Примерно в этом возрасте я, скрепя сердце, начал подозревать, что интеллектуально нечестно считать что-то истинным только потому, что тебе так хочется. Кроме того, я стал осознавать, что иногда даже аморально верить чему-то без основательных на то причин. Если можно верить во все, во что только хочется, отношение к другим людям может оказаться полностью произвольным.
Я начал понимать, что человек должен уметь обосновывать то, во что он верит. У него должны быть веские основания для того, чтобы считать утверждение истинным. Так постепенно я перестал верить в чудеса и парапсихологию. Однако я до сих пор люблю показывать фокусы и по-прежнему иногда этим занимаюсь.
В моем сознании место магического мышления
[16] заняло новое открытие: окружающий мир полон удивительных тайн. Нерешенные загадки в мире науки завораживали сильнее, чем все попытки выдать желаемое за действительное. Тайны математики, физики, химии и биологии интересовали меня гораздо больше, поскольку существовали в реальности. Они были ничуть не менее волшебными, хотя и в более абстрактном смысле этого слова.
Никогда не забуду, как я первый раз столкнулся с логическим парадоксом. Это было 1 апреля, в День смеха. Тем утром мой старший друг, любивший математику так же, как и я, сказал: “Сегодня 1 апреля! Я разыграю тебя так, как тебя еще никто не разыгрывал!” Это звучало несколько вызывающе и пугающе. Поэтому весь день я приглядывался и прислушивался ко всему, что он делал и говорил, но вроде нигде не видел подвоха. Наконец наступил вечер. Я перебирал в голове все события прошедшего дня, стараясь понять, где и когда он пытался надо мной подшутить, но не мог вспомнить ничего подозрительного. Я все вспоминал и вспоминал, а когда пришло время ложиться спать, с трудом заснул. На следующий день, встретившись с другом, я сказал ему раздраженно, что не спал всю ночь из-за того, что он нарушил свое обещание разыграть меня.
Тогда он победоносно заявил:
– Значит, вчера ты ожидал, что я тебя разыграю?
– Да.
– Но я не разыграл тебя?
– Нет.
– Но ты поверил, что я собираюсь это сделать?
– Да.
– Ну вот, значит, я одурачил тебя, не так ли? Ты попался на удочку и поверил в то, что я сказал тебе утром!
Услышав это, я понял, что действительно до того никто меня так не разыгрывал: он просто не разыграл меня. Много лет спустя я выяснил, что он читал книгу американского философа и логика Рэймонда Смаллиана, откуда и позаимствовал этот парадокс.
Подростковый кризис привел к тому, что мне захотелось перестать быть умником и, по крайней мере в каких-то вопросах, выглядеть крутым, особенно с девочками. Я нашел выход: надо научиться играть на гитаре и организовать рок-группу. В старших классах я главным образом именно этим и занимался. В то время мы жили в небольшом, но все же чуть большем городке Стренгнес в 10 милях на северо-запад от Мариефреда. Достаточно часто, пропуская уроки, я отправлялся на пригородном поезде в Стокгольм. Увлекшись музыкой, я проводил много времени в ночных клубах.
В возрасте двадцати лет я, гитарист рок-группы, был абсолютно уверен, что буду музыкантом. Наша группа, называвшаяся Heroes, записала альбом. В то время, пытаясь завести контакты в музыкальном мире, я часто ездил в Лондон, где надеялся подписать контракт на запись диска. (Если в названии нашей группы вам слышится влияние Дэвида Боуи, вы не ошиблись.) Однако, в конце концов, я обнаружил, что жизнь ночных клубов Лондона и шоу-бизнес мне не по вкусу, что я теряю ориентиры. Ничего хорошего в этом не было, и спустя некоторое время я решил вернуться в Швецию.
По пути домой я случайно купил книгу Дугласа Хофштадтера “Гёдель, Эшер, Бах: эта бесконечная гирлянда”, выпущенную издательством Basic Books в 1979 году
[17]. Всю дорогу домой и еще несколько недель после я не мог оторваться от нее. В этой книге контрапунктом, на примере работ и биографий великих людей, рассказывалось об основах искусства, музыки, математики и философии. Она открыла мне глаза на совершенно новый мир. Именно такой я хотел бы видеть свою жизнь! Вернулось мое подростковое увлечение математикой, и я немедленно решил, что буду изучать математику, философию и вычислительную математику в Упсальском университете. И еще я понял: я хочу свести эти интересующее меня вещи воедино, а музыка должна остаться только увлечением, просто хобби. И действительно, после прочтения книги Хофштадтера становится понятно, что быть умником тоже достаточно круто.
Сегодня я должен признать, что, умничая, временами мог и перегнуть палку, но я невероятно благодарен за те инструменты мышления, которыми я овладел, учась в университете. (Можете оценить мое утверждение “умничая, временами я мог и перегнуть палку” по вашей реакции на утверждение: “В мире есть десять типов людей: те, кто знает двоичную систему счисления, и те, кто не знает”. Если вы засмеялись – определенно, вы умник.)
Быть непредвзятым
Самое интересное путешествие, которое может предпринять человек, – это путешествие за знаниями и сущностными смыслами, на поиск которых его толкают любознательность и чувство прекрасного. В этом путешествии самое удивительное то, что чем дальше ты продвигаешься, тем больше обнаруживаешь того, что еще предстоит выяснить. Чем больше ты понял, тем яснее осознаешь, как мало из того, что принципиально возможно понять, в настоящее время понято.
К такому путешествию надо хорошо подготовиться, правильно сложить рюкзак. Потребуется специальное оборудование, чтобы не попадать в ловушки и не сбиваться с пути, но больше всего нужен компас, указывающий правильное направление. Эта книга про те инструменты, которые должны быть в рюкзаке. А еще мы попытаемся снабдить читателей компасом, который, надеемся, им поможет. Кроме того, в книге пойдет речь о западнях и тупиках, в которых так легко оказаться.
Один из важных инструментов – непредвзятость. Люди должны быть восприимчивы. Но что на самом деле означает “быть восприимчивым”? Я много дискутировал на эту тему с разными людьми и знаю, что часто понятие “восприимчивость” интерпретируется неправильно. Так что позвольте мне привести пример.
Вы с приятелем смотрите по телевизору передачу о доме, где якобы водятся привидения. В шоу участвует медиум, устраивающий спиритический сеанс, во время которого он, по его словам, говорит с умершими – с людьми, перешедшими на “другую сторону”. После окончания программы вы ее обсуждаете. Ваш друг настаивает, что привидения и духи умерших людей действительно существуют и что есть люди, умеющие с ними общаться.
Вы отвечаете, что не верите в существование привидений и духов и что так называемые медиумы – или шарлатаны, или сами себя обманывают. На что ваш друг заявляет: “Да брось! Тебе следует мыслить шире! Не будь таким зашоренным! Просто постарайся отнестись непредвзято к вопросу о существовании привидений”.
