Среда, 14 апреля 1915 г.
Жюль Камбон сообщил мне содержание письма княгини Радзивилл, в котором говорится, что Вильгельм II с каждым днем все более ударяется в мистику и суеверие. Он отправился один, лишь в сопровождении одного из своих офицеров, на польскую границу, посетил там какой-то монастырь, заказал мессу, присутствовал на ней и уплатил пятнадцать тысяч франков. В Германии следят за всеми подозреваемыми в симпатиях к Франции и по мере надобности интернируют их, в том числе графиню Мюнстер, княгиню Радолин.
Днем в Трокадеро был торжественный спектакль, данный парижскими артистами для раненых. Зал наполнен солдатами всех родов войск и сестрами милосердия в одежде Красного Креста. Вивиани произнес очень красивую речь, снискавшую заслуженный успех. Я, не выступая, присутствую на торжестве в ложе напротив сцены в обществе сэра Френсиса Берти и Извольского. Последний рассказывает мне, что, когда он в 1909 г., будучи министром иностранных дел, подписал вместе со своим итальянским коллегой Титтони соглашение в Раккониджи, он сказал Титтони: «Итак, теперь мы друзья. Почему вы не выходите из Тройственного союза?» «Зачем? – ответил Титтони. – Мы выступим из него только для того, чтобы воевать с Австрией».
Я поздравляю Берти с приписываемым ему каламбуром о цеппелинах. В его присутствии говорили, что цеппелины стараются попасть в Елисейский дворец, а так как здание английского посольства находится совсем близко от дворца, Берти якобы сказал: «Лишь бы только они правильно целили». Он, смеясь, отрицает свое авторство.
Задержка итальянского ответа не говорит ничего одобряющего английскому послу. Италия ведет переговоры с Австрией, утверждает он, и будет искать новых предлогов для проволочки. Это совсем в итальянском духе: «Domani, domani» (завтра, завтра).
Испанский король послал мне с Киньонесом де Леоном длинное письмо о мелких инцидентах в Марокко, на границе обеих зон влияния. Согласовав вопрос с Делькассе, я посылаю сегодня Альфонсу XIII подробный ответ: «Дорогой и высокий друг, я снесся с министром иностранных дел по различным вопросам, на которые Вашему величеству угодно было обратить мое внимание и о которых мне говорил Киньонес де Леон. Мне можно не повторять Вашему величеству, что в глазах правительства республики, а также на мой взгляд интересы Испании и Франции в Марокко очень солидарны и наше соседство в Африке должно содействовать традиционному доброму согласию между нашими странами… К счастью, как мне кажется, легко рассеять с помощью всестороннего и беспристрастного обследования временные недоразумения, возникшие на почве донесений туземцев или второстепенных агентов». Затем я перехожу к рассмотрению этих вопросов, высказываюсь по поводу мелких местных инцидентов, о которых имелись неправильные донесения, и, в частности, о маневрах бывшего султана Мулей Гафида. «Надеюсь, – заключаю я свой ответ, – дорогой и высокий друг, Ваше величество увидит в этих откровенных и прямых объяснениях доказательство того, что мои чувства совпадают с его чувствами и что я тоже желаю, чтобы Марокко оставался выражением и символом тесного сердечного союза между Испанией и Францией».
Маршал Листе лично всей душой за эту политику сотрудничества, но агенты обеих стран не всегда проводят ее с безукоризненным тактом.
Четверг, 15 апреля 1915 г.
Обоюдные атаки близ Берри-о-Бак, в Эпарж, в Аргоннах, в лесу Айльи, в Мормарском лесу. Сводка такая же тусклая, бессодержательная и скучная, как во все последние дни.
Принц Георг Греческий, зять принца Ролана Бонапарте, находится в данный момент в Афинах. Он просил нашего посланника Девилля передать Делькассе, что вернется в Париж с поручением от греческого правительства вести с нами переговоры относительно вступления Греции в войну. Он настоятельно требует, чтобы переговоры остались в тайне, и дал понять, что непременным условием помощи со стороны Греции является интернационализация Константинополя. Как видно, нынешнее греческое правительство желает обезвредить Венизелоса и возобновить с нами для вида разговоры, прерванные им же. А пока оно выражает притязание, чтобы союзники гарантировали ему во время войны и на протяжении некоторого послевоенного периода неприкосновенность его территории на континенте и островах, включая северный Эпир (Афины, № 144 и 145). Что касается Италии, она отказывается от своих притязаний на полуостров Сабиончелло; зато она требует, чтобы только ей было поручено дипломатическое представительство будущего автономного албанского государства, и сэр Эдуард Грей не видит препятствий к этому. Кроме того, итальянское правительство объявляет, что оно может начать враждебные действия лишь через месяц после подписания соглашений (Лондон, № 691).
Пятница, 16 апреля 1915 г.
Граф Эренсверд, бывший шведский министр иностранных дел, сообщил по секрету нашему посланнику Тьебо свои впечатления от недавней поездки в Германию. Там можно на каждом шагу встретить солдат моложе тридцати лет. В этом месяце посылается на оба фронта миллион хорошо обученных солдат. Не следует рассчитывать на сокращение длительности войны в результате недостатка продовольствия; хлеб здесь отвратителен, но немцы компенсируют себя мясом и рыбой, которые не поднялись в цене. В Германии еще надеются победить, но уже не уверены в этом. Удовольствовались бы сносным (satisfaisant) миром, то есть Status quo ante (Стокгольм, № 6).
Суббота, 17 апреля 1915 г.
Главная квартира уверена, что сражение в Шампани, закончившееся 20-го числа прошлого марта после ряда мелких дорого стоивших успехов, могло бы привести к прорыву фронта, если бы наши передовые окопы и соединительные ходы были лучше оборудованы и лучше функционировала связь между артиллерией и пехотой. Исходя из этого убеждения она готовит теперь на май новую операцию, а именно в Артуа. Однако уже теперь, несмотря на неподходящее время года, она сочла нужным приступить к наступлению в Воэвре, причем имела в виду участок Этен-Соз-ан-Воэвр, Маршвилль и Эпарж. Это наступление происходило в грязь и вьюгу. Оно закончилось безрезультатно, если не считать взятия небольшого внешнего укрепления в Эпарже; правда, этот пункт господствует над равниной, но нам не удалось спуститься отсюда к подножию Маасских высот. Радио из Наурена сообщает миру, что наши атаки отбиты.
Сазонов пытается возобновить политику устрашения и угрозы по отношению к Болгарии. Как телеграфирует Пана-фье (София, № 176), за последние тридцать пять лет подобная политика приносила России только горькое разочарование. В свою очередь, сэр Эдуард Грей желает действовать мягкостью, он предлагает заявить в Софии, что союзники употребят свое влияние в пользу Болгарии. Но Панафье находит это обещание неопределенным и недостаточным. По его мнению, надо уточнить его в том смысле, что Болгария получит при заключении мира границы на западе, предусмотренные договором 1912 г. Без такого обязательства нельзя надеяться на Болгарию. Совет министров полагает, что надо сделать эту последнюю попытку и поручить Делькассе уведомить об этом наших союзников.
Что касается Греции, то Бриан, видевшийся с принцессой Марией Бонапарте, женой принца Георга, требует, чтобы мы не оставляли больше без ответа демарш греческого правительства. Весь кабинет разделяет его мнение. Но в таком случае встает затруднительный вопрос о Кавалле. Он рискует стать яблоком раздора между Грецией и Болгарией, и, следовательно, мы должны быть весьма сдержанными по этим пунктам. Мы не можем также допустить, чтобы правительство короля Константина требовало от нас (nous impose), как оно претендует, распада Турецкой империи.
