– Знакомься, – вновь заговорил Корвич. – Это Наоки и Англичанин. Друзья мои, – обратился он златозубой улыбкой к соратникам. – Позвольте представить вам того самого «Самоучку».
Англичанин вежливо кивнул, придерживая котелок. Самурай остался равнодушен.
Ньютон снова огляделся. Место, куда его втащили, походило на локацию пустошей. Они находились на перекрёстке давно заброшенной улицы. Повсюду изрытый бетон, высокие выцветшие дома, ржавые машины, брошенные прямо на дороге. Далеко за домами виднелся лиловый рассвет. Где-то в тёмных подворотнях гулко завывали хранители.
– Прости, что притащили тебя сюда, – небрежно произнёс Корвич. – Но мы не могли рисковать. Сейчас ты в безопасности, так что старайся не паниковать, – он подошёл ближе и понизил голос. – Оберег всё ещё у тебя?
Ньютон нащупал в кармане брошь с камнем и кивнул.
– Сохраняй внутреннее спокойствие, – сказал Корвич. – Из-за этой штуки ты сейчас связан с Гуру. Если будешь колебаться, он почувствует, что-то неладное и придёт за тобой.
Ньютон нервно сглотнул:
– Может, тогда его просто выбросить?
– Ни в коем случае. Он сразу почувствует. Это вызовет подозрения.
– Подозрения? Но что, если я просто так решил его снять, на время? – предположил Ньютон.
Корвич усмехнулся:
– Ты снимал оберег хоть раз с того момента, как получил его?
– Нет.
– Думаешь, если ты это «просто так» сделаешь это теперь, Гуру ничего не заподозрит?
– Но как он сможет что-то заподозрить? – не понимал Ньютон. – Оберег ведь срабатывает только тогда, когда его носителю грозит опасность.
– Вообще-то, это уловка, – высоким ровным голосом вступил в разговор Англичанин. – Оберег – ловушка, изобретение Гуру. У него одно предназначение: чтобы все члены Ордена всё время находились под его личным контролем. Загляните внутрь камня, – попросил Англичанин и Ньютон послушался. – Видите эти энергетические потоки? Это энергия Гуру. Пока она рядом с вами, при желании Гуру всегда может отследить не только ваше место положения, но и заглянуть в ваши мысли и эмоции. Именно поэтому сейчас вам важно сохранять спокойствие и не привлекать его внимание. Иначе вы выдадите и себя и нас.
Ньютон всматривался в голубые переливы внутри красного камня, и вспомнил Анины слова: «Не люблю украшения, и всё тут», и до него стало доходить. Неужели Аня знала насчёт этой ловушки. Но если знала, почему не предупредила меня?
– Ты уже думал об этом, верно? – Корвич прищурился. – А ты умнее, чем кажешься.
Ньютон убрал оберег и, чувствуя нарастающую душную злость, бросил на побитого «грифона» яростный взгляд:
– А ты живучее, чем кажешься, – язвительно ответил он, сжимая кулаки. – Как ты выбрался?
– Дружок, ты снова задаёшь не те вопросы, – Корвич попытался состроить высокомерную ухмылку, но, увидев не ослабевающий натиск Ньютона, нехотя ответил. – Так же, как и вы, друг мой. Через энергетические колодцы. Я шёл за вами…
Внезапный приступ истерического смеха одолел Ньютона, и Корвич замолчал.
– Что смешного?
– Просто удивительно, что ты сумел выбраться, – отдышавшись, ответил Ньютон, и его взгляд озарился гневом. – Хотя, для побитого пса ты довольно резво удрал, когда Хосе рухнул вниз.
– Винишь меня в смерти пацана? – Корвич скривился и сплюнул. – А что мне ещё оставалось? Спуститься к вам и предложить свою помощь? И что бы от этого изменилось? Даже если бы Гуру сделал жертвой меня, как планировал, твой черномазый друг всё равно бы не выжил после такого падения…
– Жертвой? Тебя? – с недоверием спросил Ньютон. – Что ты имеешь в виду?
Корвич зашагал из стороны в сторону, ехидно поглядывая на то, как быстро смятение затмевает недавнюю злость в глазах Ньютона.
– И с чего ты вообще взял, что Хосе не выжил?
– Ну, он же так и не вернулся из Эдема?
Ньютон растерялся:
– Это ещё ни о чём не говорит…
– Напротив. Это говорит обо всём, – твёрдо заявил Корвич и остановился. – И ты бы давно отыскал комнату своего друга и убедился бы в его смерти, если бы не девчонка.
Ньютон осёкся.
– О да, братец. Не ты первый, не ты последний. Девчонка отлично сыграла свою роль! А что до твоего друга… – Корвич помедлил. – Для поглощения артефакта всегда нужна жертва. Англичанин, – он обратился к джентльмену в цилиндре. – Ты не мог бы «разжевать»?
– Конечно, – Англичанин слегка улыбнулся. – Видите ли, господин Залевски, чтобы поглотить артефакт, нужно сначала высвободить таящуюся в нём энергию и преобразовать её в первоначальный чистый вид – в опыт, накопленный его владельцем. Этот процесс требует немыслимого количества живой энергии. Если сноходец попытается самостоятельно преобразовать и поглотить артефакт, то он попросту умрёт. Это уловка первых.
– Первых? – спросил Виктор.
– Первых сноходцев, – уточнил Англичанин. – Уловка для поддержания энергетического баланса. Если кто-то оживляет «мёртвую энергию», то должен заплатить «живой энергией», умертвив её. А ваш учитель нашёл способ обойти этот закон – использовать при поглощении жизни других.
Ньютон молчал, не решаясь произнести это ужасное слово, никак не вязавшееся с учителем.
– Жертвоприношения? – не веря, спросил он.
– Не просто жертвоприношения, – на этот раз ему ответил Корвич. – А жертвоприношения, в которых жертвами всегда становились его же собственные ученики.
– И я должен поверить вам на слово? – Ньютон окинул взглядом всю троицу.
– Никогда никому не верь на слово, малыш, – пепельноволосый мрачно рассмеялся. – Наоки, – позвал он, и самурай поднял на него холодный взгляд. – Покажи ему.
Воин подошёл к Ньютону, гремя латами.
– Ты только не дёргайся, – предупредил Корвич и отшагнул в сторону, когда самурай замер в метре от Ньютона. – У Наоки особый дар. Он может сохранять чужие воспоминания и передавать их остальным. Мы в шутку называем его «копилкой»…
Ньютон представить не мог, что этот угрюмый самурай, который наверняка не улыбался с рождения, мог позволить кому-то шутить над собой.
– Наоки просто тебе кое-что покажет, а дальше сам суди, врём мы или нет.
Самурай протянул руку, и его когтистые пальцы засияли полупрозрачной синевой. Ньютона охватил ужас, но проснуться он не мог, как и пошевелиться.
– Это совсем не больно, – попытался успокоить его Англичанин и хитро улыбнулся, обнажая маленькую щель между резцов. – Наверное…
Едва Ньютон раскрыл рот, чтобы высказать протест, как глаза самурая закатились вглубь черепа, обнажив белки, а рука метнулась и когти вонзились прямо в грудь Ньютона.
