: вы режете глотки друг другу. Если будущее состоит в том, чтобы превратить горы в безлюдные пустоши, то вы безусловно будущее. Но я хочу и могу даровать Горам силу и мощь единого государства, — Асатесса так распалилась, что стала вставать с трона, лишь в последний момент вспомнив, про свои раны. Служанка хотела кинуться, чтобы её поддержать, но Георж остановил её одним взглядом. Повелительница скрипнула зубами и встала во весь рост. Зал пошёл кругом вокруг неё, но она сосредоточилась на широко раскрытых от неожиданности такого ответа глазах Савата. — Я здесь власть, и я здесь сила. Я сила Гор, я та, что будет вселять страх в сердца всех земель от великого западного океана до восточного окончания мира.
В зале повисла тишина. Сначала неуверенно, а затем всё громче и громче чинис стали выражать своё одобрение. Как в древние времена, когда толпа ревела в присутствие вождей. И сегодня их вождём стала она. Люди махали руками, кричали родовые кличи, повторяли её титул. Повелительница вскинула одну руку, и толпа замолкла.
