Его величество нарисовал мне тогда картину настроений в Испании, настаивая на симпатиях к Германии столь влиятельного духовенства и на том, насколько ему было трудно противостоять пропаганде, не стесняющейся в выборе средств воздействия.
Даваемые со всех сторон обещания приятно щекочут национальное самолюбие, воскрешают химеры, намекают, что Гибралтар, Португалия, Танжер и т. п. могут явиться наградой за сотрудничество Испании в окончательной победе Германии.
Его величество прекрасно знает, чего стоят подобные обещания, и его уверенность в победе держав Согласия непоколебима. Но, с другой стороны, в Испании начинают критиковать его политику, обвиняя его в неумении воспользоваться единственным случаем осуществить мечты, живущие в сердце каждого хорошего испанца.
Король продолжал: „Я считаю, что имею право на то, чтобы ко мне относились не хуже, чем к тем нейтральным, холодность которых стараются разогреть всякого рода приманками.
Было бы справедливо, чтобы мне, который никогда не колебался, отказали в трудную минуту в поддержке?
То, что мне нужно для укрепления моего положения, – это нечто ощутимое, что могло бы подействовать на воображение моих подданных, например обещание относительно Танжера.
Интернационализация этого города внушает мне лишь относительное доверие, – новый режим не будет жизненным. Великобритания, в конце концов, наложит руку на этот стратегический пункт, который вместе с Гибралтаром обеспечит ей господство над Средиземным морем. Для нас это было бы ударом, которого мы могли избежать, если бы одна из держав не согласилась утвердить вырабатываемый статут.
Танжер, присоединенный к нашей зоне, был бы неоценимым козырем в моих руках. Имеются и другие преимущества, которые можно было бы предоставить Испании; так, например, расширение к югу ее зоны в Марокко“».
54Газовая атака на Ипре произошла 22 апреля 1915 г. В этой атаке немцы впервые в мировую войну применили удушливые газы. Психологическое действие нового оружия на подвергшиеся ему войска было потрясающим. Удушливые газы поражали одних насмерть, оставшиеся в живых лишались способности обороняться. Однако и германцы не сумели успешно использовать новое оружие, так как они сами еще не знали, какое действие оно оказывает на противника. Вот как один военный историк описывает первую газовую атаку, ее убийственное действие на обороняющихся и ничтожные, не находящиеся ни в какой связи с дезорганизацией противника, достигнутые успехи немцев:
«В 5 часов начался потрясающий грохот орудий, и тяжелые снаряды стали глухо рваться над Ипром и над многими деревнями, которые раньше редко или даже вовсе не обстреливались. Ноздри людей, ближе находившихся к фронту, втянули запах какой-то адской эссенции. Те, кто был ближе к северным окопам впереди Ипра, увидели два странных призрака из зеленовато-желтого тумана, медленно ползущие вперед и постепенно расплывавшиеся, пока не слились в один, а затем, двигаясь дальше, не растворились в синевато-белое облако.
Облако это висело теперь над фронтом двух французских дивизий (алжирской и территориальной), примыкавших к британским частям и удерживавших левый сектор. Вскоре офицеры за фронтом британских войск и вблизи мостов через канал были потрясены, увидев поток бежавших в панике людей, стремившихся в тыл. Африканцы, соседи британцев, кашляли и показывали во время бега на горло, вперемешку с ними неслись обозные и повозки. Орудия французов пока еще стреляли, но к 7 часам вечера и они внезапно и зловеще замолкли.
Беглецы оставили за собой на фронте прорыв шириной более 4 миль, заполненный лишь мертвыми или полумертвыми, которые, задыхаясь, агонизировали, отравленные хлористым ядом. Обе французские дивизии почти полностью перестали существовать. Германцы газами сняли защитников с северного фланга сектора, сделав это так, будто они просто выдернули коренной зуб на одной из сторон челюсти.
Оставшиеся спереди и на южном фланге „зубы“ сектора образовывала канадская дивизия (Альдерсон), а ближе к прорыву – 28-я (Бульфин) и 27-я (Сноо) дивизии, которые вместе составляли 5-й корпус Плюмера. Германцам надо было пройти на юг 4 мили, чтобы достигнуть Ипра, а затем выбить и эти „зубы“ нажимом с тыла.
В этот вечер германцы прошли вперед 2 мили, а затем, как это ни странно, остановились. Все расстояние в 4,5 мили между обнаженным флангом фронта канадцев и каналом, представлявшим собой хорду сектора, было заполнено только немногими мелкими постами, поспешно надерганными из французских и канадских частей, находившихся до этого в резерве. Между этими постами зияли три никем не занятые разрыва шириной в 2, 1 и 3 тысячи метров.
Но и к 1 мая германцы продвинулись вперед лишь на несколько сот метров. Когда же наконец бой здесь замер (в конце мая), единственным видимым отличием было то, что выступавшая прежде вперед часть сектора сравнялась, причем произошло это главным образом из-за добровольного отхода британцев. Но любопытным контрастом к обычному опыту прежних операций явилось то, что в данном случае из двух сторон наиболее тяжелые потери понесла обороняющаяся. Потери британцев выразились в 59 тысячах человек – почти вдвое больше количества потерь атаковавших их германцев».
55Русско-румынское соглашение о нейтралитете было заключено 1 октября 1914 г. без ведома союзников и для них необязательное. По этому соглашению за обязательство со стороны Румынии сохранять благожелательный по отношению к России нейтралитет до вступления самой Румынии в войну: 1) Россия гарантировала территориальную неприкосновенность Румынии; 2) признала за Румынией «право присоединить населенные румынами области австро-венгерской монархии», когда Румыния это сочтет удобным; 3) согласилась разделить с Румынией Буковину по принципу большинства населения; Румыния, со своей стороны, обязалась сохранять благожелательный нейтралитет по отношению к России до момента, когда она сочтет нужным занять обещанные ей земли Австро-Венгрии.
56Сепаратные переговоры о мире с Турцией. В январе 1915 г. оппозиционная часть правящей партии «Единение и прогресс» пыталась через доверенных лиц установить контакт с Россией на предмет сепаратного мира. Указанные доверенные лица оппозиционной части младотурецкой партии неоднократно сносились с чиновником российского Министерства иностранных дел Серафимовым, который был прикомандирован к итальянскому посольству в Константинополе для ведения русских дел, информировали его о течениях в партии в пользу мира и старались узнать, как отнесется к этому Россия. Предварительное условие для заключения мира, какое они выставляли, – сохранение Константинополя и проливов за Турцией. 20 января 1915 г. Серафимову было предписано из Петербурга: «Ни в какие политические переговоры ни с кем из членов комитета вам вступать не следует». Почти одновременно либеральная партия, опиравшаяся на командира 1-го корпуса в Константинополе Мехмед-Али-пашу, пыталась завязать сношения через Венизелоса с Англией. Мехмед-Али-паша предлагал устроить переворот в Константинополе, изгнать немцев и заключить мир. Но и эта группа ставила непременным условием сохранение Константинополя и проливов за Турцией и ее азиатских владений. Грей и Делькассе считали нужным поддерживать связь с либеральной турецкой партией, но не давать ей никаких гарантий насчет территориальной неприкосновенности Турции в случае свержения младотурок и открытия мирных переговоров. Поручая английскому послу в Петербурге Бьюкенену передать это мнение Сазонову, Грей подчеркивал, что обещание России Константинополя и проливов остается в силе. Опасаясь, однако, что перспективы заключения мира с Турцией могут побудить Англию отказаться от своего обещания, Сазонов добился заключения формального соглашения с союзными послами, которое должно было похоронить всякие попытки переговоров о сепаратном мире с Турцией. О самом соглашении Сазонов торжественно сообщил 28 февраля царским послам в Лондоне и Париже, Бенкендорфу и Извольскому, следующее:
