Неправда, что мы нагло нарушили нейтралитет Бельгии. Доказано, что Франция и Англия сговорились об этом нарушении. Доказано, что Бельгия на это согласилась. Было бы самоуничтожением не предупредить их в этом.
Неправда, что наши солдаты посягнули на жизнь хотя бы одного бельгийского гражданина и его имущество, если это не диктовалось самой крайней необходимостью. Ибо постоянно и беспрерывно, несмотря на всяческие призывы, население обстреливало их из засады, увечило раненых, убивало врачей при выполнении их человеколюбивого долга. Нет подлее лжи, чем замалчивание предательства этих злодеев с тем, чтобы справедливое наказание, ими понесенное, вменить в преступление немцам.
Неправда, что наши войска зверски свирепствовали в Лувене. Против бешеных обывателей, которые коварно нападали на них в квартирах, они с тяжелым сердцем были вынуждены в возмездие применить обстрел части города. Большая часть Лувена уцелела. Знаменитая ратуша стоит цела и невредима. Наши солдаты самоотверженно охраняли ее от огня. Каждый немец будет оплакивать все произведения искусства, которые уже разрушены, как и те произведения искусства, которые еще должны будут быть разрушены. Однако насколько мы не согласны признать чье бы то ни было превосходство над нами в любви к искусству, настолько же мы отказываемся купить сохранение произведения искусства ценой немецкого поражения.
Неправда, что наше военное руководство пренебрегало законами международного права. Ему несвойственна безудержная жестокость. А между тем на востоке земля наполняется кровью женщин и детей, убиваемых русскими ордами, а на западе пули «дум-дум» разрывают грудь наших воинов. Выступать защитниками европейской цивилизации меньше всего имеют право те, которые объединились с русскими и сербами и дают всему миру позорное зрелище натравливания монголов и негров на белую расу.
Неправда, что война против нашего так называемого милитаризма не есть также война против нашей культуры, как лицемерно утверждают наши враги. Без немецкого милитаризма немецкая культура была бы давным-давно уничтожена в самом зачатке. Германский милитаризм является производным германской культуры, и он родился в стране, которая, как ни одна другая страна в мире, подвергалась в течение столетий разбойничьим набегам. Немецкое войско и немецкий народ едины. Это сознание связывает сегодня 70 миллионов немцев без различия образования, положения и партийности.
Мы не можем вырвать у наших врагов отравленное оружие лжи. Мы можем только взывать ко всему миру, чтобы он снял с нас ложные наветы. Вы, которые нас знаете, которые до сих пор совместно с нами оберегали высочайшие сокровища человечества – к вам взываем мы. Верьте нам! Верьте, что мы будем вести эту борьбу до конца, как культурный народ, которому завещание Гёте, Бетховена, Канта так же свято, как свой очаг и свой надел.
В том порукой наше имя и наша честь!»
33«Условия» Горемыкина. Беседа Палеолога с Горемыкиным заслуживает особого интереса. Полное ее содержание Палеолог передал 15 ноября 1914 г. в Париж в следующих выражениях: «Председатель совета министров недавно в частном разговоре со мной коснулся общих задач, которые три союзные державы должны себе поставить в нынешней войне. Его точка зрения тождественна с высказанной г. Сазоновым. С другой стороны, он настаивал на необходимости сделать из Константинополя вольный город с международным режимом. Помимо того, он полагает, что Россия будет вынуждена присоединить к себе часть Армении. Во время разговора г. Горемыкин развивал следующие мысли:
1. Общие условия мира должны быть втайне установлены между правительствами трех союзных держав.
2. Когда придет время, эти условия будут продиктованы Германии и Австрии. Военные действия будут безостановочно продолжаться, пока не возобладает воля союзников.
3. Конференция должна состояться лишь для разрешения второстепенных вопросов.
4. Следовало бы, чтобы правительства трех союзных держав пришли к соглашению об общих условиях мира, пока их союз наиболее тесен, иначе говоря, пока три страны совместно ведут войну и связаны мыслью, что им предстоит еще сделать большие усилия.
5. Российское правительство твердо надеется, что по окончании войны союз трех держав будет санкционирован окончательно договором».
34Низложение египетского хедива Аббаса-Хильми и объявление английского протектората над Египтом явилось завершением почти 40-летней борьбы Великобритании за порабощение Египта и утверждение безраздельного господства над важнейшей и богатейшей частью Африки, превращенной в форпост для охраны подступов к Индии и морских и сухопутных путей к британским колониям. Этим актам предшествовали следующие события.
В момент объявления войны хедив Аббас-Хильми находился в Константинополе, где он сблизился с турецкими государственными деятелями и членами партии «Единение и прогресс» и оттуда поддерживал враждебную англичанам пропаганду в Египте. Английские оккупационные власти установили, что хедив был связан с германскими организациями в Каире и Александрии, занимавшимися шпионской деятельностью и будто бы готовившими восстание против Англии и нападение на Суэцкий канал. Когда хедив пожелал вернуться в Египет, англичане дали ему понять, что его приезд нежелателен, и предложили ему поселиться в Италии. После вступления Турции в войну и нападения арабских отрядов под предводительством турецких и германских офицеров на Эль-Араш англичане приняли крутые меры по охране подступов к каналу. 2 ноября 1914 г. командующий английскими войсками в Египте генерал Максвелл объявил осадное положение во всем Египте без ведома правительства Рушди-паши, правившего страной в отсутствие хедива на правах регента. Правительство Рушди-паши подало в отставку, но через несколько дней был найден компромисс: генерал Максвелл издал 6 ноября вторичную прокламацию о введении осадного положения, известив об этом предварительно правительство Рушди-паши. Таким образом, англичанам удалось и дальше править страной посредством туземного правительства. Чем больше судебные процессы против германских и турецких агентов раскрывали германско-турецкие планы антибританской деятельности на территории Египта и Суэцкого канала, тем решительнее становились мероприятия англичан по подчинению себе окончательно Египта. 18 декабря состоялось в Каире и Лондоне одновременное объявление английского протектората над Египтом. Прокламация от имени английского статс-секретаря по иностранным делам гласила: «Вследствие военного положения, вызванного действиями Турции, Египет становится под покровительство его величества и является отныне английским протекторатом. Сюзеренитет Турции над Египтом перестает существовать, и правительство его величества обязуется принять все необходимые меры к защите Египта, его подданных и интересов».
На другой день, 19 декабря, была издана в Лондоне и Каире новая прокламация, гласившая: «Вследствие образа действий его высочества Аббаса-Хильми, бывшего хедивом Египта, вставшего на сторону врагов его величества, британское правительство решило низложить его и отрешить от власти над хедиватом, причем эта высокая должность была предложена с титулом султана Египта принцу Гуссейну Камилю, старшему из принцев дома Магоммеда Али, и была им принята». 20 декабря принц Гуссейн Камиль, сын низвергнутого англичанами хедива Измаила, был возведен в хедивы. Правительство Рушди-паши подало в отставку. В новосозданном правительстве того же Рушди-паши министерство иностранных дел было уничтожено. Заведование иностранными делами перешло к английской президентуре, которая была одновременно создана на месте бывшей дипломатической миссии. Так завершилась почти сорокалетняя борьба Великобритании за порабощение Египта.
