* * *
Младший флагман Второй эскадры, поздоровавшись, присоединился к ним в тот самый момент, когда флаг-офицер доложил собравшимся:
– Господа, с Горы головного опознали. Наш «Новик»! За ним идет еще один большой корабль, но он оттянул, и за дымом пока не разобрать.
– Все ясно, спасибо! Прикажите сигнал «Варягу»: «Встретить и привести сюда отряд командующего флотом». Кораблям: «Быть готовыми к встрече и смотру».
Петрович отметил про себя, что Стемман, Степанов и Грамматчиков заранее уже выбрали по одному якорю сразу по получении приказа разводить все пары, – война научила быть предусмотрительными. Через пять минут «Варяг» уже проходил мимо них. В соответствии с подтвержденным штабом флота приказом вице-адмирала о запрете артиллерийского салютования в маневренных базах офицеры и матросы крейсера приветствовали собравшееся на балконе «Азова» начальство молча, отданием чести.
Пока Безобразов с Беклемишевым обменивались последними эскадренными новостями, Петрович задумался о том, что им предстояло:
«Итак, Степан Осипович на подходе, и судя по всему, как и собирался, взял с собой „Новика“. Сам, скорее всего, идет на „Баяне“, не на „Палладе“ же… Значит, если примет решение на атаку, точно сам поведет. А теперь наверняка примет: где у них мины крепостные, знает благодаря мне и цусимскому форуму, с батареями и фортами, благодаря Русину и немцам, все ясно, а те фотки, что старарт с „Наварина“ привез, вообще клад. Впору не только его, но и американца этого, капитана „Моники“, к орденам представлять, если еще и учесть ту схемку береговой обороны с бонами у Йокосуки и Токио, да с судоходным фарватером меж минных полей, что он Беклемишеву нарисовал…
А учитель у нашего фотографа хорош! Николай Николаевич Апостоли. Кстати, до сих пор тоже в лейтенантах ходит. Надо поправлять это дело. Сейчас он на «Сисое» к нам идет с Чухниным, если доживем до Артура, непременно познакомлюсь. Альбом его фотографий наших кораблей надо издать. Непременно! Может, не один. Для популяризации флота это просто необходимо…
Да, еще Макаров в последней телеграмме обещал мне какой-то персональный сюрприз. Что бы это могло быть? Хотя, собственно говоря, и не столь важно. Ведь это дело все равно без нас пройдет. Нам не судьба. Нужно протаскивать в Артур Чухнина с гвардией. Сразу в двух местах не очутишься. Крейсера не летают. И придется нам на пару со Стемманом класть голову в пасть голодному тигру, сиречь Камимуре… Да, кстати…»
– Господа, пока мы тут втроем, хочу обсудить один деликатный момент.
– Конечно, Всеволод Федорович, мы все внимание.
– Есть у меня одна проблемка… Личная. Приехал… вернее, сбежал из Корпуса, на мою голову, сын. С парой таких же, как и он, юных обормотов отправился воевать японцев. Этих двоих я довольно удачно пристроил – одного к Дабичу, другого к Арнаутову. А мое сокровище вцепилось мертвой хваткой… Хочу на «Варяга», и все тут… Каюсь, дал я слабину. Взял. Кстати, не стыдно: сигналит отменно, зрение прекрасное, по силуэтам кого хочешь уже лучше меня узнает. Заставил его серьезным делом заняться – и что? Минер мой теперь в нем души не чает. Так что и руки из того места вроде растут… В другом беда. Во-первых, неудобно как-то, знаете ли, становится. Чувствую, кое-кто уже косится: семейственность… Во-вторых, признаюсь честно, дело нам на «Варяге» скоро очень серьезное и рискованное предстоит…
– Всеволод Федорович, а если я, пользуясь моим старшинством, попрошу вас доверить мне вопрос определения места дальнейшей службы гардемарина Руднева? Ведь в данный момент «Варяг» в моем оперативном подчинении, не так ли? – с улыбкой перебил Руднева Безобразов.
– Тогда я вынужден буду согласиться, Петр Алексеевич!
– Ну-с, коли так, то знаю я, что у контр-адмирала Беклемишева, на «Наварине», кое-какие вакансии имеются. Да и штаб у него не в штате. Что скажете, Николай Александрович?
– Выпускайте приказ. Я возражать не стану. Присылайте отпрыска прямо завтра с утра, Всеволод Федорович. Посмотрим, чему ваш минер так радовался…
Так за разговорами и размышлениями незаметно пролетели минут сорок, когда сверху раздалась усиленная рупором команда старшего офицера крейсера: «Свистать всех наверх! К встрече с правого борта!»
За стройным силуэтом «Варяга», заходящего в тень Горы с отдалением от острова мили в две, плавно скользила грозная, угловатая громада «Баяна» под флагом командующего Российским Императорским флотом Тихого океана на фор-стеньге. Следом за ним, на коротком интервале, – маленький, изящный, ощутимо сдерживающий свою прыть и норов «Новик». Команды всех кораблей, и пришедших, и встречающих, выстроены по бортам в «первом сроке». На мостиках в белых кителях и перчатках, при кортиках, офицеры… Петрович вглядывался в бинокль:
– Смотрите, господа, Степан Осипович на крышу ходовой рубки поднимается!
– Точно, давайте-ка, и мы тоже пройдем повыше. Генрих Фаддевич! Командуйте встречу! – обратился Безобразов к командиру крейсера каперангу Цивинскому. – Да, и будьте добры, распорядитесь, чтобы стол накрывали, я полагаю, что командующий сам к нам соберется на правах званого гостя!
Следующие минут десять могучее русское «ура» гремело не смолкая. Три крейсера прошли вдоль линии стоящих на якорях кораблей: «Памяти Азова», «Богатыря», «Аскольда», «Наварина», «Николая I», «Океана», «Ангары» и «Лены». Развернулись и, вновь пройдя вдоль их колонны, начали становиться на якорь. Макаров передал, что сам едет на «Азов», и предложил всем командирам прибыть туда же…
Поднявшись на борт «Азова» вместе с контрадмиралом Моласом и кавторангом Русиным, командующий был как всегда бодр и энергичен. Быстро, но сердечно поздоровавшись с встречающими его адмиралами и офицерами, Макаров вместе с командиром крейсера, Безобразовым и флагманским механиком Второй эскадры Политовским, которого особо попросил сопроводить его, прошел вдоль длинного строя команды. Тепло поприветствовал всех моряков, ненадолго задержался около сверхсрочников, коротко хохотнув, поздоровался с кем-то из них особо тепло, а со старшим боцманом, как позже выяснилось, давним знакомым по «Ермаку», даже расцеловался по-русски.
После чего, провожаемый очередным взрывом матросского «ура», осмотрел расположение новых шестидюймовок, по пути обсуждая что-то с флагмехом. Поднявшись на бак к погонному орудию, чтобы, видимо, лично убедиться в удобстве углов обстрела, поинтересовался у Цивинского, как быстро спускают и поднимают на борт минные катера, удобно ли с ними работать, а затем упруго зашагал обратно к парадному трапу, на который уже поднимались командиры кораблей и прибывшие с ними офицеры.
А Петрович смотрел. Смотрел на лица матросов и унтер-офицеров крейсера, лучащихся тем особым, недоступным глазу и ощутимым лишь душою, необъяснимым, внутренним, энергетическим свечением, которое снисходит на чело воинов, приветствующих признанного ими вождя. Вождя, за которым они готовы идти в самое пекло. И не считая, рвать в мелкие клочья врагов, сколько бы их не оказалось на пути…
Макаров и был таким вождем. Прозорливым, расчетливым, смелым. В которого не просто верят, которого боготворят все наши моряки.
