– Ах, черт, я совсем забыла, что они на защите, – пробормотала Юля и сказала: – Именем моим повелеваю – отверзнитесь!
Дверцы буфета распахнулись.
– Видишь железную банку с наклейкой «Том и Джерри»? – инструктировала меня Юля. – Достань ее и неси сюда.
Я достала и принесла. Юля отняла пальцы от раны. Выглядела рана ужасно.
– Это заговоренный клинок, – прошептала Юля. – Другими Пожиратели трупов не пользуются. От такого начинают расползаться кожа и ткани. Открой банку, пожалуйста.
Я открыла. Банка была полна остро пахнущего серого порошка.
– Это пепел висельников, – сочла нужным пояснить Юля. – Лучше всего останавливает кровь. Сыпь на рану.
Я посыпала. Кровь действительно перестала течь, а края раны начали стягиваться.
– Хорошо, – кивнула Юля. – Теперь поставь банку на место и возьми мензурку с наклейкой «Кошачья урина».
Я повиновалась.
– Урина – это моча? – на всякий случай поинтересовалась я.
– Не береди душу, – слабо усмехнулась Юля. – Пакость, конечно, но при определенных заговорах ей просто цены нет. Смочи какую-нибудь тряпку. Да вот хоть мой носовой платок.
Я смочила уриной Юлин платок и стала, как она учила, протирать рану круговыми движениями, повторяя при этом: «Огонь-вода, исцелите меня, кровь-руда, остановись, в тело вернись, зло-беда, ступайте прочь!» После того как я проделала это трижды по три раза, Юлина рана затянулась, словно ее никогда и не было.
– Уже хорошо, – весело сказала Юля. – Рана зажила, и за то тебе спасибо. Но надо еще восстановить силы. Там в буфете бутылка с наклейкой «Цимлянское шампанское». Давай-ка ее сюда.
Я протянула шампанское, некстати вспомнив, что при жизни, особенно с метамфетамином, любила злоупотребить этим славным напитком.
Юля профессионально вскрыла бутылку и надолго к ней присосалась. На ее щеки вернулся румянец, руки перестали дрожать. Наконец она отбросила пустую бутылку и встала.
– Все, – сказала она. – Я в норме. Кстати, знаешь, как зовут того, кто хотел покуситься на тебя?
– Как?
– Овидий.
– Серьезно? Надеюсь, не тот самый.
– Не тот, конечно. Но тоже очень стар. Ему лет четыреста.
– Кто он?
– Воплощенный демон. Не слыхала о таких?
– Нет.
– Ему подобные есть в этом лучшем из миров. Возникают от связи демона с человеком. Он один из адептов секты Пожирателей трупов.
– Что это за секта? Впервые о такой слышу.
– А, секта как секта. Дрянь. Доктрина – поклонение женскому началу Тьмы.
– Адепты секты действительно пожирают трупы?
– Да. Во всяком случае, точно знаю, что они пожирают отдельные части трупов, например сердце и печень. По их учению, это придает им силу, которой обладал покойник. Примитивно, как поросячий визг. Этот Овидий – мерзавец каких мало. Так что в своем теперешнем существовании ходи с оглядкой. Он так просто от тебя не отвяжется.
– А ты? – Я незаметно перешла с «вы» на «ты», и Юлю это не обидело. – Ты получила рану…
– А, все нормально, – отмахнулась Юля. – Со мной он больше не будет связываться, потому что понял: я знаю Слово.
– Какое?
– Заветное-заповедное. Которое его уничтожает хотя бы на время. Жаль, что ты не ведьма. Впрочем, это еще можно исправить. А Овидий и его секта – твои первые враги, милая. Повторяю, ходи с оглядкой. Они будут охотиться за тобой. Но ты не унывай. У тебя теперь есть способности, которые помогут справиться даже с Овидием, будь он не к ночи помянут.
– И что же это за способности?
– Ты что, никогда не общалась с умертвиями? Ничего, теперь познакомишься. Во-первых, конечно, тебе дана огромная физическая сила. Руку там или ногу кому оторвать сможешь играючи.
Я хихикнула. Неплохое свойство! В смысле не хихикать, а руки-ноги отрывать. Я, конечно, существо мирное, но чем черт не шутит…
– Потом… Ты можешь проходить сквозь стены. Не разрушая их при этом, конечно. Можешь понимать язык птиц и зверей. Слышать мысли других умертвий. А если поднапряжешься, то и мысли живых.
– И это все потому, что я – мертвец?
– Да. Хочешь посмотреть на себя?
Юля подвела меня к зеркальной двери одного из встроенных шкафов.
Я с некоторым страхом взглянула на свое отражение.
И…
Увидела вполне симпатичную, стройную обнаженную девушку без всяких швов в области черепа и грудины. И еще. На голове у меня росли волосы! Пока что они топорщились как у ежика, но чувствовалось, что это только начало.
– Насчет твоих волос, – откашлялась Юля. – Я запустила специальную программку, они будут расти до тех пор, пока ты не скажешь: «Волосы, достаточно!» Не забудешь?
– Постараюсь. А почему зрачки у меня теперь вертикальные?
– Так и положено. Это отличительный знак всех умертвий. Кстати, ты еще и тени не отбрасываешь.
– Но тени не отбрасывают вампиры…
– И еще вы. Ладно, разговоры разговорами, а надо подобрать тебе какую-нибудь одежду. Не пойдешь же ты домой голой. И кстати, мне тоже нужно переодеться. Этот черт Овидий порвал мою лучшую рубашку!
– Юля, а разве я пойду домой?
– А куда же? – удивилась Юля.
– К родителям?
– Ну ты же с ними жила… Нет, я могу тебе предложить первое время пожить у меня, чтобы адаптироваться, но, по-моему, адаптация тебе не нужна.
– А как мои родители воспримут, что я теперь мертва?
– Ты забыла. Они это уже восприняли. Теперь они воспримут и то, что ты существуешь.
– Спасибо тебе, Юля.
– Не благодари. Идем-ка займемся любимым бабьим делом.
– Каким это?
– В тряпках рыться.
Мы вышли из операционной и оказались в давешнем коридоре. Юля подвела меня к одной из дверей:
– Это моя гардеробная.
Дверь открылась. Внутри комнаты зажегся свет. Я увидела крепящиеся к крашеным стенам металлические палки, на которых медленно раскачивались вешалки с самой разнообразной одеждой.
– Выбирай, – широким жестом предложила Юля.
В конце концов мы остановились на прямой черной юбке в пол, пепельного цвета блузке с черными кружевами, широком поясе, телесного цвета колготках и туфлях – лодочках на небольшом каблучке. Еще, конечно, было белье – скромное, но дорогое. От Виктории Саммер. Не знаете такую марку? Ничего, скоро узнаете. Это наш дизайнер. От нее без ума в Европе, а в России еще не распробовали, все кидаются на тряпки от Армани и Валентино.
