Главный докладчик по бюджету Метен выражает мне свои опасения, что публичные обращения к рабочим-металлистам внесут на фронте дезорганизацию. Он вместе со мной считает, что мобилизованные рабочие не должны получать на заводе заработную плату в полном размере и должны оставаться подчиненными военной дисциплине, чтобы не быть в привилегированном положении сравнительно с теми, кто находится на фронте. Но многие члены правительства не разделяют нашего мнения.
Присланный ко мне Будано Анри Шерон сначала доказывал правильность употребленного им выражения «глава армии», но в конце концов согласился, что я являюсь только номинальным главой и не имею и не могу иметь никакой прямой и личной власти. Он обещал мне заявить об этом в комиссии. Шерон твердо и категорично объявляет мне, что его коллеги и он решили довести войну до победного конца и отвергнуть всякий половинчатый (boiteuse) мир. Когда я заверил его, что я исполнен той же решимости, он благодарит меня с избытком чувств. Я указываю ему на опасности парламентских манифестаций, которые своими неуместными преувеличениями могут создать панику и уже, увы, вызывают тревогу. Надеюсь, что Шерон, прекрасный патриот, человек возвышенного сердца и тонкого ума, будет стараться исправить положение.
Вторник, 6 июля 1915 г.
Отправляюсь на автомобиле в Каньи на юго-восток от Амьена, где находится штаб-квартира 2-й армии. Эта армия находилась прежде под начальством Кастельно, который теперь возглавляет группу армий. 2-й армией командует теперь генерал Петен. Я видел его недавно во главе 33-го корпуса, который был отмечен в приказе по армии за прекрасное поведение на севере от Арраса. Вспомним, что этот корпус под блестящим руководством Петена в полтора часа прорвал позиции неприятеля и победоносно достиг вершины Вими. Говорили, что, если бы вовремя предоставлены были в распоряжение Петена резервы, было бы достигнуто «решение». Но он сам заявляет мне, что не разделяет этого оптимистичного взгляда. Он слишком далеко зашел вперед, другие корпуса не продвинулись. Если бы он ринулся еще дальше, он рисковал бы подвергнуться контратакам неприятеля. Согласно Петену, артиллерийская подготовка на фронте соседних корпусов была недостаточной. Здесь еще раз совершили ту ошибку, что начали операцию, не спросив предварительно исполнителей. Петен энергично протестует против такого недопустимого метода. Он горячо благодарит меня за организацию совещания в Шантильи, за то, что по моим настояниям за этим последовали другие подобные совещания, и за мое требование применять подобный же метод в каждой группе армий и в каждой армии. Впрочем, в настоящий момент генерал Петен не считает желательными новые наступления. Он полагает, что ввиду затянувшейся войны мы непременно должны беречь свои силы и прежде всего обеспечить себя тяжелой артиллерией и снаряжением. Все это он говорит очень спокойно, твердо и ясно. Лишь время от времени легкое нервное подергивание век показывает, что под холодной наружностью скрывается горячий и пылкий характер.
Завтракаем в штабе и затем едем на фронт 11-го корпуса и 56-й дивизии. Командир 11-го корпуса генерал Баумгартен отвез нас на автомобиле до Сельи-о-Буа, оттуда мы отправляемся далее пешком посмотреть территорию, завоеванную нами на востоке от Эбютерна. Мы идем по опустошенной местности, по длинному вырытому в земле ходу, в котором царит нестерпимая жара. Приходим к тому месту, где находилась прежде ферма Туван, затем возвращаемся к Эбютерну. Все дома его разрушены, но он и теперь еще регулярно бомбардируется каждый день. Мы укрепляем его теперь окопами, корзинами с песком, проволочными заграждениями. Наши передовые окопы находятся на северном краю деревни, совершенно близко от немцев. Когда мы вернулись, заговорила артиллерия. Расспрашиваемые мною офицеры и солдаты очень гордятся операцией, которую они исполнили с успехом и с которой я поздравляю их. Но она обошлась им, увы, очень дорого: около половины всех участвовавших в ней убиты или ранены.
Прощаюсь с Петеном и направляюсь вместе с Дюпаржем и Пенелоном в Дуллан, где останавливаюсь в небольшом буржуазном доме, который занимал Жоффр во время сражения под Аррасом. Сюда явился командующий группой Фош и ужинает с нами. Он по-прежнему живой, находчивый, блестящий собеседник, но я нахожу в нем нечто новое: он уже не произносит слова «наступление», он заявляет мне, что война будет продолжаться долго, очень долго и что мы должны вооружиться терпением и прочно организовать оборону.
Среда, 7 июля 1915 г.
Из Дуллана мы отправляемся в Сен-Поль, штаб-квартиру 10-й армии. Командующий ею генерал д’Урбаль ожидает нас у входа в город и тотчас увозит нас к стоянке 9-го корпуса, который только что был сменен и отведен на отдых. Командир корпуса генерал Кюре не скрывает от нас, что его войска изнурены и нуждаются в отдыхе. Он пользуется моментом, когда мы остались наедине, и говорит мне: «Прошу вас, господин президент, не допускайте больше этих частичных наступлений. Таким образом, сломают тот инструмент, с помощью которого мы должны победить». Мы посещаем войска, расквартированные в дюжине деревень западнее Сен-Поля, между Артуа и Булонне. Это группы больших ферм, окруженных садами. Красивые живые изгороди, фруктовые сады, нежно-зеленые луга. Местность восхитительна, и солдаты счастливы, что на время освободилась от окопов с их опасностями.
Побывав утром в этих деревнях, отправляюсь днем в штаб-квартиры 21, 33, 3, 10 и 17-го корпусов. С некоторыми оттенками генералы Местр, Фейолль, Гаш, Вирбель, Ж.-Б. Дюма высказываются передо мной приблизительно в том же духе. Их корпуса терпят большие потери. На своих новых позициях солдаты находятся под свирепым орудийным огнем. Им не удается вырыть себе прикрытия. Артиллерия неприятеля обладает неоспоримым превосходством над нашей и причиняет нам много зла. Генерал д’Урбаль слушает эти замечания, как он слушал утром генерала Кюре, – со скептическим видом и некоторым нетерпением. Если войскам нехорошо на том месте, где они теперь, говорит он, надо будет двинуть их дальше, до вершины. Лично д’Урбаль очень храбр, но прав ли он теперь или нет? Я не знаю этого. Так или иначе, я вижу здесь еще один пример глубокого разногласия между командующим и его исполнителями.
Затем нас повели на Гот-Авен на наблюдательный пункт. Отсюда мы видим – то в дождь, то при солнечном сиянии – поле сражения на севере от Арраса, Таржетт, Невилль-Сен-Васт, груды камней и опустошенные поля. Направо жалкие руины города Арраса, который еще вчера опять был бомбардирован немцами. Вечером я возвратился в Париж.
В первый раз я видел здесь на фронте новый шлем для солдат в окопах. Это плоская, слегка приподнятая каска из стального листа, снабженная козырьком-забралом, частью, защищающей затылок, и гребнем. Серо-синий цвет ее гармонирует с цветом новой походной формы. Надеются, что этот шлем предотвратит ранения головы, бывшие до сих пор столь частыми и тяжелыми.
Четверг, 8 июля 1915 г.
Мильеран и Вивиани информируют меня о совещании, которое состоялось во вторник в Кале. С нашей стороны участвовали Вивиани, Мильеран, Делькассе, Оганьер и Жоффр, со стороны англичан – Асквит, Китченер, лорд Крю, Бальфур и фельдмаршал Френч. Меня информируют также о дополнительном совещании, состоявшемся вчера в Шантильи между Китченером, Френчем, русским военным атташе Игнатьевым и Жоффром. Достигнуто было соглашение по следующим пунктам: Китченер отправляет в этом месяце во Францию шесть новых дивизий, затем в следующий месяц еще шесть дивизий и, наконец, начиная с октября, еще шесть. Англичане сменят часть нашего фронта на севере от Арраса. Кроме того, Китченер по настоянию Жоффра отказывается от тезиса абсолютной обороны. Однако раньше пяти-шести недель не будет речи о наступлениях в большом масштабе. В настоящий момент мы ограничимся наступлениями местного характера, имеющими целью задерживать неприятеля и выматывать его. Боюсь, как бы они не вымотали также, притом безрезультатно, и наши войска. У меня еще стоит в ушах все слышанное мною вчера.
