Пятница, 4 июня 1915 г.
Ко мне явились члены палаты депутатов Бонневей, Шарль Бенуа, Борегар и сенаторы Одиффре, Гилье и Турон. Они советуют преобразовать кабинет на более широкой основе и включить в него представителей всех партий. Указывают мне на Шарля Дюпюи и Мелина и во вторую очередь на Жана Дюпюи и Леона Буржуа.
Сэр Френсис Берти произведен в пэры и отныне является лордом Берти. На мои поздравления он ответил сердечной благодарностью.
Посетил военный лазарет во Френ, устроенный в свободной части тюрьмы. Раненые изолированы от преступников, но тем не менее такое соседство носит несколько тягостный и шокирующий характер.
Суббота, 5 июня 1915 г.
Новый рейд дирижаблей на Лондон. Мы опять не знаем числа жертв.
Состоялось продолжительное заседание совета министров, целиком посвященное вопросам снаряжения. Присутствовал Альбер Тома.
Вечером уехал к лотарингской армии.
Воскресенье, 6 июня 1915 г.
Рано утром приехал поездом в Линьи-ан-Барруа и немедленно сажусь в автомобиль с командующим 1-й армией генералом Роком. Мы отправляемся прямо в Верден. Дюпарж и Пенелон следуют за нами. В предместье Регре нас встречает комендант крепости генерал Кутансо. Со времени моего последнего посещения город пострадал от бомбардировки. Однако орудие, обстреливавшее город, было открыто нами, и, очевидно, мы заставили его замолчать. На всякий случай комендант распорядился эвакуировать госпитали. Более двух тысяч жителей, встревоженные этими мерами предосторожности, выселились из города. Но большинство населения осталось на месте. Мы въехали в Верден со стороны вокзала, в который попало несколько снарядов. Я поехал к несчастному колледжу Бювинье, в котором один-единственный тяжелый снаряд разрушил целый корпус. Сила взрыва была так велика, что осколки попали даже на другой конец города и повредили здание супрефектуры. Я послал за мэром Шарине, выразил ему свое сочувствие и, не задерживаясь, поехал на вершину Гюр, поднимающуюся на север от Эпарж и господствующую над всей равниной Воэвры. Нас ожидал командир 2-го корпуса генерал Жерар. Он повел нас на наблюдательный пункт, с которого открывается вид далеко на наши и немецкие позиции. На севере наши войска держат Воэвру до окрестностей Этена и занимают все местности у подножия холмов, включая Абокур и Манхелль. На юге неприятель всюду взобрался на Маасские высоты, вплоть до Сен-Мигиеля в наших руках не осталось ни одной пяди земли на Воэвре. Позади нас простирается довольно обширная полоса, не занятая неприятелем, а перед нами голый, выгоревший от солнца кряж Эпарж, пустынный, словно лунный ландшафт, – здесь происходили ожесточенные бои. За этой цепью гор все высоты заняты неприятелем, он занял также прелестные коммуны, расположенные у их подножия и приютившиеся на их хребте: Комбр, Эрбевилль, Тилло-су-ле-Кот, Бидьи-су-ле-Кот, Гаттонвилль и Гаттоншатель.
Делаю остановку у лазарета, импровизированного в одном углублении почвы. Беседую с офицерами и солдатами. Затем возвращаюсь в долину Мааса, в небольшой город Ансамон, где меня скоро узнали мои земляки и где я принимаю парад нескольких воинских частей. Вскоре затем командир 6-го корпуса генерал Герр встречает меня на правом берегу реки, в Дье, где помещается его штаб. Я с ним наскоро закусываю и потом отправляюсь в дорогу. Мы поднимаемся вдоль Мааса до Тройона, где я очень рад был неожиданно встретить одного из своих кузенов, коменданта Луи Малезье, во главе его части. Мельком оглядываю развалины форта и две отнятые у немцев барки, на которых по ночам патрулируют на канале чины наших морских частей. Затем снова пересекаю долину и через деревни Вуамбей и Лагеймей, которые я так долго представлял в генеральном совете Маасского департамента, приезжаю к чудному лесу Марколье, густая листва которого не пострадала от бомбардировки. Долго идем пешком и приходим к тригонометрическому пункту 323, где нас встречает подполковник Андрие, автор интересных очерков об использовании чертежей и фотографии на войне. Он показывает нам свой артиллерийский наблюдательный пункт и преподносит мне эскиз, изображающий вид на реку с Шовонкур и Сен-Мигиель. В Шовонкуре в прошлом году находились громадные казармы Парош и ютились у форта изящные домики, теперь от них остались только развалины. Сен-Мигиель понес пока лишь небольшие повреждения. Бедный, находящийся в неволе город как будто спокоен, блестят на солнце черепичные крыши, я легко различаю церковь Святого Стефана, в которой находится «Положение во гроб» Лижье Ришье, церковь Святого Михаила со «Скорбящей Божией Матерью» того же художника, старое бенедиктинское аббатство, где еще недавно помещался суд, и под городом семь живописных скал, из которых одна имеет вид огромного стола и называется жителями чертовым столом*. Жаркий, знойный день. Батарея 75-миллиметрового калибра, у которой мы находимся, стреляет по неприятельским окопам, вырисовывающимся перед нами на правом берегу реки. За соединительными ходами видны черные дымки от взрывающихся снарядов. Милая, родная страна, в которой каждый шаг вызывает во мне столько воспоминаний, мог ли я когда-либо подумать, что ты будешь так осквернена нечестивой войной?
Возвращаюсь через Лагеймей, Курувр и Пьерфитт-сюр-Эйр, где я в молодые годы – мне было двадцать шесть лет – нашел столько верных и добрых друзей. Теперь здесь расквартированы войска. В Линьи-ан-Барруа обедаю с генералом Роком и остаюсь на ночлег в тихом доме, окруженном деревьями.
Понедельник, 7 июня 1915 г.
В шесть часов утра выехали из Линьи на автомобиле. Отправляемся через Туль в Домевр-ан-Гей, где я встретил своего племянника Леона, сына Анри Пуанкаре; молодой человек, слушатель политехнической школы, мобилизован в чине артиллерийского подпоручика и состоит в настоящий момент при 73-й дивизии, в секторе Буа-ле-Претр. В Пювенелльском лесу, близ Мамей, мы поднимаемся на довольно высокую гору, с которой открывается широкий вид на Рамановилль, Реньевилль и Фей-ан-Гей. Наши и немецкие окопы выделяются толстыми линиями на земле, изрытой гранатами. Затем мы направляемся к деревне Монтовилль, расположенной в ложбине на юг от леса Буа-ле-Претр. Деревня не эвакуирована, и крестьяне братаются с войсками. Две девочки читают приветствие и подносят мне цветы. Явился встречать меня также бывший депутат от департамента Маас, поручик запаса Феррет. Я беседую несколько минут с командиром 73-й дивизии генералом Лебоком и командующим регулярной бригадой в Туле генералом Риберпрей. Затем без проволочек отправляюсь в лес Буа-ле-Претр, о котором так часто говорится в сводках. На южной опушке устроено большое солдатское кладбище. Увы, необходимость его бросается здесь в глаза. Прикрытые свежесрезанными ветками, лежат еще не преданные земле трупы и ожидают своего погребения. Рои мух жужжат вокруг них, солдаты торопливо роют могилы.
Мы входим в лес гуськом, через бесконечные ходы, вырытые в земле и извивающиеся под ранеными деревьями. Встречающиеся нам солдаты сильно страдают от духоты и зноя. Мы направляемся к передовым окопам. Они находятся совсем близко от неприятеля, но в настоящий момент там спокойно. По мере того как мы подвигаемся вперед, лес все более обнажается. Вокруг нас картина разрушения, деревья совершенно лишены листьев и ветвей, остались только изувеченные и сломанные стволы, имеющие жалкий вид. Временами молчание нарушается воем гранаты или свистом пули. Генерал Дюбайль, присоединившийся к нам в Линьи и сопровождающий нас, а также командующий армией генерал Рок не советуют мне идти слишком далеко*. Но солдаты проявляют такую радость при виде меня, что я, естественно, хочу дойти до конца. Останавливаюсь в разных «убежищах»-прикрытиях и беседую с солдатами. Там и сям в углу хода лежат трупы, еще не отнесенные на кладбище. Обойдя окопы, мы возвращаемся той же дорогой; в одном из ходов, в так называемом Corvee de Cafe, меня угощают солдатской похлебкой, которую я поглощаю с наслаждением. При выходе из леса я принимаю парад одной роты, а также взвода критских волонтеров, которые невольно напоминают мне про короля Константина и впавшего в немилость Венизелоса.
