Палеолог извещает нас, что Россия согласна на небольшие уступки в пользу Румынии. Она согласна установить будущую границу в Буковине на реке Серет. Кроме того, она признает за Румынией право на аннексию округа Торонтал (Петроград, № 660). Но в обмен на это, пишет Палеолог, «безусловно необходимо, чтобы румынское правительство выразило готовность вести переговоры на базе ноты, врученной ему русским правительством 14 мая.». По соглашению со мною Делькассе посылает в Бухарест телеграмму, в которой ссылается на обещания Сазонова и просит Румынию ответить надлежащим образом на эти доказательства доброй воли (из Парижа в Бухарест, № 225). Впрочем, победа русских или французов обладала бы более убедительной силой.
Четверг, 20 мая 1915 г.
Социалистическая группа вернулась к своему первому решению и разрешила Альберу Тома принять пост товарища военного министра. Декрет появится сегодня утром. Как и следовало ожидать, газеты умеренного лагеря встретили это назначение с тем большим недовольством, что в кабинете не представлена ни одна из правых партий и, таким образом, нарушено равновесие «священного союза». Я указываю на это Вивиани и Мильерану, но они слушают меня рассеянно. Сегодня на заседании совета министров мы узнали, что радикальный депутат от Нижней Шаранты Фабр внес запрос о назначении социалиста-коллективиста на пост товарища военного министра. При этом случае я указал на то, что в Англии кабинет, как видно, собирается включить в свой состав консерваторов (от Поля Камбона, 19 мая, № 1041) и что мы тоже должны пополнить состав правительства такой личностью, как Дени Кошен. Бриан энергично поддерживает меня, Вивиани робко соглашается, но Оганьер, Мальви и Сарро высказываются против моего предложения, одни более страстно, другие менее резко. Самба заявляет, что не возражал бы против назначения Кошена товарищем министра по пороховому ведомству, но назначение Кошена министром вызовет нарекания на правительство в попытке сблизиться с Римом. Мильеран предупреждает совет министров, что ни под каким видом не согласится принять еще одного товарища министра. В результате не было принято никакого решения. Надо будет еще вернуться к этому вопросу.
По поручению Грея Берти вручил Делькассе вербальную ноту относительно Болгарии. Грей вносит поправки в предложения Сазонова, который полностью присоединяется к требованиям Болгарии. Английский министр иностранных дел предлагает заявить в Софии: «В обмен на ваше сотрудничество против Турции союзники гарантируют вам во Фракии линию Энос – Мидия и в Македонии – границы по мирному договору 1912 г., причем последнее под тем условием, что Сербия получит компенсации в другом месте. Кроме того, союзники изъявляют готовность использовать после войны свое влияние на Грецию, чтобы обеспечить Болгарии владение Каваллой, компенсировав Грецию в Малой Азии».
Мне думается, что этот новый торг имеет мало шансов. Болгария найдет это предложение недостаточным, Греция сочтет его неприемлемым. В конечном счете мы рискуем остаться без помощи той и другой.
В совете министров наметились два течения. Одни, как Мальви и Оганьер, готовы пожертвовать Грецией в пользу Болгарии, сотрудничество которой представляется им безусловно необходимым для операции на Дарданеллах. Другие, как Бриан, ставят гораздо выше помощь Греции, чем Болгарии. Я высказываюсь в том смысле, что нам надо открыто спросить Грецию, согласна ли она пойти с нами, не ставя условий, как она вначале подала нам надежду, и сказать ей, что в случае неполучения от нее утвердительного ответа мы оставляем за собой свободу действий. В таком случае мы сможем обратиться к Болгарии и проявить к ней больше щедрости. Но если мы будем пытаться устроить всех и не примем решения в ту или другую сторону, нам придется отказаться от чьей-либо помощи на Балканском полуострове. Большая часть министров склоняется в пользу моего мнения, но соглашения не было достигнуто и продолжение дискуссии откладывается. Мы теряем время, а удастся ли когда-либо наверстать его?
Блондель имел продолжительный разговор с Братиану (Бухарест, № 235 и сл.). «Прежде всего, – сказал ему румынский премьер, – я не желал бы, чтобы вы неправильно поняли мои намерения. С самого начала войны моим твердым намерением было выйти из нейтралитета и выступить на стороне Тройственного согласия. Если я медлил высказаться открыто, то это потому, что мне надо было закончить свои военные приготовления, не вызывая резких протестов наших врагов. Когда момент показался мне благоприятным, я начал переговоры. Трезво размышляя, я сформулировал известные вам требования. Они отвечают не только постоянным национальным устремлениям Румынии, но также необходимости установить естественные границы и, таким образом, предотвратить национальные столкновения, подобные тем, которые столько лет вносят смуту в Македонию. Если я настаиваю на Дунае как на границе между нами и Сербией, то не для того, чтобы получить еще несколько километров сверх того, что за нами признает Россия, а для того, чтобы иметь вполне определенную демаркационную линию. Тот же довод относится и к Пруту. По этим двум пунктам я вынужден стоять на своем и не уступать».
Впрочем, Братиану сослался в оправдание своей нынешней позиции на соглашение 1 октября. «Россия, – сказал он, – в обмен за наш нейтралитет предоставила нам право занять – в момент, который мы сочтем удобным, – те земли австро-венгерской монархии, на которых живут румыны, за исключением Буковины. Что касается последней, то здесь границы будут установлены комиссией по принципу национального большинства. Итак, нам предоставлено использовать это право, и не исключена возможность, что это нам удастся без боя. Не думаю, что Россия желает идти по стопам Германии и поступить с этим соглашением, как с клочком бумаги». Как видим, бедный ткач Сазонов совершенно запутался в тех нитях, из которых он с таким долготерпением старался выткать свою ткань.
Альбер Тома сказал мне, что разделит департамент артиллерии на три секции: ручного оружия, легкой артиллерии и тяжелой артиллерии.
Пятница, 21 мая 1915 г.
Вчера, в четверг 20-го, итальянская палата четыреста семью голосами против семидесяти четырех приняла законопроект, которым правительству вручаются полномочия на случай национальной войны. Во время заседания произошли трогательные сцены и восторженные манифестации. Саландра заявил, что Италия всегда преследовала мирную политику, и продолжал: «Ультиматум, с которым АвстроВенгерская империя обратилась в июле 1914 г. к Сербии, сразу уничтожил плоды наших усилий. Он нарушал наш союзный договор формально, так как предъявлен был без предварительного соглашения с нами и даже без простого уведомления нас, он нарушал его также по существу, так как стремился нарушить тонкую систему территориальных владений и сфер влияния, которые были установлены на Балканском полуострове. Но в еще большей мере, чем тот или иной отдельный пункт союзного договора, нарушен и даже устранен был весь дух этого договора, так как, начав самую ужасную в мире войну, в прямом противоречии с нашими интересами и чувствами, нарушили равновесие, обеспечению которого должен был служить союз, и, таким образом, неизбежно снова был поставлен вопрос о национальной цельности Италии. Тем не менее правительство в течение долгих месяцев терпеливо старалось найти компромисс, который должен был вернуть союзу утраченный им смысл существования».
