45Избрание Пуанкаре в президенты республики в январе 1913 г. происходило в атмосфере ожесточенной партийной борьбы на фоне обострившихся внутренних и международных противоречий, которые вскрыла балканская война. На повестке дня стояли проведение трехлетнего срока службы, борьба с рабочим движением, подавление пацифистских тенденций, нашедших яркое выражение в целом ряде фактов и общественных явлений, как конгресс французских и германских парламентариев в Швейцарии и т. д. Все левые группы с Клемансо во главе объединились вокруг Памса и против кандидатуры Пуанкаре. На трех последовательных предварительных голосованиях распределение голосов было таково: за Пуанкаре – 180, 272 и 309, за Памса – 174, 283 и 223. Накануне окончательных выборов Пуанкаре посетила делегация политических деятелей в составе Клемансо, Комба, Кайо, Рену, Оганьера, Клемантеля, Рено и Мониса, требуя от него отказа от своей кандидатуры. Клемансо при этом заявил: «Республиканское большинство наметило кандидата. Вы можете быть избранным завтра только при помощи голосов правых. Мы пришли потребовать от вас подчинения дисциплине и отказаться в пользу Памса». Пуанкаре не подчинился «республиканской дисциплине» и получил при окончательных выборах из 872 голосовавших 429 голосов, а Памс – 327. При перебаллотировке, так как он не получил абсолютного большинства, Пуанкаре получил 483 голоса, а Памс – 296. Таким образом, он был избран консервативными элементами, правыми и католиками.
46Дарданелльской операцией принято называть действия англофранцузского флота в феврале – апреле 1915 г. с целью форсирования Дарданелльского пролива и действия сухопутных английского и французского экспедиционных корпусов на полуострове Галлиполи и на малоазиатском берегу пролива в апреле – декабре 1915 г. Вся дарданелльская операция в целом явилась плодом легкомысленности, непродуманности, противоречивых интересов отдельных союзников, несогласованности главных союзных штабов, своекорыстных, эгоистических интересов военных и морских ведомств союзников. Однако до того, как окончательно остановились на форсировании Дарданелл с моря, союзники рассматривали еще один план овладения Дарданеллами и столицей Турции. Этот план с военной точки зрения был наиболее продуманным, обеспеченным и реальным. Греция предлагала выступить со всей своей армией против Турции, требуя взамен поддержки союзников и определенных политических, территориальных и финансовых гарантий. Греческому плану, которому союзники симпатизировали, воспротивилась Россия. Она не хотела, чтобы греки вошли в Константинополь, когда она сама занята по горло с Германией и Австро-Венгрией и не может послать в Босфор своей армии.
После того как этот план и план Ллойд Джорджа были отвергнуты, получил первенство план Черчилля по форсированию дарданелльских укреплений с моря. И этот план в первоначальном своем виде предусматривал комбинированные действия флота и сухопутной армии на Галлиполи и на азиатском побережье пролива. Ввиду отказа Жоффра и Китченера дать сухопутные войска было решено прорваться в Мраморное море силами флота, а затем уже подвезти войска. Морские специалисты говорили, что без пехоты эта операция рискованна.
Неохотно брались за дело и те адмиралы, которым это было поручено. И они проводили операцию с крайней медлительностью, дав туркам и немцам возможность стянуть силы и приготовиться для отпора. Первая бомбардировка союзным флотом дарданелльских фортов произошла 19 февраля 1915 г. 25 февраля бомбардировка была возобновлена. Высадившиеся 26 февраля небольшие десанты для уничтожения промежуточных укреплений не нашли турок. В то время как турецкие гарнизоны удалились вглубь полуострова, союзный флот почти бездействовал. Мины в проливе не были выловлены. 18 марта бомбардировка вновь началась. Огонь с судов разрушил береговые укрепления и заставил турецкую артиллерию замолчать, союзная эскадра проложила себе путь через пролив. Во время самого боя не замеченное союзным флотом турецкое судно расставило опять мины, жертвами которых сделались крупные боевые суда «Буве», «Океан» и «Непреодолимый». Три других судна были серьезно повреждены. Таким образом, одна треть эскадры выбыла из строя. Однако потери турок и немцев были так велики, материальная часть разрушена и настроение настолько подавлено, что союзному флоту было вполне под силу овладеть проливами. Адмирал Робек был другого мнения. Он сообщил 23 марта в Лондон, что без сухопутной армии бесцельно продолжать борьбу. В адмиралтействе с ним согласились, кроме Черчилля, который не мог переубедить специалистов. Пока англичане и французы готовили сухопутную экспедицию, немцы принялись за организацию Галлиполийского полуострова и азиатского побережья пролива. Во главе турецкой армии был поставлен генерал Лиман фон Сандерс, который воскликнул, приехав на Галлиполи: «Если бы только англичане оставили меня в покое на восемь дней!» Не тревожимый англичанами целый месяц, Сандерс сумел организовать оборону Дарданелл. Когда англичане начали 25 апреля высаживать свои десанты на обоих берегах Дарданелльского пролива, то турки уже имели превосходящие их силы. Борьба продолжалась с переменным успехом. Англичане и французы потерпели неудачу благодаря близорукости верховного командования обеих армий и их политических руководителей.
Борьба между западниками и восточниками закончилась в пользу первых. Жоффр и Френч не хотели расстаться ни с одной дивизией на Западном фронте, хотя они там были совершенно бесполезны. Удачен в этом отношении приговор официального английского историка генерала Аспиналь-Огландера: «Операции на Западном фронте были рискованной игрой со ставкой на фунты стерлингов ради выигрыша пенсов, а на востоке ставить надо было пенсы ради нисколько не преувеличенных надежд выиграть фунты». Потеряв больше 100 тысяч убитыми, ранеными и больными малярией, союзники начали очищать Галлиполи в ноябре 1915 г. и перевезли остаток армии в декабре в Салоники. Вернулись к плану Ллойд Джорджа, когда весь Балканский полуостров уже находился в руках Германии и ее союзников.
47Разговор Вильгельма II и генерала Мольтке с бельгийским королем Альбертом в Потсдаме в начале ноября 1913 г. Об этом важном разговоре французский посол в Берлине Жюль Камбон сообщил министру иностранных дел Питону 22 ноября того же года следующее:
«Из абсолютно верного источника я получил сведения о беседе, которую император недели две тому назад имел с бельгийским королем в присутствии начальника генерального штаба генерала Мольтке. Беседа сильно поразила короля Альберта. Я ничуть не удивлен впечатлением, которое она произвела на него; с некоторых пор я сам испытывал то же самое: неприязнь по отношению к нам обостряется, и император перестал быть сторонником мира. Собеседник германского императора до сих пор думал, как и все, что настроение Вильгельма II, личное влияние которого не раз сказывалось в критические моменты в пользу поддержания мира, было неизменно. На этот раз он нашел его совершенно изменившимся. Император Германии не является больше, по его мнению, поборником мира против воинственных тенденций некоторых партий в Германии. Вильгельм II считает теперь, что война с Францией неизбежна и что рано или поздно придется воевать. Он, конечно, верит в подавляющее превосходство германской армии и в ее безусловный успех.
Генерал Мольтке говорил точно так же, как его государь. Он тоже заявил, что война необходима и неизбежна, но он высказал еще большую уверенность в успехе, „потому что, – сказал он королю, – на этот раз с этим нужно покончить, и Ваше величество не представляет себе тот неотразимый энтузиазм, который увлечет в решительный день весь германский народ“. Бельгийский король возразил, что расценивать таким образом намерения французского правительства – значит искажать их и составлять себе ложное представление о чувствах французского народа на основании поступков отдельных личностей с неуравновешенной психикой или бессовестных интриганов. Император и начальник генерального штаба остались тем не менее при своем мнении. Впрочем, в течение всей беседы император казался утомленным и раздражительным.
