– Пошла бы… Отдохни, любимый.
Я гладила его руки и называла самыми ласковыми словечками. Лекант слабо улыбался в ответ.
Однажды, месяца два спустя, Лекант сказал мне, когда я меняла ему повязки:
– Не хочешь узнать, осталось ли во мне хоть что-нибудь от прежнего Леканта?
– Что ты имеешь в виду?
– Я хочу вернуться с тобой в ту гавайскую хижину. Хоть на несколько минут.
– Лекант, пожалей себя! На тебе живого места нет! А ты про гавайские хижины!
– Нет. – Лекант был само упрямство. – Дай руку.
Я протянула ему руку и закрыла глаза. А когда открыла их, то увидела, что мы с Лекантом стоим на морском берегу. Жарко, томно, солнце палит вовсю. И снова неправдоподобно белый песок вокруг, и бирюзовая вода, и веерные пальмы, и маленькие крабы…
И наша хижина-шале стоит все там же, словно ждет нас.
– Идем, – потянул меня за руку Лекант.
Мы вошли внутрь. Здесь практически ничего не изменилось. Только исчез компьютер, в прошлый раз сыгравший роль магического кристалла. Ну и хрен с ним. Дело разве в компьютере?
Лекант сел на кровать, я рядом. Его рука легла на мои плечи. Я попыталась настроиться на нужный лад, но у меня ничего не получилось. Все время маячили перед глазами его раны, и меня пронзала острая жалость.
Мой возлюбленный, почувствовав это, побледнел:
– Ты жалеешь меня, Тийя…
– А что в этом плохого? – попыталась вывернуться я. – Жалость не унижает человека. Насчет жалости все дураки придумали, будто бы она унижает. Ты пойми, я для тебя на все готова, на все, но это ничего не значит…
– Тише, Тийя, слушай, как шумят волны…
Он прикасается губами к моим губам. Это был первый наш серьезный поцелуй за все то время, что Лекант болел. Я обхватила его руками и прижалась всем телом. Мне было страшно подумать о том, что каждым своим движением я причиняю Леканту боль.
– Может быть, не надо? – шепнула я.
Лекант отстранился:
– Ты меня не желаешь?
– Желаю, – прошептала я. – Но ты так пострадал! Мне кажется, что всякое движение причиняет тебе боль.
– Это так, – нехотя согласился он. – Но я по-прежнему люблю тебя.
– И я люблю тебя. Я буду всегда любить тебя.
На миг в нем проснулся прежний Лекант – когда он снял с меня платье. Пуговицы не поддавались, и он просто отрывал их одну за другой. А затем прошептал:
– Перечитаем «Камасутру»…
Потом мы просто лежали рядом, обнявшись, и слушали, как шумит прибой. У Леканта слегка кровоточила рана на бедре, я попыталась перевязать, но он остановил меня:
– Не надо, Тиечка.
– Почему?
– Давай насладимся этой минутой. Забудем, что я болен, что нам надо возвращаться, что впереди нас ждет беда…
– Какая беда, любимый?
– Дитя. Тот ребенок, которого зачала от меня Лалит. Он скоро родится и принесет горе всему Миру. Мне надо остановить это зло.
– Но как?
– Уничтожить ребенка.
– Это звучит очень страшно, милый. Он же ребенок и не виноват в том, что является мировым злом. Может, он таковым и не является. Может, Лалит лжет.
– Лалит – мать лжи, но в случае с ребенком она не лгала. Да и я это чувствую…
– Хорошо, я не буду спорить. Но тебе нужно много сил, чтобы восстановиться. Сейчас ты не сможешь сражаться с Лалит.
– Я знаю. Но ты ведь в состоянии мне помочь?
– Конечно.
– Тогда поцелуй меня, и забудем на время обо всем.
И мы целовались, и любили друг друга, и шептали друг другу те самые слова, которые шепчут все влюбленные мира. А прибой все шумел и шумел…
– Лекант, – спросила я его, – это правда, что ты Повелитель Миров?
– Правда, Тийя. Но зачем ты сейчас об этом?
– Я просто хочу знать, кто ты.
– Дхиан.
– Один человек праведной жизни сказал мне, что ты… демон.
Лекант помолчал, потом сказал:
– Это не совсем так, Тийя.
– Объясни.
– Демоны – падшие ангелы. А дхианы – это не ангелы вовсе.
– Но разве вы не духи?
– Мы духи, имеющие плоть. А ангелы не воплощаются.
– У меня в голове все перепуталось! Главное скажи – ты не зло?
– Нет, я не зло, Тийя.
– Слава богу!
– Но и не добро. Я – всего лишь порядок.
– Порядок?
– Да, порядок вещей, бытия, смыслов и символов.
– А почему тогда Лалит назвала тебя Повелителем Миров?
– Потому что это правда.
– И какими Мирами ты повелеваешь?
– Ты не захочешь их видеть, Тийя. Это слабые, вырождающиеся Миры. Одно хочу сказать: тем Миром, в котором живут люди, я не повелеваю. Могу лишь помогать и не вредить. Теперь ты разлюбишь меня?
– Рехнулся! Это просто невозможно.
– А где мой законный поцелуй?
– Вот, получите! Кстати, Лекант, я хочу сделать тебе предложение.
– Какое?
– Будь моим мужем.
– Я уже давно твой муж.
– Ну нет, не так. Давай сыграем свадьбу. Я хочу красивое платье, свадебный кортеж, голубей и гостей!
– Хорошо, как ты скажешь.
– Конечно, сначала ты должен выздороветь. А уж потом… Кстати, нам не пора возвращаться домой? А то нас хватятся.
– Да, ты права. Но перед этим еще один поцелуй.
И был поцелуй, и даже не один…
А потом мы снова оказались в доме Ванессы. Она, кстати, очень изменилась, стала больше ухаживать за собой и прекратила язвить по любому поводу. Дело в том, что у Ванессы наметился жених. И вовсе не умертвие по прозвищу Седая Голова. А Дима Санников!
То ли от злости на меня, то ли еще от какого сумасшествия, но Дима, познакомившись с Ванессой, через три дня сделал ей предложение. Может, приворотное зелье подействовало? Впрочем, Ванесса вполне симпатичная девушка и без приворотного зелья.
Ванесса с Димой поженились в декабре. Кругом все готовились к Новому году, вовсю продавались елки и всякие китайские хлопушки-фейерверки. Мы с Лекантом были свидетелями на свадьбе Ванессы и Димы и преподнесли новобрачным хороший подарок – квартиру в городе. Моих денег, вырученных от закладывания браслетов, вполне хватило и еще осталось, у нас в Щедром недвижимость дешевая.
Ванесса пообещала стать свидетельницей у меня на свадьбе, но до того, как случилась наша с Лекантом свадьба, в городе произошло одно весьма немаловажное событие.
