– А если я не смогу? Если я начну тонуть по-настоящему, ты меня вытащишь?
Мальчишки взорвались смехом. Однако ни один мускул на лице Артура не дрогнул.
– Вытащу, – твёрдо произнёс он, глядя в глаза брату.
Виктор повернулся к обрыву. Он часто дышал, смотрел в пропасть и пытался вывести тело из оцепенения. Но всё, что он смог, это лишь в последний раз отрицательно покачать головой и сказать:
– Нет. Я не…
Но не успел он договорить, как что-то резко и больно толкнуло его в спину. Под ногами посыпалась глина. Виктор вскрикнул, но не успел развернуться, чтобы посмотреть на хохочущую толпу, взглянуть в глаза брату, всё ещё стоящему за спиной, и полетел вниз.
Восторженные крики и рёв за секунду словно стёрлись свистом в ушах, дыхание перехватило, а перед глазами теперь была только мутная вода, к которой он приближался так долго, что успел подумать и о падении, и о том, что наверняка не выберется, если Артур не сдержит обещание, и об устрашающем ржавом катере…
Оказавшись в тёплой мутно-зелёной тьме, Виктор попытался всплыть. Он неловко дёргал рукой, пытался перебирать ногами, но не смог сдвинуться с места. Что-то крепко и больно держало его за ногу. Он запаниковал, забился в истерике. Но нечто незримое и острое только сильнее врезалось в кожу. И за миг до того, как отключиться, Виктор ощутил земельно-солёный вкус воды.
Когда грязный омут сомкнулся над одноруким «Нытей», напряжённое ожидание среди мальчишек превратилось в споры, а затем в – стадный страх. И когда внизу, на противоположном берегу, показались взрослые рыбаки, бегущие к месту Витиного падения, мальчишки в спешке убежали прочь. Артур стоял над обрывом чуть дольше других, но, когда его окликнул кто-то из «соучастников», тоже поспешил с «места преступления».
Глава 23. Органические останки
Пустыня осталась позади. Теперь путь сноходцев пролегал через холмистую долину, усеянную песчаными соснами. Впереди возвышались скалистые горные отроги. Окутанные утренним туманом, они морили путников своей недосягаемостью. И всё же к обеду сноходцы вошли в тенистое ущелье.
Жару единогласно решили переждать у небольшого озера, которое гостеприимно встретило их в полукруглом скалистом кармане. Озерцо походило на колодец, выдолбленный прямо посреди ровной каменной площадки, окружённой серыми стенами, состоящими из наваленных друг на друга булыжников и спрессованной земли. Вода в нём была пресной, однако мутный коричневый цвет и странный тугой запах немного отталкивали путников.
Лишь Аня, оставив вещи, принялась расстёгивать пуговицы на шерстяной рубашке. Она многозначительно посмотрела на удивившихся спутников и сказала:
– Наверное, глупо просить вас оставить меня здесь минут на десять в полном одиночестве.
– Ты права, милая, – ответил Гуру, разгружаясь. – Но мы не будем смотреть. Купайся.
Ньютон с Хосе обалдело переглянулись, и на лице малыша возникла озабоченная улыбка. Лицо Корвича не выражало ничего.
– Ну и ладно, – произнесла Аня. – Кто желает избавиться от песка в ушах – присоединяйтесь.
– Будь осторожна, – сказал ей учитель – Не поскользнись.
Хосе продолжал ухмыляться. Ньютон неодобрительно покачал головой ему в ответ, чувствуя, что сам краснеет. Хосе сдавленно хитро захихикал, затопал на месте и покосился в сторону раздевающейся Ани, но тут же отвернулся, получив от Ньютона лёгкий подзатыльник.
– Ай! Чего ты?
– Не глазей, – тихо потребовал Ньютон. – Давай лучше Корвича развяжем.
– А он дёру не даст? – с высокомерной озабоченностью спросил Хосе, будто речь шла не человеке, а животном.
– Слушай, амиго, – с усталым дружелюбием заговорил Корвич. – Куда я денусь?
– А кто тебя знает, серый чёрт! – ответил ему Хосе, смачно плюнул под ноги, и повернулся к Гуру. – Эй, маэстро! Может не стоит его развязывать после вчерашнего, а?
Ньютона внезапно одолела злость и желание врезать малышу посильнее и напомнить, кто на кого набросился. Но вместо этого он только серьёзно посмотрел на учителя, стоявшего в стороне с флягой в руках, и сказал:
– Под мою ответственность.
Гуру равнодушно промолчал и едва заметно кивнул. Тогда Ньютон расстегнул наручники, малыш развязал путы.
– Спасибо, – не ясно кому конкретно сказал пленник, потирая запястья.
Раздался плеск воды. Воспользовавшись моментом, Хосе бросил верёвку Ньютону и удрал раздеваться.
Сматывая верёвку вокруг ладони, Ньютон, словно против воли, покосился на озеро и увидел Аню. Она блаженно лежала на поверхности воды и с улыбкой смотрела в небо, изящными движениями рук разгоняя ленивую коричневатую муть. Её лёгкое тело обволакивала мокрая белая футболка. На лице, в свете солнца, сияли капли воды. Чёрная коса утонула в темноте. Белые бёдра чуть показывались из воды, дразня наготой. Ньютон отвернулся и от волнения стал накручивать верёвку ещё усерднее.
– Как я мечтала об этом, – блаженно произнесла Аня. – Спасибо тебе, создатель этого места! И прости, что проклинала тебя вчера целый день, – говорила она проплывающему над скалами облачку. – Просто я думала, что кроме песка и солнца ты в жизни ничего и не видел.
Гуру посмотрел на девушку открыто и смело, как отец на купающуюся дочь, от чего Ньютона даже кольнула глупая зависть и ревность.
Аня запрокинула голову и полностью скрылась в воде. А затем вынырнула, приняла вертикальное положение и окинула взглядом молчащих отдельно друг от друга мужчин: задумчивого Гуру, устало сидевшего на камне и почесывающего бакенбарды, раздевающегося Хосе – малыш помахал ей чёрной рукой и подарил «обольстительную» улыбку, поникшего Корвича, и усердно возившегося с запутанной верёвкой Ньютона.
– Вы чего? – удивлённо спросила Аня. – Хотите сказать, я одна чувствую себя так, словно три дня шла по пустыне и совсем не мылась?
Все промолчали. Только Гуру снова улыбнулся девушке и устало потёр лоб. Раздевшийся до трусов Хосе побежал к берегу с криком:
– Бегу к тебе, Энни!
Но Гуру без труда поймал его своей огромной рукой, точно щуплого цыплёнка.
– Обожди, – тихо, но внушительно, сказал он.
Хосе обиженно надулся и всё же отступил от берега.
– Ну вот, – снова заговорила Аня. – Теперь я чувствую себя свиньёй среди благородных белых рысаков. Обидно, – она отвернулась и поплыла к противоположному берегу, одновременно распуская волосы.
– Боюсь, – произнёс Гуру ей вслед. – Толку от этой купальни будет чуть, если все мы начнём плескаться в ней одновременно. Так что, мы пока подождём. Купайся на здоровье.
Ньютон оглядел себя с ног до груди и прислушался к тактильным ощущениям. Не воспользоваться шансом смыть с себя грязь действительно глупо. Рубашка, пропитанная потом, то и дело вгрызлась в кожу. Песок был везде – в голове, в стёртых до крови и горящих огнём промежностях. Пальцы ног находились в плену окаменевших носков. Собственного запаха Ньютон не чувствовал, но был уверен в его «сногсшибательности».
