Конечно, лучше всего было бы все силы держать в едином кулаке. И если бы не прямое указание ставки, он просто проигнорировал бы суету русских вокруг Рюкю. Высадка? Да, пожалуйста! Сколько угодно! Как останетесь без флота, этим только пленных нам добавите. Однако в Токио победили соображения государственного престижа.
«Ни при каких обстоятельствах не допустить вражеского десанта на территорию империи!» Так была сформулирована задача Объединенному флоту. Ну почему важнейшие решения относительно действий флота принимают люди, ничего в специфике его действий не смыслящие?! Почему они не желают или не способны воспринимать аргументацию моряков? Хэйхатиро Того впервые в жизни почувствовал горький привкус собственного бессилия. Поистине, властное невежество – это враг по-страшнее противника, с которым скрещиваешь мечи! И ведь хотят всегда – как лучше…
Того против собственной воли вынужден был отделить Камимуру караулить владивостокцев, расположив его район крейсирования поближе к Рюкю. Нет, не то чтобы он после эпизода с прорывом «Осляби» не верил уже окончательно агентуре. Просто понимал, что для русских самое главное – обеспечить прорыв Чухнина, а уверенность в том, что балтийцев неизбежно обнаружат до соединения с крейсерской эскадрой, не покидала японского командующего. Тем более что точка старта этого поиска была любезно подсказана англичанами. Их крейсер встретил русских сразу же по выходе от Аннама.
Теперь – найти и зацепиться за них разведчиками. Остальное уже дело техники, а Камимура для боя с Чухниным не особо-то и нужен, успокаивал себя Того. Будет прекрасно, если он тем временем изловит Руднева и ударит по десанту в море у Рюкю. Но сам японский командующий оценивал шансы на вторую часть постулата как один к десяти, о чем и заявил на военном совете. Погрузку русских войск он рассматривал или как блеф, или, что куда вероятнее, как попытку доставить подкрепления на Ляодун. Поэтому и решил ждать развития событий, расположившись с Первой эскадрой у южной оконечности Квельпарта. Позиция вполне позволяла разделаться с русскими по очереди. Корейский пролив находился под неусыпным контролем легких сил, и перехватить Руднева, обремененного восемнадцатиузловым «Ослябей», на выходе из пролива способны его броненосцы. Если же случится так, что тот, нацелившись на Рюкю, прошмыгнет-таки мимо Первой эскадры или сможет от нее оторваться, то стартовая позиция Камимуры у островов Додзе идеальна для перехвата…
Того имел пять эскадренных броненосцев против шести у Чухнина. Но японские корабли развивали на два узла больший эскадренный ход, а «Сисой Великий» был заведомо слабее любого его визави из состава Соединенного флота. Кроме того, русские тащат с собой огромный транспортный обоз. Даже если Камимура будет в это время занят «разделкой» Руднева, где-то «за углом», что с некоторых пор стало его идеей фикс, задача по разгрому Чухнина представлялась для Первой эскадры вполне посильной. А уж встреча со всеми одиннадцатью линейными судами Соединенного флота просто не оставляла тому никаких шансов.
Кого бить первым? Это целиком и полностью зависит от времени и места обнаружения русских эскадр. Японскому командующему оставалось совсем чуть-чуть: только их найти. И для этого он сделал практически все: перекрыл Корейский пролив завесой легких сил и каботажников, развернул ловчую сеть из двух линий вспомогательных крейсеров в районе Формозы и еще одну – у Рюкю. Даже получил уверение МИДа в том, что англичане немедленно дадут знать о русских в случае обнаружения их эскадр кораблями Сингапурской базы и станций в Гонконге и Вэй-Хай-Вее.
Но в этот раз боги от японцев решительно отвернулись, превратив продуманный план последовательного разгрома русских эскадр, с разносом по времени минимум в сутки, в классическую погоню за двумя зайцами. Третья Тихоокеанская эскадра, прикрытая мощным фронтом плохой погоды, прошла обе дозорные линии японских разведчиков. И так и не была ими открыта. Попусту пока жгли кардиф и пять британских крейсеров. Все решила «небесная канцелярия».
Ставший отголоском тайфуна шторм с дождем и нашедшим затем туманом ограничил видимость в Формозском проливе и даже много восточнее и севернее острова до одной мили, а временами – и еще меньше. Коммерческий пароход, едва не протаранивший «Светлану» в этом густом, мутном «молоке», оказался североамериканским, а вовсе не японским. Но, растворившись в тумане за кормой нашего крейсера, нервов он потрепал…
Чухнин был уверен, что японцы «сорвали банк», и хотя никто в непосредственной близости пока не телеграфировал, приказал перестроиться в компактный походный ордер из четырех идущих практически рядом колонн: во внешних – броненосцы, во внутренних – транспорты. Спереди – клином крейсера. Хотя ни о какой разведке сетью из них речи не шло. Нужно было воспользоваться погодой и самим уберечься от столкновений и нежелательных глаз. Удалось. Случай с американцем не в счет. Впоследствии историки даже не смогли установить название этого «летучего голландца»…
* * *
Погода. Ох, уж эта погода! За сутки до «таранной атаки» американского трампа на «Светлану» осенний Тихий океан показал себя во всей красе и Рудневу, и Небогатову, и Того. В Цусимском проливе жестоко штормило. Японские отряды миноносцев были выключены из дозора «естественным» путем. Сначала пришлось прятать по бухтам номерные. Затем, когда ветер усилился и развел волну до грозных семи-восьми баллов, за ними потянулись и дестроеры. Даже «Тацута» и «Чихая», наскоро подремонтированная после боя с «Авророй» и «Леной», с огромным трудом удерживали свои квадраты, так как сносно бороться с волнами можно было только с ходом против ветра. Каждая смена галса становилась почти что подвигом для маленьких корабликов.
Снабженная телеграфными станциями каботажная мелочь, действовавшая в интересах флота, почти в полном составе покинула свои позиции первой. Капитаны присяги не давали, а жить хотели. Большие пароходы, каковыми являлись вспомогательные крейсера, конечно, держались бы лучше, но, увы, практически все они были развернуты гораздо южнее.
Почувствовав, что своевременное обнаружение владивостокцев начинает превращаться в проблему, Того начал просчитывать варианты с переходом к Цусиме и своей эскадры, и Камимуры, когда наконец-то они пришли… Первым сигналом была телеграмма с одного из немногих каботажников, рискнувших остаться в проливе, немедленно забитая чужой мощной искрой. Единственное, что удалось разобрать, выглядело так: «15 миль N-O от о-ва Ики. Военный корабль. Два военных…» Капитан 500-тонного каботажника Сига Таро честно исполнил свой долг. Оказавшийся ближе всего к японцу Стемман не колебался ни минуты после того, как пароходик, вывалившийся из мглы практически прямо по курсу, начал телеграфировать. Через пятнадцать минут все было кончено…
Единственный корабль флота, находившийся поблизости, а именно авизо «Тацута», получил приказ немедленно найти и идентифицировать противника. И он нашел. И идентифицировал. В 15:30 с «Тацуты» пришло сообщение: «25 миль Z-Z-W Ики. Противник. Головной башенный, три трубы…» Затем картина повторилась. В мешанине хаотичных точек и тире что-либо определить было невозможно. Последний бой минного авизо продолжался на удивление долго. Минут сорок эфир надрывался треском. Эти полчаса с небольшим легли камнем на душу японского командующего. Как ни спешили его броненосцы в расчетную точку перехвата, шансов спасти «Тацуту» и ее доблестный экипаж не было никаких. Жесткая мысль отозвалась болью под ребром. «С „Осляби“ никого не спасать!» – решил для себя Того.
