Точнее, два.
Первое – выборы нового губернатора. Помните, мы заперли Никиту Сергеевича Корнейчука в святилище богини Квалу вместе с колдуном Котохой? Юля еще запечатала это место особым неразмыкаемым заклятием… Ну вот. Губернатора кто только не искал: и собственные советники, и милиция, и пожарные, и МЧС с ФСБ. В конце концов Юля сжалилась и распечатала святилище. В нем нашли колдуна Котоху и губернатора в состоянии комы. Их, конечно, немедленно сунули в самую навороченную реанимацию, призвали все конфессии молиться о здравии Никиты Сергеевича, и это помогло. Во всяком случае, губернатор и его колдун выжили и вышли из комы. Только вот разумом они не превышали двухлетних малышей. Бились психологи и психиатры, но эти два друга так и остались по разуму детьми. Кстати, Ирина, жена губернатора, не бросила его, а, наоборот, полюбила еще больше и стала за ним ухаживать. Конечно, ведь обновленный Никита Сергеевич не изменял ей с секретаршами, не пил водки, не курил, не дрался, а скромно жевал манную кашку и заучивал «Муху-цокотуху».
Так вот. Как раз в декабре состоялись выборы нового губернатора. И знаете, кто получил эту неласковую должность? Только не падайте! Юля Ветрова!!!
Она, между прочим, не оробела и не стала отказываться, а сказала:
– Госпожой Ведьм я уже была, так почему не побыть губернаторшей?!
И начала властвовать и править.
И власть ее совершенно не испортила.
Как пила текилу и стреляла во все стороны глазками, так пьет и стреляет.
А второе большое событие в нашем городе – Фестиваль русского романса, который устроила Елена Нейс.
Я с некоторых пор не доверяла Елене. Не могла забыть того, что она предала моего Леканта. Хотя понятно, что сделала она это из лучших побуждений. Елена, кстати, ни разу не навестила нас в Приколье, но я это понимала – ей просто было стыдно.
Ну вот. А фестиваль получился потрясающий. Приехали певцы из Москвы, Екатеринбурга, Новгорода, Воронежа, Твери и Тулы. Целых пять дней в нашей филармонии шли великолепные концерты. Особенно, конечно, запомнились песни Жанны Бичевской и Геннадия Пономарева. А еще запал мне в душу романс, который исполнила певица из Тулы Маргарита Калинина:
И, устав от суетного бега,
Я кричу сквозь предрассветный дым:
«Господи, пошли мне человека,
Чтобы стал спасением моим!»
Мне совсем немного нужно, Боже:
То, что будет встреча, – знать с утра.
Я – иная?! Нет, я из того же
Выточена цельного ребра.
У меня ни права нет, ни силы,
Только боль – упавшее зерно
В душу. Потому я так просила,
Чтобы были он и я – одно.
Мне ли звон успеха, славы, лести?
Я сама готова все раздать,
Чтобы радость Каны Галилейской
В жизни хоть мгновенье испытать.
Боль его – моей пусть будет болью,
Лишь бы только он, Владыко, был!
Я смогу. Я справлюсь с этой ролью,
Не боясь упреков от судьбы.
Будь любовь, она б явилась новым,
Душу осветляющим огнем.
Господи, пошли того, кто словом
Станет для меня, весенним днем
Станет… Солнцем, дактилем, тетрадью!
Всем, в чем только каюсь и грешу!
Боже мой, я не гордыни ради,
Ради исцеления прошу.
Ради счастья той воды напиться,
Что вином проникнет в кровь и плоть.
Любящему – многое простится.
Милующих – милует Господь.
Да, это действительно так: любящему прощается многое. И я простила Леканту то, что изменил мне.
Мы уже готовились к свадьбе, подали заявление в загс, купили платье и костюм. Решили, что жить будем в бывшем доме Ванессы, вместе с моими родителями. Это был славный дом, в нем мы провели немало хороших дней. Мы с Лекантом сделали ремонт (он выбирал обои, заказывал стеклопакеты и навесные потолки); родители обиходили примыкающие к особняку огород и сад… Я уже думала, что самое страшное в моей жизни-существовании позади, тогда как оно еще и не начиналось.
Помню, был великолепный день. Солнце после прятанья за тучами выглянуло и принялось светить вовсю, я гуляла по Щедрому и покупала любимому всякие мелочи типа галстуков и запонок… Настроение у меня было самое счастливое, и в этом расположении духа я решила зайти на место бывшей работы (я говорила, что уволилась из музея?), проведать коллег.
Музей как раз выставил новую экспозицию – «Оккультизм в Щедром», и я подумала, что не худо было бы ее осмотреть. Навстречу мне вышла новая сотрудница – Наденька. Она была вампиршей, но в музейных делах разбиралась так же хорошо, как в группах крови.
– О, Тийя! – приветствовала меня она. – Какими судьбами к нам?
– Да вот, гуляю, покупаю подарки близким.
– Это отлично! Хочешь посмотреть экспозицию?
– Конечно. Билет купить?
– Ха-ха-ха! Не ерунди. Идем.
И мы пошли осматривать экспонаты. Было очень интересно, к тому же Наденька своими комментариями делала выставку очень живописной. И тут зазвонил мой мобильник.
– Алло? – Я поднесла мобильник к уху.
– Тиечка. – Я услышала голос мамы. – Тиечка, ты где?
– Сейчас в музее древней истории, а что?
– Тиечка, ты не могла бы поскорее приехать домой?
– Мама, что случилось? С тобой, с папой, с Лекантом?
– Тийя, не волнуйся, но… приезжай поскорее.
Отбой.
– Извини, – сказала я Наденьке. – Что-то дома случилось.
Наденька хоть и вампирша, а перекрестилась:
– Дай бог, чтобы ничего опасного!
И я помчалась домой.
Дома меня встретила тишина. В комнатах, еще сохранивших запахи ремонта, было пусто. Нет, не так: в гостиной сидели родители. Вид у них был похоронный. Я дернулась, как от удара током:
– Мама, где Лекант?
– Не знаю, – прошептала мама. – Когда мы с папой вернулись из магазина, то нашли только… вот это.
И мама протянула мне сложенный вчетверо лист бумаги.
Я развернула его. Почерк Леканта – ровный, правильный, изящный. Он всегда писал первоклассно, я ему даже завидовала…
Во время блужданий в одиночестве, вдали от преданных друзей,
Когда пустые, отраженные облики моих собственных мыслей появляются передо мной,
Да удостоят меня Будды своей милостью
И рассеют мой страх, ужас и трепет в Бардо.
Когда я страдаю под властью плохой кармы,
Да избавят меня от страданий божества-хранители.
Когда Звук Реальности гремит раскатами тысячи громов,
