Делькассе уже несколько недель не имеет известий от своего раненого сына, находящегося в немецком плену. Он ни с кем из нас не поделился своими мрачными мыслями, переживает их один. Его личное горе и заботы по министерству, очевидно, отразились на его здоровье. Узнав случайно о его заботах о сыне, я пишу ему, что я душою с ним.
Сегодня итальянский король отказался принять отставку министерства Саландры, оно остается у власти (Рим, № 358).
Понедельник, 17 мая 1915 г.
С каждым днем я получаю все больше ругательных писем, анонимных и подписанных. Одни обвиняют меня в том, что я «хотел войны», другие – в том, что я не подготовил ее. Многие требуют от меня заключить мир. Некоторые угрожают мне революцией.
Однако, по всей видимости, ни на фронте, ни в тылу эти дурные семена не находят благодатной почвы. Солдаты посылают мадам Пуанкаре и мне прекрасные письма, дышащие храбростью и задором. Моя жена устроила в Елисейском дворце настоящие мастерские, откуда регулярно отправляются на фронт пакеты с подарками. У нее уже более двенадцати тысяч крестников среди солдат. Их письма – одно из наших утешений. В них слышно биение сердца народа.
Сегодняшняя почта принесла мне письмецо от Поля Ребу, одного из авторов прелестной книги «A la maniere de…». Другой автор, Шарль Мюллер, увы, убит. Поль Ребу писал мне месяц назад из 17-го территориального полка, специальная рота, 148-й почтовый сектор, и просил меня прислать несколько строк для журнала «Эхо окопов», основанного им с несколькими товарищами. Я ответил на это любезное предложение, и «Эхо окопов» поместило мое письмо в (номере от 15 мая). Пикантная деталь: газета Matin, в которой я так долго сотрудничал, думала, что Поль Ребу сам написал статейку «в манере президента республики» и подписался моим именем. Газета поздравляла наших poilus (солдатиков), что им так хорошо удаются «подражания».
Титтони был принят Вивиани и сказал ему: «Мы выступим, даже если Румыния не выступит. Но это будет для нас разочарованием и источником слабости. Поэтому надо сделать все возможное, чтобы склонить Румынию. Помогите нам убедить Сазонова. Это человек, поддающийся влиянию, он повинуется русскому генеральному штабу. Он должен был бы сделать Румынии уступки на Пруте, а если он желает вызвать национальное движение в Румынии, ему надо только отказаться от Бессарабии».
Титтони виделся сегодня также с Делькассе, но ничего не сказал ему о Бессарабии. Делькассе не считает возможным советовать России подвергнуть себя ампутации. Конечно, со времени Берлинского трактата Бессарабия является глубокой причиной недоразумений между Россией и Румынией, но для Франции неудобно выступить по собственной инициативе в вопросе, который союзная держава считает затрагивающим ее державные права.
Вторник, 18 мая 1915 г.
Переговорив с Вивиани и Жоффром, Мильеран решил назначить во главе артиллерийского ведомства Альбера Тома. Каковы бы ни были достоинства этого молодого депутата, этот выбор представляется мне довольно рискованным, и я повторяю свои возражения. Однако Мильеран и Вивиани выступили со своим предложением в совете министров. Бриан, Оганьер, Рибо и Мальви, не касаясь личности Тома, заявили, что для парламента будет невразумительно, каким это образом депутат, хотя бы временно, может стать директором департамента министерства. Я снова настаиваю на том, что полезно было бы назначить на это место инженера, Альберу же Тома поручить общее наблюдение. В конце концов, совет министров большинством голосов выносит заключение о назначении Тома не директором департамента, а товарищем министра и в качестве такового ведающим артиллерией.
Известия из России остаются весьма неважными*. «Со времени войны, – телеграфирует Палеолог (№ 649), – мы уже в пятый или шестой раз наблюдаем ту же картину. Русский генеральный штаб готовит большое наступление, германский генеральный штаб разбивает последнее своими быстрыми движениями и мощной атакой. Русская армия не умеет ни уберечь себя, ни маневрировать, и, когда происходит столкновение, она в результате всегда отступает, потому что у ее артиллерии не хватает снарядов». Правда, Палеолог продолжает: «Хотя русские армии вынуждены перейти к обороне, они тем не менее оказывают нам весьма ценную помощь. На фронте французской армии находятся в настоящее время сорок восемь немецких корпусов и две кавалерийские дивизии. Русская армия сражается против двадцати пяти корпусов Австро-Венгрии и двадцати семи немецких корпусов, в общем против пятидесяти двух корпусов и двадцати кавалерийских дивизий. Борьба эта ведется с энергией, которой надо отдать полную справедливость. Каждое сражение является для русских ужасной гекатомбой. Русский народ безропотно несет налагаемые на него страшные жертвы. Конечно, поражения нашего союзника затягивают окончание войны, но они не изменят ее результата».
Палеолог послал нам также (№ 653) копию писем, которыми обменялись 1 сентября 1914 г. Сазонов и румынский посланник Диаманди. Россия обязалась признать за Румынией право аннексировать те территории австро-венгерской монархии, которые заселены румынами. Что касается Буковины, то дележ ее между Россией в Бессарабией должен произойти по национальности большинства населения. Россия обещает ходатайствовать перед кабинетами лондонским и парижским об утверждении этих обещаний. В обмен за эту декларацию Диаманди от имени Румынии обязался соблюдать благожелательный нейтралитет по отношению к России до того момента, когда последняя оккупирует заселенные румынами территории австро-венгерской монархии. Итак, соглашение это не содержало военной конвенции. Так или иначе, Россия ничего не сообщила нам об этих небезынтересных для нас переговорах, за исключением тех неопределенных сведений, которые в октябре 1914 г. были даны Извольским Делькассе и остались мне совершенно неизвестными. Делькассе выразил теперь русскому правительству надежду, что в текущих переговорах оно не будет более обращаться к Румынии с предложениями, не согласованными с Англией и Францией (телеграмма Палеологу № 717). Меня посетил мой бывший правитель канцелярии Дешнер, ныне посланник в Португалии. На другой день после его отъезда из Лиссабона там вспыхнула революция. Во главе нового правительства был поставлен Хосе Чагас, бывший португальский посланник в Париже. Но при своем приезде из Опорто в Лиссабон он стал жертвой покушения, и жизнь его находится в опасности. Главные министры старого кабинета заключены в тюрьму. Президента республики до сих пор оставляют на своем посту. Сегодня утром беспорядки пришли к концу. Город снова принял свой обычный вид.
Среда, 19 мая 1915 г.
Не считаясь с моими возражениями, Мильеран, согласно решению совета министров, представил мне на подпись декрет о назначении Альбера Тома товарищем министра, ведающим артиллерией. Но, как видно, социалистическая группа воспротивилась участию еще третьего социалиста в правительстве. Самба и Тома вынуждены вести по этому поводу переговоры со своими товарищами. Итак, вопрос остается открытым.
Будано представил мне от имени военной комиссии сената доклады Анри Шерона и Шарля Эмбера. Новая поездка в Бурж возмутила подкомиссию по вооружению против Мильерана и его сотрудников. Ряд членов комиссии заявляет, что мы вынуждены будем остановить операции на север от Арраса за неимением артиллерии. «Некоторые члены комиссии, – говорит Будано, – очень удручены этим, другие, являющиеся непримиримыми противниками кабинета, чуть ли не открыто торжествуют».
