Суббота, 10 апреля 1915 г.
Продолжительные прения в совете министров о способе заключения соглашения с Италией*. Делькассе и большая часть министров считают, что условия Антанты должны быть уточнены в протоколе, подписанном четырьмя державами. Против этого способа Поль Камбон делает возражения, которые я сам уже представил правительству (Поль Камбон, № 642). Между Англией, Россией и Францией не существует еще соглашения относительно территориальных выгод, которые они могут требовать при заключении мира, они даже не обменялись взглядами по этому поводу. Если мы теперь согласимся на предоставление Италии или признание за ней тех или иных территорий, мы берем на себя обязательство обеспечить ей обладание ими. Предположим, что Италия чувствует себя не в силах завоевать их собственными средствами, она сможет противиться всяким мирным переговорам, пока мы не предоставим эти территории в ее руки. Другими словами, мы идем на то, что от нас могут потребовать осады Полы, или же, если сербы займут всю Далмацию, мы будем вынуждены действовать против Сербии. Таким образом, Тройственное согласие предоставит Италии выгоды без соответствующего эквивалента, так как мы не требуем от нее подобных гарантий. Поэтому Поль Камбон находит, что с нашей стороны справедливо и благоразумно ограничиться принятием итальянского меморандума и заявлением, что три державы будут счастливы, когда Италия вступит во владение требуемыми ею территориями. Я поддерживаю перед советом министров разумные замечания нашего посла, но безуспешно. Мы с таким нетерпением ожидаем вступления Италии в войну, что готовы дать самые обширные обещания. Совет министров соглашается с мнением Камбона относительно процедуры и решает заменить соглашение четырех держав принятием меморандума. Но вопреки моему мнению он принимает решение оставить в тексте следующую формулировку: «В мирном договоре Италия получит.» Вдобавок Италия предложила следующую редакцию: «Италия выступит со всеми своими силами против Австрии и Турции и против всякой другой державы, которая будет оказывать им помощь». Таким образом, она могла бы еще пытаться обойтись без войны с Германией. К счастью, Грей и Делькассе устранили эту формулировку и потребовали, чтобы она была заменена другой: «Италия выступит со всеми своими силами против всех врагов союзников». Но это новое предложение сразу испугало Империали, и он заявил, что должен снестись с Римом. Несмотря на мои настояния, совет министров принял решение, что, если Италия отклонит текст Грея и Делькассе, мы согласимся с предложенной ею редакцией. «Пройдет несколько месяцев, – сказал я министрам, – и вы пожалеете, что не последовали советам Поля Камбона».
Сегодня вновь открываются бельгийские залы Люксембургского музея. Я возглавляю это небольшое художественное торжество в обществе Картон де Виара и барона Гильома. Погода восхитительная, яркий солнечный день, у ограды музея толпится публика. А там, в окопах, увы, продолжают убивать друг друга, и немцы не отступают. Вечером я в сопровождении Мильерана сажусь на Северном вокзале в поезд, идущий в Сен-Поль.
Воскресенье,11 апреля 1915 г.
В Сен-Поле находится штаб-квартира 10-й армии. Генерал д’Урбаль, который командует теперь этой армией, – генерал де Мод Гюи, командовавший ею прежде, поставлен теперь во главе вогезской армии, – очень ясно объясняет нам положение на его участке фронта*. Он говорит, что восхищен войсками, их энтузиазмом и верой в победу. Он твердо уверен, что ему удастся прорвать фронт неприятеля, когда в начале мая состоится новая операция, проектируемая Жоффром на этом участке. Подкрепления, полученные английской армией, уже дали возможность снять с фронта весь 9-й корпус и часть 20-го. 20-й корпус будет полностью высвобожден в течение двенадцати дней. Оба корпуса будут отведены в резерв в тылу 10-й армии. 9-й корпус уже расквартирован на юге от Сен-Поля, около Фревана и Кантеле, а 20-й корпус отправляется на свою стоянку. Мы поехали во Фреван и Пон-Буре-сюр-Канш к генералу Кюре и войскам 9-го корпуса, уже находящегося на отдыхе в гумнах. Войска производят впечатление, что готовы немедленно вернуться в окопы.
Затем мы возвратились в Сен-Поль и отправились через Обиньи на мельницу Бувиньи, на юго-запад от Арраса. Нас сопровождали два генерала, с которыми мне впервые привелось вести более или менее продолжительную беседу: командующий 21-м корпусом генерал Местр и командующий 33-м корпусом генерал Петен. Оба они поразили меня своим умом и конкретностью своих высказываний. Тот и другой, очевидно, гораздо менее, чем д’Урбаль, уверены в успешных результатах наступления.
С мельницы Бувиньи открывается вид на «страну угля». Этот угольный бассейн делится на две части французскими и немецкими железнодорожными линиями. С обеих сторон дымятся трубы, работа в шахтах продолжается, но немцы все время бомбардируют копи, эксплуатируемые французами, тогда как мы не решаемся разрушать копи, принадлежащие нам, но занятые немцами. Я присутствую при одном из поединков нашей и немецкой артиллерии, которые то и дело происходят между обеими армиями. Около нас беспрестанно бухает 75-миллиметровая батарея. Справа от нас раз за разом взрываются снаряды на уже полуразрушенных вышках на горе Сент-Элуа, слева – на Грене. Этот участок фронта держит теперь 33-й корпус. Командующий им генерал Петен родом из Па-де-Кале. Высокий, стройный, с изящной походкой, он замечательно просто излагает нам свои боевые диспозиции, но при этом тщательно остерегается всяких иллюзий.
Возвращаемся на автомобиле на запад мимо стоянки 43-й дивизии, затем садимся на поезд в Калонн-Рикуар и едем к генералу Фошу в Кассель. В четверть второго мы приехали на вершину холма, с которого помощник главнокомандующего продолжает наблюдать равнину Фландрии. Я нашел Фоша таким же горячим и стремительным, как в нашу последнюю встречу. Он убежден, что в начале мая можно будет добиться решения. Впрочем, если у него были сомнения, он не поделился бы ими с нами, чтобы не заразить ими нас. По его мнению, лучше всего было бы идти на
Бельгию, а именно через проход, открывающийся между Аррасом и Лиллем. Он показывает нам большую карту, на которой закрашены темной краской высоты и леса Арденнских гор и светлыми тонами – фламандские и валлонские равнины. Показывая на Флерю и Ватерло, он говорит: «Вот где мы должны победить».
Во время нашего пребывания в Касселе явился приветствовать меня английский генерал Вильсон, служащий связью между армией Фоша и британской армией. Это статный офицер, очень хорошо говорящий по-французски, вполне доступный нашим взглядам, прекрасно знающий наши привычки и лучше, чем кто-либо, способный уладить недоразумения между обоими генеральными штабами.
Из Касселя мы отправились вместе с генералом Пютцем, который командует теперь армией в Бельгии и, кажется, сожалеет о том, что ему пришлось оставить Вогезы и Эльзас. Мы отправляемся через Стенворде на границу. На шоссе уже не видно беженцев, как во время моей последней поездки, деревни не представляют уже того трагического зрелища, которое так поразило меня. Небольшие бельгийские города, которые мы проезжаем по дороге в Ипр, Поперинге и Вламертинге, заняты исключительно французскими войсками, которые чувствуют себя как дома среди гостеприимного населения. Ипр, напротив, переполнен английскими солдатами. Мы выходим из автомобиля и отправляемся пешком по улицам старого фламандского города, который немцы время от времени продолжают бомбардировать. Долго стоим перед развалинами собора и рынка. Перед нами сплошные руины, шатающиеся стены, зияющие дыры в голых фасадах. От великолепной городской башни, от изящного Nieuwerk, который город сделал своей ратушей, от живописного здания скотобойни, от прелестной площади перед музеем, от собора Святого Мартина с его изумительными хорами и величественными сводами остались только развалины. Однако в опустошенном городе все еще остаются семьсот – восемьсот жителей, некоторые из них тоже бежали, но вернулись.
