Меня унизили, начали с того, что сняли меня с поста командующего армией. В этих условиях я не могу принять никакого другого назначения"». Я не могу не возразить Вивиани и признаюсь ему, что нахожу нежелательным предлагать Саррайлю новое командование, после того как он отказался принять то, которое ему было предложено вначале. Вижу, что Вивиани совсем растерялся. «Надо жить в мире с парламентом, – повторяет он. – Впрочем, завтра мы обсудим все это в совете министров». Во время разговора Вивиани сказал мне, что Морис Сарро, состоящий при французской миссии при итальянской армии, писал своему брату Альберу: «Не надо отпускать Мильерана. В Италии не поймут этого».
Суббота, 24 июля 1915 г.
Перед заседанием совета министров ко мне пришел Бриан. К нему, как министру юстиции, вчера тоже явился депутат Беназе, а сегодня представит ему полное письменное изложение своего разговора с бывшей подругой хедива. Это некая Рошбрюн, по происхождению француженка. Она просила свидания с Беназе, сославшись на социалистического депутата Лонге. Она утверждает, что Жозеф Кайо несколько раз встречался в Швейцарии с бывшим хедивом, с которым знаком по Египетскому банку земельного кредита. Хедив, по ее словам, находится на содержании у германского правительства. В дальнейшем Кайо посылал в качестве своего представителя некоего Боло-пашу. Больше Бриан ничего не знает. Он говорит мне, что, если в письме Беназе будут приведены конкретные факты, он в случае надобности откроет следствие.
В совете министров новая и длинная дискуссия о деле Саррайля. Думерг, Мальви и Сарро не отправились все вместе в главную квартиру. Поехал только Думерг, сопровождая туда Мильерана. Это было тактичнее и не сопряжено с теми неудобствами, как первоначально предполагавшееся посещение. Жоффр ответил, что уже назначил во главе лотарингского отряда генерала Жерара. О нем тоже нельзя сказать, что он не является «республиканским генералом», как Саррайль. Жоффр прибавил, что он вовсе не отказывается дать Саррайлю командование корпусом и не видит с военной точки зрения препятствий для поручения ему командования экспедиционным корпусом на Дарданеллах. Но он не желает брать на себя ответственность за оставление его во главе 3-й армии. Большинство министров находит, что Жоффр поступил неправильно, объявив Саррайлю о его снятии, прежде чем мог предложить ему командование экспедиционным корпусом. Они ставят даже в вину Мильерану, что он не потребовал от Жоффра повременить с объявлением этой меры Саррайлю, пока последний не будет принят военным министром. Он говорит, что в парламенте царит чрезвычайное возбуждение, что фракции заседают и левая единодушно восстает против Мильерана, причем за спиной Мильерана метят в главнокомандующего и правительство. Впрочем, члены правительства признают, что эта агитация не носит спонтанного характера и что Саррайль причастен к ней. Некоторые министры, а именно Мальви и Самба, рассказывают даже, что к ним явились политические деятели и представились в качестве эмиссаров генерала Саррайля. Однако у большинства министров взяло верх над всеми другими соображениями стремление успокоить взволнованные умы в палате. В результате решено было, что Сарро – «множественное число от Саррайль», – говорит смеясь Марсель Самба, – встретится с генералом, укажет ему на недопустимость его поведения и склонит его не настаивать на своем отказе. Сарро укажет на важное значение операций на Дарданеллах и на необходимость как можно скорее взять Константинополь. Он даст Саррайлю понять, что возможно будет увеличить экспедиционный корпус. Если генерал будет настаивать на своем отказе, его попросят отправиться в Монтобан и оставаться там спокойным. Кроме того, совет министров постановил, что правительство не примет ни в палате депутатов, ни в совете запросов по поводу этого досадного инцидента.
Полковник Гаркур, освобожденный немцами, как тяжелораненый, явился ко мне со своим братом виконтом Гаркуром и рассказал о своем пребывании в плену в Германии. В общем он и товарищи его подвергались довольно суровому обращению. Им не оставили их золотых и серебряных денег. Высшие офицеры получают только сто марок в месяц. Население Германии не голодает, но, несомненно, терпит лишения. Мясо недоступно по цене. В армию призываются теперь лица старше сорока лет. Вначале они очень недовольны, что им приходится служить, но скоро оказываются рабами дисциплины, очень сильной там.
Главный редактор Rappel Эдмон дю Мениль – я знал его отца, врача из департамента Маас, – рассказывает мне, что Шарль Эмбер расстроил одну пацифистскую комбинацию – покупку газеты_1оигпа1. Эмбер, по словам дю Мениля, сам собирает фонды, чтобы приобрести эту газету. Но правда ли, что Rappel, как мне сказал Беназе, получает субсидию от Боло-паши? И кто такой этот Боло-паша? После краткого визита дю Мениля я все же остаюсь в неведении на этот счет.
Оганьер прислал ко мне савойского депутата Антуана Борреля, получившего в армии чин подпоручика, военный крест и военную медаль и не желающего оставить фронт. В Париже Боррель только проездом, он направляется из Арраса в Лотарингию. В разговоре со мной он настаивает на том, что главная квартира должна прийти в более близкий контакт с армией и принимать во внимание мнение исполнителей.
У меня ужинали лорд Берти с канадским премьером сэром Робертом Борденом и несколькими друзьями. Этот доминион уже послал в Европу семьдесят пять тысяч солдат и намерен послать еще столько же. Канада ежедневно производит сто тысяч оболочек для гранат и десять тысяч заряженных гранат.
Воскресенье, 25 июля 1915 г.
Вивиани сообщает мне, что Саррайль не настаивает на своем отказе. Он уехал в Монтобан, но заявил, что он не из того теста, из которого делаются генералы Буланже.
Председатель совета министров кажется мне сегодня очень подавленным. Он говорит, что палата требует «головы Мильерана» и что эта неделя не пройдет без катастрофы.
Перед своим отъездом в Рабат Лиоте принес мне записку, в которой настойчиво требует, чтобы при принятии решений об отправке войск на Дарданеллы не принимали во внимание марокканских вопросов. Эти решения, пишет он, должны исходить только из соображений военного характера или соображений общей политики, о которых генерал-резидент не имеет особой информации. Что касается Марокко, он берется защищать его теми средствами, которые находятся в его распоряжении.
Получил от Пенелона весьма печальные сведения о наших потерях в Аргоннах. 20 и 30 июня 25-й и 32-й корпуса потеряли приблизительно 3000 и 5500 человек. 13 июля 5-й корпус потерял около 9200 человек, 14 июля 15-я колониальная дивизия, 128-я пехотная дивизия и 42-я пехотная дивизия потеряли в целом 4300 человек. Большое число убитых и раненых офицеров заранее устраняет всякое предположение о фактах коллективного упадка духа перед неприятелем (defaillance collective). Надо, однако, заметить, что употребляемые немцами удушливые газы вызывают у всех оглушение и даже обморочное состояние, которые парализуют даже наиболее сильных.
После долгих переговоров Братиану объявляет, что готов подписать политическую конвенцию с Францией и ее союзниками, включающую военное сотрудничество. Однако он не может указать теперь момент, когда Румыния откроет военные действия, он предлагает предоставить это тем, которым будет поручено составить и заключить военную конвенцию (Бухарест, № 359 и сл.).
