Я так поняла, что Юля будет на помеле. И так оно и оказалось. Ведьма на помеле с некоторых пор не вызывает в городе Щедром ажиотажа и стихийных народных волнений. Ведьмы на метлах для Щедрого стали чем-то вроде велосипедистов. А завела такой порядок Юля, вернувшись из Оро, где метлы были вообще единственным видом транспорта.
Я заперла квартиру и спустилась к подъезду. Судачившие бабушки — настоящие, не гомункулы — проводили меня досадливыми взглядами, хотя я вежливо и деликатно с ними поздоровалась.
Я подождала в палисаднике, дыша осенней прохладой, и не успела я еще вдосталь этой самой прохлады надышаться, как прямо на меня спикировала с небес ведьма Юля на двухместном помеле. Она затормозила в каких-то дюймах от моего носа, чем вызвала ураган сплетен среди подъездных бабулек.
— Слушай, а вот почему они не ведьмы? — спросила я у Юли, вскарабкиваясь на помело.
— Кто "они"? — переспросила Юля, выравнивая курс и поднимаясь где-то на уровень второго этажа.
Мне немножко неуютно стало на такой высоте, но я стерпела. Водишься с ведьмой — так принимай ее, какая она есть — хвостатая и на помеле.
— Так кто "они"? — повторила Юля свой вопрос.
— Ну эти… бабки у подъезда.
— О, тут ничего не поделаешь, ведьмами им быть не дано. Поэтому они и сидят, завидуют, сплетничают, злословят. Больше-то в их возрасте заняться нечем. Так, Ника, не мешай мне, мы выруливаем на автостраду. Не дай святая Вальпурга, с кем-нибудь столкнемся!
"Автострадой" Юля с присущей ей иронией называла то воздушное пространство, которое решением мэра города Щедрого было отдано для ведьм с их полетами на помеле. Здесь не было проводов, высоченных рекламных стендов и фонарей — ведь всем известно, что ведьмы отлично видят в темноте. Население города поворчало и смирилось, зато теперь у ведьм есть своя Дорога.
Мы в считаные минуты долетели до "Одинокого дракона". Оставив метлу на входе и приковав ее к месту специальным заклятием, Юля взяла меня за руку, и мы вошли в чайную.
Тонко прозвенел колокольчик над дверью. Из сумрака, который здесь специально создали при помощи особых ламп, выглянула женщина. Она была одета в простое китайское приталенное платье алого атласа. На платье был золотыми нитками вышит затейливый узор, включающий в себя дракона и облака.
— Благословенны будьте, Марья, — поклонилась женщине Юля. Я сделала то же самое. Я знала, кто эта женщина. Марья Белинская, дочь знаменитого писателя Авдея Белинского и, кроме того, возлюбленная содержателя чайной господина Чжуань-сюя.
— Благословение и вам, ведьма Юля и гадалка Вероника, — улыбнулась Марья Белинская. — Идемте, я провожу вас.
Мы прошли за ней в VIP-зал. Собственно, "виповость" его заключалась в том, что вместо дерюжных дорожек здесь был настелен ковролин, а вместо подушек в шелковых наволочках имелись подушки в наволочках бархатных. И еще здесь были более красивые кальяны. В VIP-зале любили отдыхать практически все бонзы нашего города, но сейчас бонз не было, и, значит, нам повезло.
— Я закрою чайную, и мы будем сидеть сколько угодно, — сказала Марья.
— А Чжуань-сюй не рассердится? — на всякий случай спросила Юля.
— Его нет, он улетел на неделю медитации в Китай. Там в одном монастыре их всех собирают и обучают новым приемам психокоррекции. Ведь нелегко сразу быть и человеком и драконом!
— Это точно, — с видом знатока кивнула Юля.
— Я вижу, что ты, Ника, печальна, — легко коснувшись пальчиком моего подбородка, сказала Марья Белинская. — Поэтому я приготовлю особый чай.
— Это с коноплей, что ли? — попыталась пошутить я.
— Не ерунди, — улыбнулась Марья. — С коноплей у нас только пирожки.
И она исчезла в сумраке, за которым, как я знала, находилась кухня.
Мы с Юлей собрали кучу подушек и создали этакие импровизированные ложа. Устроились поудобней, и Юля потребовала:
— Рассказывай.
Я рассказала, завершив свой рассказ патетически:
— Ну не виновата же я в том, что показывает Книга!
— А кто виноват? — спросила Юля.
— Мне кажется, сами люди виноваты в том, что приходят к гадалкам. Они узнают свою судьбу и ничего не пытаются сделать для того, чтобы эту судьбу изменить. А ведь это так просто!
— Нет, моя дорогая, — в дверном проеме появилась Марья Белинская с подносом в руках, — судьбу менять сложно. Иногда просто невыносимо. Мы с Юлей знаем, каково это. Верно, Юля?
— Верно.
Маша поставила на низенький столик поднос и подала нам калебасы с мате. Я потянула через бомбилью горячий терпкий напиток. Чудесно!
— У меня сегодня блинчики с банановой начинкой и шоколадным соусом. Заправляйтесь, девочки, — сказала Марья.
— У-мм! — восхищенно протянула Юля. — Обожаю эти твои блинчики! Прости-прощай, моя фигура!
И она потянула один блинчик себе в рот.
Мы примерно с час наслаждались мате и десертом. По крыше чайной забарабанил дождь.
— Юля, как же мы обратно полетим? — спросила я. — Ведь дождь.
— Заночуете у меня в чайной, — сказала Марья. — Все равно посетителей больше сегодня не будет. Юль, а ты позвони своему мужу, что заночуешь в "Одиноком драконе". И всех делов!
— Я тоже на всякий случай маме позвоню, — сказала я и выудила из джинсов мобильник. — Алло, мам, привет! Почему я так поздно звоню? Да ведь еще детское время. Ничего со мной не случилось. И, судя по прогнозам, не случится. Не волнуйся, я просто хочу сказать, что заночую сегодня не дома, а в чайной. Какая чайная? Да у нас в городе всего одна чайная — "Одинокий дракон". Нет, я не одна. Со мной еще Юля Ветрова и Марья Белинская. Что значит "неподходящая компания"? Мама, это уже переходит всякие границы! Ладно, все, люблю, целую, пока. Позвоню завтра, как буду дома.
Я отключила телефон и грустно взглянула на подруг.
— Что, налицо конфликт матерей и дочерей? — усмехнулась Юля.
— Да. — Мне почему-то захотелось плакать. — И если бы только это… Меня стали бояться, Юля! Как будто я пророчу мор, глад и смерть, вместе взятые! Мне иногда очень тяжело.
— Не хнычь, — строго ответствовала Юля. — А кому легко? Мне, что ли, как ведьме? Или Марье, у которой возлюбленный — дракон?
— Извините, — улыбнулась я. — Это была минутная слабость, не обращайте внимания.
— А давайте я стихи почитаю, — сказала Юля, — недавно сочинила. А то вы сидите такие грустные, что просто невыносимо.
— Читай стихи, — кивнула Марья.
Где душа моя летала,
Отчего ей снились горы…
Льдисто-синие кристаллы,
Безмятежные озера.
Сон менялся с каждым мигом,
