Суббота, 8 мая 1915 г.
Морская конвенция все еще не подписана. Итальянские делегаты все еще ожидают инструкций, а те не приходят.
Морис Баррес обратился ко мне с письмом, в котором просит меня присутствовать сегодня днем в Theatre Francais на генеральной репетиции пьесы Фронде, постановки романа «Колетт Бодош». «Теперь не время ходить по театрам, – пишет он мне, – но „Колетт Бодош“ является в некотором роде исключением. Не буду доказывать эту истину. Ваше присутствие доставит мне большое удовольствие, но, приглашая вас, я заранее преклоняюсь перед вашим решением, если вы по той или иной причине найдете для себя невозможным явиться». При всем моем восхищении этим романом и при всей моей дружбе с автором я не решился бы пойти в театр, если бы спектакль не был назначен с благотворительной целью, в пользу эльзасцев и лотарингцев, и если бы госпожи Шарра, Марселен Пелле, Зигфрид и Деллане не просили мадам Пуанкаре о моем приходе.
Я решил поэтому пойти. Фронде продолжил сюжет книги до битвы на Марне, и в последнем акте Асмус оказывается грубым и возмутительным типом. Перед зрителями, которых война не располагает к снисходительности по отношению к немцам, трудно было сохранить этот персонаж в том виде, в каком он дан в романе, то есть почти симпатичным при всей его неуклюжести и бестактности. Это заставило Фронде переделать портрет его отчасти в карикатуру, но при этом становится менее понятным тайное влечение Колетт. Впрочем, после генеральной репетиции было решено отказаться от последнего акта, в котором подчеркнута грубость героя. Несмотря на это, пьеса имела успех. Мария Леконт играла Колетт с грацией и, где нужно, с достоинством. Мадам Пьерсон сыграла роль мадам Бодош с большим благородством. Фероди был восхитительным немецким профессором. В конце спектакля публика, взволнованная этой живой картиной Метца, обратилась к моей ложе с бурными восклицаниями, как бы клялась освободить Колетт.
Благодаря за мое присутствие на спектакле, Баррес пишет мне: «Я не зашел в вашу ложу спросить вашего мнения о пьесе, так как у меня, со своей стороны, имеются некоторые замечания по поводу нее и я не мог бы скрыть их, а это было бы неудобно в таком видном месте. Я лично не написал ни одной строчки для этой пьесы, я ни разу не присутствовал при исполнении четырех актов в один прием, слушал то один акт, то на другой день – другой акт. Когда я один с Карре и Фронде в пустом зале театра слушал пьесу и наслаждался прекрасной игрой артистов, это было одно дело, совсем другое дело – слушать ее вместе с публикой, разделяя ее впечатления. Отец Колетт на другой день после свадьбы спрашивает себя, правильно ли он поступил, отказав Асмусу в руке Колетт и отдав ее Фронде».
Ежедневно в течение трех-четырех часов Вивиани и Мильеран присутствуют на заседаниях пригласивших их парламентских комиссий. Вивиани говорит мне, что силы его не выдержат. Стараясь не отстать от военной комиссии сената, военная комиссия палаты депутатов приняла резолюцию, в которой говорится, что военный министр делает для нее невозможным исполнение ее обязанностей и что она оставляет за собой право посылать по собственному усмотрению своих делегатов в зону действующих армий и в тыл. Когда Мильеран вчера явился в эту комиссию, председатель ее генерал Педойя прочитал ему эту резолюцию и спросил, что он имеет ответить на нее. «Мне нечего ответить на это, – сказал министр, – я готов работать вместе с комиссией, но я не могу согласиться с тем, чтобы она ставила себя на мое место». После этого он удалился. Тогда Педойя побежал за ним и умолял его сказать, неужели это является его последним словом. «Да, – заметил Мильеран, – и, если нужно, палата нас рассудит». Министр прав, желая управлять сам. Комиссия, выбранная палатой, права, желая контролировать его. Неужели невозможно согласовать их соответственные права и отделить контроль от управления?*
Воскресенье, 9 мая 1915 г.
В сопровождении генерала Дюпаржа я отправился на автомобиле в Каньи, коммуну в нескольких километрах от Амьена, там находится теперь штаб-квартира 2-й армии генерала де Кастельно.
Мне сообщают первые известия о наступлении, начатом утром на севере от Арраса. Начало недурное – мы взяли несколько линий окопов, но Кастельно не верит в возможность результатов большой важности*. В отличие от Жоффра он считает необходимым искать решения* на другом театре военных действий, в Италии или на Дунае.
После обеда отправились вместе с Кастельно через Ресонсюр-Метц в Шамбронн и окрестности к позициям; они проходят примерно на полпути между Компьеном и Нойоном. Мы осмотрели расположение нескольких батарей, а также их наблюдательные пункты, причем пробирались к последним через длинные ходы, вырытые среди леса. Перед нами в долине Уазы деревня Пемпре, занятая немцами. Среди полуразрушенных домов не видать ни одного живого лица. В виноградниках среди руин стоят в цвету яблони. Бугорки желтоватой земли указывают нам линию немецких окопов. Напротив Пемпре – Рибекур с другими окопами того же вида и цвета, наши позиции. На первый взгляд, тишь да гладь, если бы не поединок артиллерии справа от нас – это в соседней армии, что на севере от Легльского леса. В Машман генерал де Кастельно покидает меня, и мы с Дюпаржем возвращаемся через Компьен в Париж. Прекрасная погода. Природа в цвету. А человечество в слезах.
Понедельник, 10 мая 1915 г.
Румыния ведет переговоры в Петрограде, Риме, Париже, Лондоне. Но дело не двигается вперед.
В конце дня подписана морская конвенция с Италией. Остановка произошла из-за количества легких единиц, которые Италия требовала от нас на Адриатическом море, и из-за ее настойчивого требования, чтобы Англия немедленно предоставила для той же эскадры четыре бронированных крейсера, которые она удерживает пока в Дарданеллах.
Приводится в исполнение статья 3 итальянского меморандума, подписанного 26 апреля прошлого года в Лондоне. Решено, что «эскадры Франции и Великобритании будут оказывать активную и постоянную помощь Италии, пока не будет разрушен флот Австро-Венгрии и не будет заключен мир». Первая союзная эскадра под началом командующего итальянским флотом будет состоять, помимо итальянских кораблей, из двенадцати французских контрминоносок, из стольких торпедных лодок, подводных лодок и вылавливателей мин, сколько сможет выделить начальник французской эскадры, из французской воздушной эскадрильи с французским кораблем-авиаматкой, из четырех легких английских крейсеров – они присоединятся к первой союзной эскадре, как только будут заменены четырьмя английскими крейсерами у Дарданелл, – и, наконец, из дивизии из четырех английских крейсеров, предоставляемой в распоряжение итальянского командующего. Для операций на Адриатическом море будет образована вторая союзная эскадра в составе французских боевых единиц и итальянских и английских боевых единиц, поскольку они не предоставлены в распоряжение командующего итальянским флотом. Эта вторая союзная эскадра вместе со своими вспомогательными судами (L’Homme enchaine) будет поставлена под начало командующего французской эскадрой и по зову командующего итальянским флотом будет готова прийти ему на помощь. Словом, Италия добилась своего по всем существенным пунктам.
Несколько сенаторов – Анри Шерон, Будано, Труйо – пришли ко мне с жалобами на Жоффра и Мильерана. Первого они обвиняют в медлительности, второго – в том, что он на поводу у канцелярий своего министерства. В сущности, все эти нападки свидетельствуют лишь о внушенном патриотизмом беспокойстве их авторов. По получаемым мною письмам я отлично вижу, как в стране и даже на фронте учащаются признаки усталости и нетерпения. Общее состояние умов еще превосходное, но там и сям на крепком и в целом здоровом организме появляются небольшие зараженные места. Однако нам надо быть стойкими.
