Олетта спокойно повернула голову к вошедшей, хотя от взгляда Ашаи не ускользнул тот факт, что мышцы телохранительницы напряглись, а рука легла на рукоять меча, с которым та не расставалась с самой битвы с Ламией.
Асатесса с интересом разглядывала Ашаю.
— Ночь добрая, сестра, — маг широко улыбалась, и это, наверное, было самым большим подтверждением, что та не в себе.
— Ночь добрая… — согласилась Асатесса. — Я тут пытаюсь научить Олетту шахматам. Представляешь там, от куда она родом, не знают, что такое шахматы.
— В шахматы играют везде, — потёрла лоб Олетта. — Просто я никогда в них не играла.
— А отец не учил тебя? — подняла одну бровь Повелительница.
— Он был занятым человеком, — коротко ответила телохранительница, не вдаваясь в подробности, что Дариус Рыжий не очень чтил настольный игры или даже сложную грамоту. Они вызывали у него приступы гнева.
— Я тоже недавно играла в шахматы, — тяжело плюхнулась на колени рядом с низким столом Ашая. — С Гансом… Тем… что ты отправила в погоню за демоном, который перебил всю стражу…
— Кажется ты проиграла, — заметила Асатесса, делая очередной ход.
— Это преступление? — холодно спросила маг.
— Нет, — пожала плечами Повелительница, пристально смотря на игровую доску, чтобы не встречаться взглядом с сестрой. — У него такая работа.
— Ты могла бы послать с ним больше людей, — не унималась Ашая.
Наконец, Асатесса подняла на мага взгляд. Тот нелюбимый её сестрой, который означал, что сейчас она на правах старшего начнёт учить её жизни.
— А ты могла бы мне рассказать, что у тебя такая замечательная подруга, — Повелительница кивнула на Олетту. — Возможно я осталась бы с обоими глазами. К тому же, у меня мало людей. А опасностей много. Демон безусловно должен быть убит, но помимо этого скоро с востока придут люди, кто попытаются убить нас и что хуже — уничтожить всё, чего я достигла за своё недолгое правление. Горы сейчас слабы, и, если они останутся таковыми завтра, мы будет рабами императора поднебесной или кочевников с севера, а может подчинимся северным лесным племенам. Я слышала после падения Великого города и смерти Хана, те набирают силу. Но, к сожалению, тот, кто воюет с собственной Повелительницей этого не понимает. Поэтому мне нужно тренировать людей, не допускать смуты и растить свою армию.
— А Ганс пока умрёт… — проворчала Ашая.
— Он… не… умрёт… — чеканя слова, проговорила Повелительница. — Ты веришь в своего мужчину… вот, я это сказала. Так вот, ты веришь в своего мужчину меньше, чем в него верит Олетта.
Телохранитель оторвалась от своих размышлений о следующим ходе и подняла на Асатессу глаза.
— Ты веришь в Ганса? — спросила та.
— Я бы не назвала это «верой», — пожала плечами Олетта. — Он всегда был хитрее и умнее, чем все, кого я знаю. Если он не справится, то скорее всего никто этого не сможет сделать.
Про себя Олетта подумала, что, если Ганс пришлёт весточку, что потерпел неудачу, ей придётся убить свою подопечную, чтоб она не помешала им уйти с гор.
— Видишь… — с этими словами Асатесса взяла фигуру телохранительницы и поставила её напротив своих порядков.
— Бред… это так не работает… — проговорила Ашая.
— Что ты сказала? — блеснула глазами Повелительница. Сестра знала и эту реакцию. Спорить было бесполезно. А если вывести Асатессу из себя, то тут могла побледнеть даже Ашая.
— Говорю, что ты не можешь играть против себя, ты всё равно победишь, — перевела внимание на доску маг.
— Хочешь сыграть со мной? — задала вопрос Асатесса.
— Я, пожалуй, помогу, — ответила сестра, подсаживаясь поближе к Олетте.
Глава 58. Близкая цель
Ламия уходила по тропе, вившейся по самому краю отвесной скалы. За ними шли по пятам. И если бы не проклятое хрупкое тело носительницы контракта, находящееся на последнем издыхании, демон бы уже оторвался от преследователей, но с этой обузой встреча с врагом неизбежна.
Двое преследователей специально нагнали их в сумерках. Мечник и эта… седлающая тьму, та, которая до смерти напугала Ламию при их прошлой встрече. Если бы демон знал, что ей придётся сражаться сначала с драконом, а потом с заклинателем льда и тьмы, она никогда не отозвалась бы на зов этой глупой женщины. Последние отблески света окрашивали облака и пики гор. Как только тень опустилась на тропу, стало дико холодно. Но это был не холод ночи, а холод приближавшейся бури. Внутри летевшей волны двигалось два человека. Катерина держала рядом с собой Ганса, и он скакал на волке, созданном из льда и тьмы.
Демонесса выкинула перед собой склянки с маслом и те разбились, разлив содержимое по дороге. Ламия достала факел и, приказав Алане бежать, чиркнула пару раз огнивом. Демона всё ещё передёргивало от вида огня, после того, что с ней сотворила та сука, но льда и тьмы, идущих за ней, она боялась больше.
Огонь стал лизать ветошь на палке, и демонесса провёл им по маслу на дороге. Разлитая жидкость вспыхнула. Ламия обернулась в демоническую сущность. Пять лезвий, что заменяли ей руку, сжимались и разжимались в такт её глубокому дыханию. Костяшки левой руки побелели, сжимая ручку факела.
Тьма резко остановилась перед огнём, и из неё вылетел Ганс, сжимая рукоять меча обеими руками и целя в голову демона. Но Ламия схватила неживой рукой лезвие его оружия прямо в воздухе, и Барон, всё ещё держась за рукоять, ударил ногами в сочленение, где заканчивалась человеческая часть демонессы и начинался её хвост.
Ламия поморщилась, но этот удар не сдвинул её ни на шаг назад.
— Че-х-хо ты добиваеш-ш-шься? — прошипела она, поднимая воина за меч.
Не отвечая ей, Ганс отпустил правую руку и, вися лишь на левой, вытащил из голенища сапога короткий охотничий нож. Резким движением мечник попытался резануть левую руку демона, в которой был факел, но та вовремя отдёрнула её, сохранив жилы на запястье целыми. Однако нож вонзился в дерево рукояти, и горящая палка, обёрнутая промасленной тряпкой, полетела в бездну вместе с выбившим её оружием.
Ламия с ужасом смотрела как её козырь против тёмной заклинательницы удаляется от неё. В следующий момент, повернувшись к Гансу, она ощутила всю мощь его кулака, обрушившегося на её передние зубы.
От боли чудовище выпустило меч и отшатнулось. Её рот наполнился кровью, и она сплюнула на дорогу зуб. Попробовав языком, Ламия поняла — передний верхний. Ненависть наполнила демонессу.
— Думаеш-ш-шь ты сможеш-ш-шь одолеть демона?! — крикнула она. — Ш-ш-шалкий мечник!
— Одного уже одолел, — разминая руку в которой он держал меч, проговорил Ганс. — Ты будешь второй.
— Х-ха, — резко выдохнула Ламия и устремилась на врага.
Они кружились в смертельном танце на краю обрыва, Барон не торопился. Ему надо было лишь задержать демонессу до тех пор, пока масло на дороге, во всполохах которого они сражались, погаснет.
