Общество просветители понимали как совокупность автономных индивидов, что перекликается и с их своеобразной картиной истории человечества, которая часто начинается с естественного состояния изолированных человеческих существ и образования государства путем их договора. Эгалитаризм (хотя бы и ограничивающийся требованием упразднить сословное неравенство) — также характерная просвещенческая черта. Он совершенно не свойствен, скажем, мироощущению романтиков, делящих человечество на героев и толпу, или средневековой ментальности. Политические проекты, созданные в рамках Просвещения, как правило, имеют своей отправной точкой представление о неизменности человеческой природы, о естественных правах человека и о столь же абстрактно понимаемой сущности государства. Они всегда ориентированы не на возможное, а на разумное. Отсюда вытекает и пристрастие к разного рода утопиям, которые можно обобщить в едином образе Царства Разума. Философы-просветители верили в то, что современное им общество нуждается во всестороннем реформировании; при этом критерием успешных реформ предполагалась их разумность. Классическую картину Царства Разума рисовал Кондорсе: «Настанет, таким образом, момент, когда солнце будет освещать землю, населенную только свободными людьми, не признающими другого господина кроме своего разума»
[58]. Лозунг Американской революции «Свобода и собственность» и лозунг Французской революции «Свобода, равенство, братство» прекрасно передают разные представления о Царстве Разума. Здесь Просвещение было идеологией модернизации. Напомним, что процессом модернизации считается переход от традиционного общества к современному. Он включает взаимообусловленные изменения во всех сферах жизни общества. Среди основных его результатов:
— формирование политических институтов современного типа;
— повышение социальной мобильности и открытости элиты;
— ослабление традиционных ценностей и рост индивидуализма;
— десакрализация политики.
Все эти элементы в той или иной мере присутствовали в просвещенческом образе идеального государства. Как главный источник социального прогресса мыслилась сама просветительная философия. Именно в этом ракурсе ее рассматривал Вольтер в своем «Философском словаре»: «Люди немыслящие часто спрашивают людей мыслящих, какую пользу принесла философия. Люди мыслящие могут им ответить: она помогла искоренить в Англии религиозную ярость, погубившую на эшафоте короля Карла I… помогла потушить в Испании ужасные костры инквизиции. Невежды, несчастные невежды, она не допускает, чтобы бурные времена создали новую Фронду и нового Дамьена. Народы, она смягчает ваши нравы. Монархи, она вас наставляет»
[59]. Это и создавало мессианское мироощущение философов-просветителей, а затем и революционеров XVIII в. Они верили в то, что их реформаторские усилия действительно способны изменить весь мир.
При этом Просвещение механистично. «Программой Просвещения было расколдовывание мира. Оно стремилось разрушить мифы и свергнуть воображение посредством знания», — писали Т. Адорно и М. Хоркхаймер
[60]. Мир и человек понимались как сложные механизмы, действующие на основе механических импульсов. Соответственно, и управлять ими можно было так, как управляют машинами. Основой именно такого мироощущения стала ньютоновская картина мира. Об этом говорил Дидро: после открытий Ньютона «мир уже не Бог, а машина с колесами, веревками, шкивами, пружинами и гирями»
[61]. Как отмечал Т. И. Ойзерман, создатели механистического мировоззрения нового времени — энтузиасты «машиноведения»
[62]. Картина мира и концепция власти становилась секуляризованной.
Разумеется, неотъемлема от Просвещения установка на распространение знаний, ставшая «визитной карточкой» этого философского течения. «Всякий изучающий историю народных бедствий может убедиться, что большую часть несчастий на земле приносит невежество», — провозглашал К. А. Гельвеций
[63].
Сравнительно мало изученная сторона Просвещения — его легализм. Разумные законы считались необходимым условием для создания идеального государства. Правовым нормам приписывали прямо-таки чудодейственную силу.
Таковы были идеи и установки, которые американское Просвещение разделяло с европейским. Исследуя американское Просвещение, необходимо помнить о том, что США находились на периферии развития просвещенческой культуры. Идеи Просвещения генерировались в Великобритании и Франции, в то время как в США шла их активная рецепция. Соответственно, американские просветители не были особенно оригинальны в своих теоретических представлениях. Их историческая заслуга совершенно в другом. Есть зерно истины в известной антитезе Коммаджера: Европа «вообразила» себе Просвещение, а Америка его «реализовала». Для коммаджеровского пафоса оснований, конечно, нет; идеальным «Царством Разума» революционная Америка ни в коем случае не являлась. Тем не менее, здесь верно подмечена практическая направленность американской политической философии; американские виги не столько старались развивать теоретические наработки Просвещения, сколько искали способ их воплощения на практике. По справедливому замечанию В. В. Согрина, Американская революция была первой, взявшей принципы Просвещения на вооружение, и первым практическим испытанием просвещенческих идей
[64]. Именно с этим отчасти связана сбивающая с толку многих исследователей особенность американского Просвещения: его критическая направленность гораздо менее выражена, чем у французского. Американцы вооружились просвещенческой философией, чтобы создать то, что они видели как novus ordo saeculorum — новый ряд веков. Также, в отличие от французского, американское Просвещение не было антифеодальным
[65]. Американское Просвещение, как и английское, было тесно связано с идеологическим и политическим «наследством» двух английских революций XVII в. В Великобритании и ее колониях в XVIII в. феодализма как системы не было.
