– Просто в гости, – запинаясь, пробормотала я.
Ректор смотрел на меня абсолютно непроницаемым взглядом.
– Сир Рилан – твой молодой человек? – спросил он без обиняков.
Мои щеки вспыхнули.
– Нет, мы друзья! – поспешно ответила я.
Хотя могла бы и не отвечать. В конце концов, это никого не касается.
– А почему вы спрашиваете? – я вскинула подбородок, пытаясь за дерзостью скрыть смятение.
– Потому что я – твой опекун. Это же очевидно.
Я изумленно моргнула. Он что, издевается? Насколько я помню, совсем недавно он говорил, что не в восторге от роли опекуна и не собирается исполнять ее слишком уж рьяно.
– Это плохая идея, – сказал вдруг он.
– Ехать в замок к Рилану?
– Нет, встречаться с ним.
Встречаться? Теперь горели не только щеки, но и уши, а в голове вообще все перемешалось. И я окончательно перестала понимать, что происходит.
Какое ректору дело до того, с кем там встречается студентка-первокурсница? Да никакого. Тогда зачем он завел этот разговор?
Неужели…
От промелькнувшей догадки мгновенно обдало жаром. Сердце сладко екнуло и заколотилось так, что стало трудно дышать.
Неужели не только он мне… но и я ему хоть немножко…
Нет. Закончить эту фразу я не могла даже в мыслях.
Я сглотнула и исподтишка покосилась на ректора, отчаянно надеясь уловить где-то в глубине синих глаз хоть что-то, хоть какой-то намек на то, что я права…
Надеясь, желая и одновременно страшась…
Но он смотрел спокойно и отстраненно, словно перед ним была не симпатичная студентка, а просто очередная проблема, которую нужно срочно решить. Одна из тысяч ректорских проблем.
И только.
Разочарование было сокрушительным. Тут же вспомнились слова Филаи, и они сейчас пришлись весьма кстати.
– Мне не стоит встречаться с Риланом, – звенящим от обиды голосом заговорила я, – потому, что он – родственник императора, а я – безродная дворняжка?
– Что? – ректор удивленно приподнял бровь. И рассмеялся, будто бы я сказала что-то очень смешное. – Нет, конечно.
– Тогда почему? – упрямо спросила я.
Я сама не знала, зачем спорю. Я ведь не собиралась заводить с Риланом никаких особых отношений. Отчего же меня так возмущает, что их собираются запретить?
– Просто поверь на слово, так будет лучше, – отрезал ректор.
Лучше? Кому? Селесте?
Остальным все равно.
Я медленно выдохнула, пытаясь успокоиться, и машинально погладила кулон. Даже сквозь ткань черный камень наполнял ощущением тепла и безопасности.
Взгляд ректора скользнул по шее, спустился ниже и замер там, где секунду назад были мои пальцы. Там, где под платьем, в ложбинке между грудей уютно устроился кулон. По спине пробежал холодок, изнутри поднялась жаркая волна смущения, и все мысли мгновенно вылетели из моей головы, в которой моментально стало пусто и звонко.
– Это та безделушка, что была у тебя на балу? – спросил он.
– Да, – коротко ответила я.
– Покажи.
В голове по-прежнему было пусто и звонко, иначе почему я послушно подняла руки и принялась расстегивать платье?
Делать это под взглядом ректора было… странно.
Да все было странным. И внезапный вызов в кабинет, и разговор, и вопросы, которые он задавал. Но я больше не пыталась разобраться ни в том, что происходит, ни в собственных ощущениях, непонятных, будоражащих, непривычных…
Я всего лишь доставала кулон, и не было в этом ничего бесстыдного и неприличного. Но пальцы тряслись, каждая пуговичка поддавалась с трудом, словно я собиралась…
О, боги…
– Раздеваться полностью необязательно, – глухо сказал ректор, но в его голосе явно проскальзывал смех.
Я вскинула взгляд. Лицо ректора было бесстрастным, лишь кончики губ подрагивали, да в потемневших глазах на долю секунды что-то блеснуло.
Ему смешно.
Я думала, что покраснеть сильнее невозможно. Я ошибалась. Зато оцепенение сразу схлынуло, словно меня ведром холодной воды окатили, и на смену ему пришла спасительная злость.
Я цапнула пальцами цепочку, дернула вверх и, вытащив кулон, повесила его поверх платья. Выпрямилась, сцепив за спиной руки.
– Так и есть, – задумчиво нахмурился ректор. – Где ты его взяла?
– Карла принесла…
– И ты даже не знаешь, откуда? И без сомнений надела на себя?
– Он мне нравится! От него будто тепло исходит… И Карла не принесла бы мне что-то плохое.
Ректор покачал головой:
– Какая восхитительная наивность! Карла – всего лишь фамильяр. Она понятия не имеет, где может таиться истинная опасность. Сними его немедленно. И больше не носи. По крайней мере, не в замке семейства Огелен.
Не носи, не встречайся. Что еще?
Вот сейчас бы я совсем не возражала, чтобы он прочитал мои мысли. Особенно те, что касались его.
– Почему? – Кажется, я сегодня не оригинальна с вопросами.
Ректор закатил глаза. Потом в два шага оказался возле меня и, прежде чем я успела хоть что-то сообразить, протянул руку и сорвал с меня кулон.
Просто взял и сорвал! Словно он имел на это право!
Я охнула и схватилась за шею. Но больно не было. Лишь горела огнем кожа на груди, там, где по ней случайно скользнули его теплые пальцы.
Ректор тем временем сунул кулон в карман и вернулся к столу.
– Теперь вы дадите мне пропуск? – сдавленно спросила я.
– Разумеется.
Он взял со стола листок, я подошла ближе и протянула руку.
– Ты собираешься выйти из моего кабинета в таком виде? – невозмутимо спросил он, кивнув на наполовину расстегнутый лиф.
Мои щеки вспыхнули уже в который раз за этот разговор.
Стиснув зубы, я быстро разобралась с пуговицами, одернула платье и вновь протянула руку, в которую, наконец-то, легла долгожданная бумажка.
– Будьте благоразумны, – мрачно сказал ректор.
– Не сомневайтесь, – кротко ответила я, понемногу отступая к двери. – Мы будем очень-очень благоразумны…
И вылетела из кабинета, поймав краем глаза изумленный взгляд ректора.
В коридоре меня уже ждали Рилан и Филая.
– Ну что там, все в порядке? – спросил Рилан.
– В абсолютном, – выпалила я, стараясь придать голосу уверенности, которой вовсе не было. – Давайте уже быстрее поедем.
