– Я ничего такого не говорил, – уверенно заявил староста. – Я сказал, что с тобой…
– Не важно, что со мной, – мягко перебил его Виктор. – Сейчас важно только одно, – он вышел в коридор и махнул старосте, чтобы тот шёл за ним. – Одному человеку, очень близкому для меня человеку грозит опасность.
– Дай угадаю, – Коля вошёл в спальню за хозяином и с опаской оглядел «вампирское логово». – Это всё происки «убийцы твоего брата»?
– Да, – Виктор присел на кровать. – Всё, что тебе следует знать – это страшный и очень сильный человек. Я сделал так, что на какое-то время он переключит своё внимание на неё, но я не могу рисковать и сидеть, сложа руки. Я должен защитить её. И мне нужна твоя помощь.
Староста с изумлением таращился на раскиданные по полу простыни, затем нерешительно спросил:
– И что же я должен делать?
– Я прошу, чтобы ты просто оставался здесь и охранял моё тело.
Коля скептически посмотрел на однорукого «безумца» и, казалось, хотел что-то сказать, но Виктор опередил его.
– Коля, я знаю, что мы не друзья, – торопливо, но тихо, сказал он. – Знаю, кем ты меня считаешь, знаю, что жалеешь о том, что пришёл сюда. Я и сам жалею, что втянул тебя в это. И всё же, я рад, что ты здесь. И я благодарен, что ты меня выслушал, – он улыбнулся, насколько мог, и внезапно в глазах старосты всё же сверкнуло что-то от сноходца –любопытство и вера в нечто непознанное. – Ты можешь уйти, если хочешь, но если ты веришь мне, ну хоть чуть-чуть, веришь хотя бы в то, что для меня это важно, как ни что другое, я прошу только об одном: побудь здесь до утра и стереги моё тело, пока я не вернусь.
Виктор помолчал, затем словно опомнился, упал на четвереньки, достал из-под вороха простыней молоток и, поднявшись, всучил его Коле. Тот внимательно оглядел оружие, вероятно, выискивая следы крови, но тот был лишь слегка осквернён ржавчиной.
– Я сейчас лягу и уйду в мир снов, – проговорил Виктор. – Прошу тебя, не шуми, пока не вернусь, и будь начеку. Если кто-то постучится, сразу буди. Но только в этом случае! Слышишь? – он пристально смотрел на Колю и тот часто закивал – растерянный очкарик со «смертоносным» оружием. – Буди, только если точно будешь уверен, что кто-то пытается вломиться. И да, вот ещё. Если этот человек попытается говорить с тобой – не отвечай! Затаись! И не вздумай отпирать дверь, кем бы он ни представился. Понял?
В глазах старосты всё ещё ютились сомнения, и всё же он послушно кивнул.
– А чтобы ты не скучал, – Виктор метнулся к столу, взял свой недописанный дневник сноходца и отдал его Коле.
– Что это?
– Моя карта снов. То есть – дневник. Здесь я записывал всё о мире снов с самого начала.
Коля взвесил записи и скорчил одобрительную гримасу:
– Не мало. Почти как энциклопедия.
– Здесь не только мои наблюдения, но и весь мой путь с самого пробуждения. Там же ты найдёшь всё о человеке с бакенбардами – убийце моего брата. Его зовут Гуру. В общем, почитай, и ты всё поймёшь, – внезапно в груди что-то колыхнулось, и Виктору сделалось непреодолимо тоскливо глядеть на дневник Ньютона в чужих руках, словно только что он навсегда утратил ещё одну часть себя.
В голове мелькнула странная мысль: Больше я к этому не вернусь. Больше я ничего здесь не напишу.
– Ну ладно, – затем бодрее произнёс он. – А теперь, пожалуйста, оставь меня. Чая нет, но где-то в закромах был кофе и турка. Если любишь, то можешь сварить себе… И если меня не будет до утра, и так никто за ночь не появится, устраивайся на кровати. Я ей не пользуюсь… Только не гаси свет в прихожей. И пусть эта штука будет при тебе, – он указал на молоток и грустно улыбнулся. – Думаю, нам обоим так будет спокойнее.
– Как скажешь, – в конце концов, Коля тоже дружески улыбнулся, уже выходя из спальни. – Отдыхай. То есть, спасай, кого надо. Я присмотрю за тобой, – староста неловко помахал молотком, в другой руке бережно держа помятый дневник, на страницах которого таился путь Ньютона, которым Виктору вновь предстояло стать и, как подсказывало сердце, возможно это случится в последний раз.
Едва дверь легонько прикрылась с той стороны, Виктор отыскал в прикроватной тумбе склянку со стимуляторами и высыпал одну таблетку на ладонь. Его разум был слишком измотан и это грозило очередным забвением. Он боялся, что в таком состоянии не удержит контроль самостоятельно. Поэтому он закинул таблетку в рот, спрятал остальное, погасил свет и лёг на пол. Сноходец глубоко вдохнул, унимая тревогу в груди, и закрыл глаза.
* * *
Мимо него медленно проплывали стены бревенчатого колодца. Сверху была тьма, и снизу – та же тьма. Стен было четыре, затем стало больше, и вскоре они преобразовались в подобие винтовой лестницы. Ньютон парил между ступеней и пролётов до тех пор, пока не вспомнил себя и не подумал об Ане. Тьма и невесомость рассеялись, и он очутился прямо у Аниного дома.
Он затаил дыхание и прислушался. Над увядающими колосьями, в предзакатном коричнево-оранжевом небе порхали редкие птицы. Ветер гнал осенние листья, сорванные с отцветших вишен и постаревшего дуба. Над головой скрипели мельницы, чьи длинные тени протянулись до самого шелестящего леса.
Ньютон вошёл в дом, позвал Аню, но ему никто не ответил, кроме нежного перезвона колокольчиков. Тогда он вышел на улицу и огляделся. Аня должна была ощутить его прибытие. Он с минуту ждал, что она сама явится к дому, но, потеряв всякое терпение, взлетел вверх. В считанные секунды внизу домик стал крошечным, жернова мельниц мелькнули перед его лицом, в ушах завыл ветер, и скоро всё внизу стало пятнистым ковром, сотканным из жёлто-рыжих пятен леса, серых клякс горной гряды у озера, и оранжевой ржи. Ньютон ёрзал в воздухе ногами, сохраняя равновесие, а затем чуть подался вперёд и полетел вперёд, внимательно изучая окрестности.
Лишь приблизившись к озеру и увидев внизу знакомый крошечный силуэт, он почувствовал, как сердце его возликовало, и плавно спустился к деревьям так, чтобы не спугнуть девушку.
На Ане была короткая чёрная куртка с подвёрнутыми до локтей рукавами, так что были видны слегка исцарапанные лесом кисти. Волосы сплетены в привычную косу, в изящные черты лица выдавали сосредоточенность. Девушка пускала «лягушек». Быстро и точно швыряя камни один за другим, словно от этого зависело что-то важное.
Ньютон замер, глядя на неё, и почему-то не спешил подойти. Казалось, он не видел Аню вечность, хотя прошёл всего лишь день. Такой долгий день, какие иногда старят людей так, как не старят годы, потому что содержательность их слишком велика для такого короткого промежутка времени.
Аня не замечала его. Она взяла плоский камень, наклонилась и метнула его вдаль. Лишь когда «лягушка» канула в омут, она выпрямила и увидела Ньютона, идущего к ней по берегу.
Он остановился, не дойдя всего нескольких метров. Девушка тоже замерла.
Они глядели друг на друга. Её лицо окрасил закат, искрящийся в синих глазах, его серьёзное лицо скрывала тень. Озеро дышало прохладой. Ветер покачивал кроны елей и сосен.
