Такое решение кайзера Вильгельма II в ситуации, когда подписание нового Торгового соглашения с Россией еще не состоялось, и каким оно будет, не посвященным в итоги встречи двух императоров у Готланда можно было строить только догадки, всколыхнуло в германской прессе бурную дискуссию. Тем паче, что при участии Коковцова в течение недели в Берлине был подписан ряд соглашений о намерениях и контрактов на поставку в Россию немецкими фирмами станков и оборудования для экономических проектов в энергетике, на транспорте, в сельском хозяйстве, угледобыче, а также для металлургической, химической и оборонной промышленности. Помимо общих фраз в газеты просочилась и конкретная информация о том, что уже планируется масштабное переоснащение Круппом броневого, артиллерийского и снарядного производств на Обуховском, Ижорском, Путиловском и Златоустовском заводах…
Прибыв в Аничков дворец, Николай увидел перед собой не только матушку, но и дядюшек – Владимира Александровича и Николая Николаевича – Николашу. Предчувствия его не обманули. И будь он «прежним», полагающимся скорее на молитву, чем на собственные убеждения, больше плывущим по течению и не желающим ради своих целей вступать в конфронтации с ближайшей родней, как знать, может быть, главный итог его отказа в нашей истории от заключенного с кайзером Бьеркского соглашения – внутреннее отвращение и презрение к Николаю со стороны Вильгельма как к клятвопреступнику – был бы явлен миру годом раньше, но здесь и сейчас перед разъяренной родней стоял другой Николай. Знающий, чем рискует. И как государь, и как человек. И потому готовый к схватке.
Два часа пикировки за столом, когда для Марии Федоровны стало ясно, что Александра, хоть и не со всем согласна, но априори поддерживает мужа, вывели из себя вдовствующую императрицу окончательно. Встав из-за стола, она решительно потребовала от сына пройти за ней для объяснений тет-а-тет. Николай безропотно повиновался. Все собравшиеся могли слышать, как эмоциональный и возмущенный голос вдовствующей императрицы за дверями постепенно повышается. Не зря, видимо, за вдовой Александра III закрепилось прозвище Гневная. Вскоре стали различимы даже отрывки некоторых фраз:
– Ники! Ты не смеешь им потакать! Вспомни – ты же сам наполовину датчанин! Умоляю тебя, вспомни об унижении маленькой родины твоей несчастной матери этими бандитами!
– Я всем сердцем сочувствую датчанам. Но, мама, я русский император. И интересы моей страны и народа отнюдь не во вражде с Германией.
– Ники! Эти вероломные тевтоны используют и тебя, и твою страну! Им никогда нельзя верить! Этот Вильгельм просто одурманивает тебя своими льстивыми речами! Одумайся! Это ведь по его наущению ты отставил и обидел Алексея?
– Дядя Уилл здесь совершенно ни при чем. Просто наш флот оказался плохо готов к войне. С мартышками. Представь, что бы было, поддержи их дядя Эдуард? Кроме того, дядя Алексей не желал исполнять моих решений, позволяя себе…
– Неблагодарный… Послушай хоть голоса разума, разве Владимир не объяснил тебе все! Вспомни, сколько он и Алексей для тебя сделали?! А этот тщеславный выскочка-германец жаждет одного: воспользовавшись твоей дружбой, раздавить французов. И потом ударит тебе в спину! А ты догадался отправить на край света, в Сибирь, на смерть, лучших наших гвардейцев! Я теперь боюсь спать, ожидая услышать на улицах прусские барабаны!
– Матушка, успокойтесь. Этого не будет.
– А ты еще не забыл, что договор с Парижем подписал наш обожаемый папа? И если, не дай бог, несчастье случится, то ты предашь не только галлов, но и его светлую память!
– Мама! Остановитесь, прошу вас…
– Охотно. Немедленно отмени все эти глупости, которые позволят пруссакам заполонить Россию своими дешевками, а потом и солдатами. Ники, сделай это для меня. Я тебя прошу!
– Решения уже приняты, матушка. Прости… И по господину Витте тоже…
– Сын! Это же просто немыслимо… Неслыханно! Слышишь!! Ты не можешь передавать такие предприятия германцам. Крупп хозяйничает в Санкт-Петербурге… Ужасно! Это позор мне, тебе, нам всем! И… И ты не можешь так просто взять и вышвырнуть самого преданного трону человека по чьим-то пустым, гнусным наветам!
– Отнюдь. Не позор, а голый, трезвый расчет. Мы впредь не будем делать ставку на одну лошадь. Французы, большие друзья господина Витте, слишком дурно показали себя в трудное для нас время. Вспомни: скажи мне, кто твой друг, и я скажу – кто ты. Кроме того, англичан с американцами мы тоже привлекаем…
– Да хоть врага рода человеческого привлекай! Только не тевтонов! Ты меня понял?!
– Да, мама… Но прости. Я так решил. И от своего слова не отступлюсь.
– Все!! Все… Не могу этого больше слышать… Пусть тотчас призовут Гирша. У меня раскалывается голова… И пусть пошлют за отцом Иоанном… Ты одержим, Ники! Уезжай. Уезжай…
* * *
Вечером, после приснопамятного «чаепития», Николай напился практически до бесчувствия с Ниловым и Банщиковым. Наутро третьего дня император посетил Кронштадт, где был приведен к таинству исповеди отцом Иоанном Кронштадтским. Вадим, инстинктивно опасавшийся каких-нибудь неприятностей от этого, был приятно удивлен: на обратном пути Николай выглядел удивительно посвежевшим и спокойным.
Мария Федоровна слегла с мигренью на неделю, после чего, не пожелав увидеться с сыном, отбыла на два с лишним месяца в Копенгаген. В один день с ней в Париж на отдых от дел праведных выехал также великий князь Владимир с супругой…
Императорский указ о дозволении создания Акционерных обществ с участием германского капитала «Путилов – Крупп» и «Ижора – Эссен» (оба предприятия с разделением русского и иностранного капиталов 50 на 50 %, «золотая акция» лично у императора Николая II) был оглашен в начале второй декады ноября. А спустя неделю премьер-министр Столыпин и канцлер Бюлов подписали Торговое соглашение между двумя империями на десять лет. Россия и Германия установили друг для друга принцип наибольшего благоприятствования в торговле и ввели взаимные конвенционные пошлины. Произошло весьма существенное снижение российских пошлин на ряд позиций германской промышленной и химической продукции. На машины и оборудование для промпроизводств, а также на индустриальные полуфабрикаты низких переделов они были отменены вовсе.
При введении в 1905 году вывозных пошлин на минеральное сырье Россия также делала для Германии серьезные послабления. В свою очередь Берлин сохранил пошлины на ввоз сельхозпродукции на уровне конвенции 1898 года, а по ряду особо важных для Петербурга позиций даже несколько снизил их в соответствии с принципом наибольшего благоприятствования в торговле.
Одновременно с Торговым соглашением была заключена конвенция о транспортных и таможенных льготах, а также о квотах для германского бизнеса при вывозе с территории России сырьевой продукции, выработанной предприятиями с участием германского капитала. Установлена сетка льготных железнодорожных и водотранспортных тарифов на доставку оборудования и полуфабрикатов для предприятий с германским капиталом, осуществлявшим свою деятельность восточнее долготы Казани.
