– Ой, батюшки! Да вы тут настоящий бой затеяли, – услышал я знакомый голос. Я обернулся. Ко мне приближался командир 2-й роты, известный читателю прапорщик Ковальский. – Из-за вас как раз под пулемет угодил… Так на брюхе и пролежал, пока, наконец, не угомонились проклятые «кепки»
[25]…
– A-а, здравствуйте, Петр Петрович! Ну, спасибо, ребята, теперь ступайте.
В ответ послышалось бойкое: «Рады стараться, ваше благородие».
Мы с прапорщиком Ковальским пошли в мою землянку. По дороге я ему рассказывал о том, как я сегодня поссорился с австрийцами. Прапорщик Ковальский от души хохотал.
– Так им и надо, так им и надо, – повторял он, – они мне, черти полосатые, тоже порядочно сегодня надоели; надо будет и мне проделать такую же штуку. А я, знаете, сидел в своей конуре да и надумал от скуки к вам пойти поиграть в преферанс, а завтра вы ко мне; все как будто разнообразие, а то, право, сидишь как крот в норе, прямо даже тошно становится.
– Вот и прекрасно! – воскликнул я. – Охотно присоединяюсь к вашей идее.
Мы вошли в землянку, и, поболтав о том о сем, вскоре все трое, то есть я, прапорщик Ковальский и прапорщик Муратов засели за преферанс и проиграли до самого вечера.
В обыденной жизни по большей части наступление ночи возвещает конец дневным трудам и заботам человека, и он предается заслуженному мирному отдыху. В окопах наоборот: только ночью возможна какая-либо работа, так как днем противник, заметив малейшее шевеление на нашей стороне, тотчас открывает ружейный и пулеметный огонь. Вот и теперь в описываемый момент, согласно данному мною еще накануне приказанию, солдаты под покровом темноты работали над усовершенствованием и укреплением окопов, в которых нам предстояло еще провести долгие зимние месяцы. Часть людей была занята очищением от грязи окопов, другая часть работала над углублением ходов сообщений, третья возилась с проволочными заграждениями, устраивая новые ряды. Особенно опасна была работа около проволочных заграждений. Никогда почти не обходилось без потерь. Стук от забиваемых кольев, особенно в тихую погоду, доносился до австрийцев, и те иногда открывали огонь из пулемета. Укрытия от такого огня никакого не могло быть, так как проволочные заграждения приходилось устраивать шагах в ста впереди окопов на открытом месте.
Помимо опасной и утомительной работы на обязанности солдат ночью лежало также несение тяжелой караульной службы. От каждого взвода выставлялся вперед за проволочные заграждения караул или секрет. Нетрудно представить себе физическое и душевное состояние этих скромных героев, волею рока в сырую холодную погоду заброшенных где-то в чуждой Галиции в мокрую ямку перед лицом грозного врага. Их двое в секрете. Лежат они рядышком, тесно прижавшись друг к другу с винтовками наготове, бдительно охраняя покой своих товарищей. Тихо шепчутся между собою, зорко всматриваясь в ночную мглу. И чудится им мгновениями, будто кто-то в темноте подкрадывается… Вот, словно ветка хрустнула… В глазах мерещится… А вон какое-то странное пятно вдруг выросло… Ведь его раньше не было? Или это только так кажется. Жутко… Дрожь пробегает по телу Крепче сжимает рука винтовку Тихо щелкает затвор… Но вот медленно скользнул луч нашего прожектора, охватил ослепительным светом широкую полосу, и все объяснилось: странное пятно впереди оказалось обыкновенным маленьким кустиком… Но луч прожектора скользнул дальше, и снова что-то мерещится во тьме, и снова жутко и одиноко вокруг, и мурашки пробегают по спине… Нередко, однако, мнимые призраки превращаются в страшную действительность, и из тьмы вместо кустиков и камней вдруг вынырнут несколько смелых неприятельских разведчиков, неслышно подкравшихся к секрету Оглушенные ударами прикладов по голове, несчастные герои, грубо толкаемые в спину, не смея пикнуть, уводятся в плен или закалываются штыками на месте… А отделенный командир, придя проверить бдительность секрета, вместо него находит лишь пустоту, окопчик… Отделенный все понял. С ужасом бежит он к взводному и взволнованно говорит ему, что «сняли секрет». Поднимается тревога, раздается несколько торопливых залпов… Но тщетно… Застигнутых врасплох товарищей уже не вырвать из рук коварного врага.
Дорогой читатель! Проникнись уважением и благодарной памятью к этим безвестным героям, каждую ночь, невзирая ни на какую погоду, охранявшим в годину войны лицом к лицу с врагом покой своих боевых товарищей, а за ними и всей России, и преклони свою голову перед прахом тех из них, кто пал жертвой на своем скромном, но опасном посту…
Наступил канун нового, 1915 года. Все было как и всегда, но только австрийцы чего-то нервничали и выражали свое беспокойство тем, что чаще постреливали из ружей и одну за другой пускали ракеты, вероятно, боясь нашего внезапного новогоднего наступления. Напрасно. Нам это и в голову не приходило. Но все же было у всех то странное, несколько приподнятое настроение, которое бывает у человека при приближении нового года. Особенно это должны были чувствовать мы, обитатели окопов. Ведь наша жизнь со всеми ее невзгодами и опасностями все же была так необычна… Отходил уже в вечность знаменитый 1914 год, полный грозных кровавых событий на фронте, где ликование побед смешалось с горечью поражений.
Этот год, в который так высоко поднялась волна русского великодушия к оскорбленной чести маленькой братской Сербии и таким ярким светом вспыхнули горячий патриотизм и вера в скорую победу! Но насколько велик и могуч был этот небывалый народный порыв, настолько быстро он угас. И вот теперь, в преддверии нового года, перед лицом грозного врага стоит русский богатырь с притупившимся мечом, усталый и израненный, но твердо и бесстрашно вперив свой мрачный взор на запад. Какие новые страшные испытания готовит ему, этому русскому великану, 1915 год? Выдержит ли он до конца эту стихийную борьбу народов или падет под ударами врага? Как знать?!..
Впрочем, нужно заметить, что подобного рода мысли в то время мало кому приходили в голову. Никто не сомневался в победе России.
Но что ждало тех, кто непрерывно подставлял свою голову под смертельные удары? Какова была судьба в новом году каждого из тех сотен тысяч людей, разбросанных по фронту? Какой жребий, жребий ли смерти или жизни вытянешь ты, безответный боец, из кровавой урны?..
Около 12 часов мы с прапорщиком Муратовым подсели к столу, на котором красовались только что откупоренная, не начатая еще бутылка вина, коробка сардин и кусок сухой московской колбасы. Когда стрелка показывала 12, мы крепко расцеловались, поздравили друг друга с Новым годом и высказали несколько искренних пожеланий. Чокнулись эмалированными кружками, заменявшими нам рюмки…
Вдруг землянка вздрогнула от орудийного залпа. Мы молча с беспокойством переглянулись. Едва мы успели прийти в себя, как прогремел новый залп, за ним еще… Бросив на стол кружки, мы без шапок выскочили на двор. Австрийцы непрерывно бросали ракеты. Кое-где слышались ружейные залпы. Все объяснилось: наша артиллерия поздравила австрийцев с Новым годом.
Мы с веселым смехом возвратились в свою землянку. В дружеской беседе и во взаимных пожеланиях, распивая бутылку вина, мы довершили встречу Нового года.
