* * *
Ли сидел на весеннем солнышке, что проникал на внутренний двор гостиницы, где он остановился. Все его поиски дракона этой зимой не увенчались успехом. И в его голове созревал план того, как он будет доказывать брату отсутствие магических тварей в природе. С другой стороны, он всегда мог вернуться домой, и тихо доживать свой век под чужим именем ростовщиком или владельцем какого-нибудь увеселительного заведения. Поднебесная большая, а его высокий пост, если подумать, приносит ему больше расстройств, чем пользы.
Из приятных мыслей его вырвал мальчик, который вбежал на двор и лишь поинтересовавшись, является ли Ли действительно сам собою, затараторил.
— Просили передать, что добычу схватили охотники на демонов, — отрапортовал он.
— Добыча жива? — поднял брови брат Императора Поднебесной.
— Они сказали, что да, — кивнул мальчик.
— Сколько тебе обещали за быстрые ноги?
— Сказали, что на обед хватит, — ответил, улыбаясь, чумазый мальчонка.
— Держи золотой, — Ли кинул монету, и та блеснула в воздухе золотом.
Парень вытаращил глаза, подхватил монету и спрятал её за пазуху.
Как только, посыльный скрылся за углом здания, Ли поднялся и пошёл собирать вещи. «А эта Святая Матерь с Запада не так проста. Для чего ей может понадобиться живой дракон?» — размышлял он.
* * *
Ганс шёл впереди своего отряда, который двигался через ущелье. Его чувства были обострены, и он внимательное ловил каждое дуновение ветра со стороны преследуемых, выискивал следы на снегу. Но и за самим мечником следили с небольшой тропы, что пролегала по горам, нависшим над ущельем.
— Зачем нам снова на запад? — тихо проговорила Джулия, кутаясь в свой мех.
— Потому что скоро там будет весело, — также шёпотом ответил ей Нибрас.
— Это как?
— Как на празднике солнцестояния в Поднебесной, — ответил ей демон.
— Будет фейерверк? — улыбнулась она.
— А то, с бароном Фон Гольцем и молодым драконом можно ждать целого светопреставления, — хмыкнул Нибрас.
— Ты у меня такой выдумщик, — Джулия потянулась и поцеловала своего демона в щёку.
* * *
Вот уже второй вечер во дворце не смолкали звуки праздника. Из чествования победы, всё плавно перетекло в праздник весны и нового года. Теперь, когда мятежный претендент на престол искалеченным доживал свои последние дни в подземелье, каждый из князей пытался подольше задержаться во дворце, почаще попасться на глаза Повелительнице и отметить её неземную красоту.
— Как я устала от них, — поделилась своими ощущения Асатесса со стоящим рядом с ней Георжем.
Она занимала место на возвышенности посреди зала празднеств, и рассматривала гостей, рассыпающихся в пожеланиях долгих дней жизни Повелительнице.
— Все их мысли только о землях. Каждый хочет ухватить кусочек на востоке.
Георж, согласно этикету, сдержанно поклонился, выражая согласие с госпожой, и тихо, так чтобы никто не слышал, прошептал.
— Но у нас освободились не только земли на востоке, — заметил он. — Род князя Палеса прервался, не осталось ни одного совершеннолетнего наследника. Княгиня Алана повесилась, а магия тьмы и льда свела в могилу даже Катерину. Да, и земли Савата не принадлежат никому.
— Земли Савата принадлежат дворцу, — резко заметила Асатесса. — Так было до этого имбицила Белиала, так будет и впредь. И вообще все земли должны принадлежать повелителю, а князья лишь управлять людьми. Я ещё подумаю, что делать с Восточными землями. Что касается девочек Палеса… До того, как ты получишь от меня иной наказ, их землями управляешь ты. Пусть твоя семья воспитает их как своих, и когда старшей исполнится четырнадцать лет, она начнёт служить при дворе. Если она зарекомендует себя верной, то земля останется за её родом.
Георж замешкался, но всё же решил не перечить Повелительнице.
— Как скажите, госпожа.
Асатесса взяла с подлокотника кубок вина, что ей принесла Солана и качнула его в руке.
— Получается, что Катерина и Ганс соврали мне об Алане. Она осталась жива, даже прошла Тропу Мертвеца.
— Катерина — глупая девочка попала под влияние этого чужестранца, вот и соврала Вам, — поклонился князь. — Возможно он думал, что Алана и её демон пропадут на Тропе Мертвеца и его ложь никогда не раскроется. Этот Ганс — пройдоха, предатель и просто хитрый головорез. Все чужестранцы такие. Они понятия не имеют о чести и преданности.
— Я знаю ещё одну девочку, что поддалась влиянию этого чужестранца, — задумчиво произнесла Асатесса, рассматривая кубок.
Георж весь покраснел.
— Я надеюсь, что моя дочь вовремя одумается, — прошипел он. — Если она притащит его в серные горы, мы будем судить его как предателя, что соврал Вам.
— А я бы его простила… — ответила Повелительница. — Закончилось всё всё-таки хорошо.
— Тогда я его лично зарублю…
Асатесса пропустила последнюю фразу мимо ушей и вздохнула.
— Даже жаль, что всё закончилось… От всех этих событий у меня захватывало дух. Теперь нас ждёт рутина.
Она поднесла вино к губам, но Георж, нарушая всякий этикет остановил её руку.
— Как то, ты мне сказала, что настоящий Повелитель всегда живёт под угрозой покушения, — шепнул советник.
Он смотрел ей прямо в глаза, но разговаривал уже не с племянницей.
— Солана, детка, — обратился он к управительнице, что стояла поодаль. — Пригуби сначала вино, что ты подала Повелительнице.
— Зачем?
Краем глаза Георж заметил, как Солану передернуло.
— Так гласит обычай, когда Повелительнице подают вино, то тот, кто подаёт, обязательно отпивает маленький глоточек, — визирь распрямился и теперь смотрел чётко в глаза управительнице. — Ты этого не сделала.
По лбу Соланы побежала капля пота.
— Мне не здоровится, — поклонилась она.
Георж взял кубок и протянул его ей.
— Пей, — приказал он. Добавив затем мягче. — Вино убивает все болезни.
Трясущимися руками Солана взяла бокал и поднесла к губам. Стражники по обеим сторонам от возвышения, на котором восседала Повелительница, напряглись. Напрягся и сам Георж, положив свою руку на рукоять меча. Асатесса сунула правую руку в складку платья, также нащупывая своё оружие.
Солана закашлялась, но затем криво улыбнулась, протягивая кубок обратно визирю.
— Кажется вино не в то горло пошло, — прокомментировала она.
Георж не успел забрать бокал, когда от судороги, рука управительницы не смогла удержать навесу чашу. Вино разлилось по полу, а упавшую Солану начали бить конвульсии, и она стала изрыгать содержимое желудка на пол.
