Мильеран, отправившийся в Лондон на совещание с Китченером, телеграфирует 23 января в военное министерство, что по своем возвращении он договорится с главнокомандующим об использовании в самое скорое время контингентов запасных батальонов для создания армии второй очереди (Лондон, № 107). Мудрое решение, так как моральное состояние солдат, остающихся праздными в запасных батальонах тыла, ухудшается от безделья, дисциплина приходит в упадок, гражданское население, являющееся свидетелем этого скандального положения, все более возмущается им. Пора обратить внимание на это. Впрочем, военная комиссия сената уже занялась этим важным вопросом, а Клемансо писал о нем – не без желчи – в статье в L’Homme Enchaine.
Морской министр сообщает совету министров, что английское морское министерство намерено предпринять без нашего ведома экспедицию на Дарданеллы. Между тем, в силу франко-британской морской конвенции, право командования союзными эскадрами на Средиземном море принадлежит Франции. Следовательно, ничего не может быть предпринято без предварительного соглашения с нами. Совет министров постановляет, что Оганьер на этих днях отправится в Лондон и обсудит вместе с Уинстоном Черчиллем этот проект, который не может быть принят без серьезного обсуждения.
В субботу, 23 января, я пригласил на совещание несколько бывших министров и оставил их потом на обед в Елисейском дворце; это Этьенн, Жорж Лейг, Клемантель и Тьерри. Все они находят безусловно необходимым создать как можно скорее армию для маневренных действий. Они говорят, что Думер не прекращает в сенате своих нападок на главнокомандующего, утверждают также, что на Поля Дешанеля находят припадки пессимизма, что в кулуарах палаты депутатов намечаются признаки кампании в пользу преждевременного мира и что крайне важно было бы не допустить продолжения парламентской сессии. Правительство не имеет права закрыть сессию, но парламент может отсрочить ее. Вряд ли он примет это решение. Он, конечно, сочтет его несовместимым с осуществлением права парламентского контроля. Итак, я постараюсь переговорить с как можно большим количеством сенаторов и депутатов и предостеречь их против пропаганды, о которой поставлен в известность.
В понедельник, 25 января, я должен был пригласить на завтрак князя Юсупова, генерала, привезшего от императора Николая II целые тюки русских орденов для наших армий. Он приехал в Париж с коллекцией больших сундуков, наполненных лентами, значками и всякого рода погремушками, и водворил их в Елисейском дворце. Вместе с ним присутствуют на завтраке, кроме Извольского – в последнее время я его почти не вижу, зато он постоянный гость на набережной Д’Орсе, – персонал русского посольства, Делькассе, Мильеран, генерал Жоффр и генерал По, который в ближайшее время, в свою очередь, повезет в Россию французские знаки отличия. Князь Юсупов – рослый и крепкий мужчина, свободный в обращении и болтливый. Он рассказывает мне, что в России на каждом шагу видишь следы немецкого влияния, что в Москве полиция находится в руках Германии, что в России не осмеливаются изгнать немцев ни из торговли, ни с государственных должностей, потому что у немцев защитники при дворе, у великих князей, во всех кругах общества. С такой свободой выражается посланец императора. Правда, в виде поправки он добавляет, что император твердо решился вести войну до победного конца.
«Святая Русь, – говорит он, – поднялась и выступает как один человек». Увы, в данный момент она выступает как хромой, она также не стряхнула с себя паразитов, кишащих в складках ее одежды.
Во время визита генерала Юсупова мы узнали некоторые детали о большом морском сражении, которое английский адмирал сэр Лавид Битти дал вчера немцам у берегов западной Фрисландии, у входа в Гельголандскую бухту. Неприятель потерял один легкий крейсер и шесть истребителей, три его тяжелых крейсера (croiseurs de bataille) потерпели серьезные повреждения.
На заседании совета министров во вторник, 26 января, военный министр докладывает о своей поездке в Лондон. Он был принят королем Георгом. Виделся с Китченером, Асквитом, Греем, Уинстоном Черчиллем. У Китченера было намерение оставить часть набираемых и обучаемых им новых войск для высадки в тылу немцев на бельгийском побережье или же для посылки одной дивизии в Сербию. На ту или другую операцию он намеревался употребить не более тринадцати тысяч человек. Мильеран, напротив, настаивал перед Китченером, чтобы все части, сформированные в последнее время в Англии, были, согласно желанию Жоффра, как можно скорее использованы на территории Франции. Китченер согласился с доводами Мильерана и отправит во Францию до 20 февраля три дивизии, то есть семьдесят пять – восемьдесят тысяч человек. Мильеран принял парад части новых английских войск, он нашел их преисполненными энтузиазма. В целом эти войска составляют до одного миллиона восьмисот тысяч – одного миллиона девятисот тысяч человек, но далеко не все они вооружены, а производство новых ружей составляет пока только десять тысяч в неделю, кроме того, не хватает артиллерии. Английская промышленность работает ускоренным темпом, но заводы только теперь начинают выпускать первые орудия. Английское правительство желает, кроме Гавра и Булони, иметь морскую базу также в Дюнкирхене, но Жоффр считает, что оккупация этого нового порта англичанами сопряжена с большими неудобствами для наших армий, и Мильеран не дал никаких обещаний. Самое важное для нас в этих сообщениях – то, что, если Англия еще не вполне готова, она, во всяком случае, выполнит в ближайшие месяцы обещания, данные ею Бельгии и Франции. До сих пор она могла послать на театр военных действий только немногие части. Как ни храбры были ее войска, главный натиск неприятеля в продолжение почти шести месяцев приходилось выдерживать нам. Франция жертвовала для союзников, как для своего, своими сынами, их домами и пажитями. Близится час, когда она наконец будет не столь одинока и получит более действенную помощь. Итак, что самое важное в данный момент? Это не падать духом, быть стойким и ежедневно улучшать наше вооружение, подготовиться к решающим боям.
Мильеран сообщил совету министров также содержание двух писем Жоффра. В одном из них главнокомандующий в несколько резком тоне жалуется на участившиеся случаи вмешательства парламентских деятелей и требует от правительства защиты, требует от него также эффективного руководства общественным мнением, в другом письме он встревоженно отмечает тот факт, что мобилизованные депутаты то и дело снуют и мечутся между фронтом и палатой. Он желал бы, чтобы они сделали выбор между обеими ролями, но, сделав его, уже не имели права совмещать их. В самом деле, если палата не отложит своих заседаний, перед депутатами-офицерами должна будет встать следующая альтернатива: либо пребывать в Бурбонском дворце, либо оставаться на своем посту в армии. Ответ на этот вопрос подскажет каждому его совесть, они могут колебаться между тем и другим долгом, но у них нет возможности исполнять одновременно и тот и другой.
Январь подходит к концу, не принеся заметных перемен в положении на фронтах. Неудача немцев в Бассе, бои в Бланжи, Буассель, Берри-о-Бак, Перт, небольшое продвижение наших войск в Буа-ле-Претр, прекрасный военный эпизод на вершине Гартманнсвайлер-Копфа – вот почти все содержание сводок, а офицеры связи сообщают нам, в сущности, немногим больше.
