К концу полудня новая телеграмма Жоффра военному министру извещает нас, что на нашем левом фланге и в центре наш успех растет и все более превращается в победу. Наш 1-й кавалерийский корпус во главе с генералом Бриду, заменившим генерала Сорде, старается согласно полученной директиве отрезать неприятелю пути отступления.
Наши бельгийские друзья в восторге. Сегодня утром Клобуковский встретил на Льеррской площади в Антверпене короля при его выходе из главной квартиры. Король сказал ему: «Это сражение свидетельствует о прозорливости Жоффра. Он отдал приказ о наступлении именно в тот момент, когда оно имело шансы на успех. В настоящий момент бельгийская армия напрягает свои силы, чтобы сотрудничать с французскими и английскими войсками. В нынешних обстоятельствах роль ее заключается в том, чтобы беспокоить неприятеля, даже и перерезать его сообщения. Она не преминет сделать это»*.
Суббота, 12 сентября 1914 г.
Теперь, когда дела идут лучше, я узнал – многие выболтали это, – что за последние недели я, сам того не зная, был объектом крайне страстных, впрочем противоречивых, нападок в известных политических кругах. Сегодня говорят другим языком. Но вчера на меня возлагали ответственность за то, что я знал, и за то, о чем меня оставляли в неведении прежние и нынешние министры, за то, что я сделал в 1912 г., председательствуя в совете министров, и за то, что сделали до меня или упустили сделать правительства, в которых я не участвовал. Недостаточность снаряжения, отсутствие тяжелой артиллерии, расточительность некоторых ведомств, декрет о закрытии сессии парламента, неточные или неполные бюллетени – все это стало в тяжелую годину предлогом для обвинений в мой адрес. Члены парламента, толкующие о своем великом уважении к конституции, доходили до обвинения меня в том, что я не прибег к диктатуре и пошел на поводу у правительства; другие утверждали, напротив, что под маской министров все делал я, хорошее и плохое, особенно же плохое. Что было бы, если бы фон Клюк неожиданно не изменил направления своего движения и Жоффр и Гальени не воспользовались искусно этим случаем для перехода в наступление? Что было бы, если бы наши армии не бились с такой храбростью? Все раздражение, вся злоба, увы, обрушились бы сегодня на меня. Завтра, при малейшей неудаче, все может начаться снова. Моя доля – навлекать молнию на свою голову, чтобы она не поразила слишком многих сразу. Не могу не заметить, как умно поступал еврейский народ, прогонявший в судный день в пустыню бедного козла Азазеля, на которого взваливали грехи людей. Это невинное животное было бы вполне на своем месте в овчарне в Рамбуйе, близ президентского дворца.
Меня посетил де Кергезак, депутат от департамента Кот-де-Нор. Через свою жену он связан с одной влиятельной румынской фамилией и приехал теперь из Бухареста. Он виделся с нашим другом Таке Ионеску, который сказал ему: «Если Италия выступит, Румыния, несомненно, тоже выступит; но для того, чтобы Италия выступила, Франция должна обещать ей что-нибудь, например Тунис». Таке Ионеску слишком умен, чтобы сделать это указание по собственному почину. Надо думать, что он имел директиву дать нам его, это указание разоблачает перед нами настроения, которые мы всячески будем остерегаться поощрять как в Риме, так и в Бухаресте.
Впрочем, согласно сообщениям, полученным Делькассе от Лаговари, король Кароль остается всецело под влиянием Германии и Австрии. Вильгельм II писал королю и гарантировал ему уже теперь обладание Бессарабией, если Румынии удастся завоевать ее, а также обещал ему аннексию Трансильвании примерно по прошествии двадцати лет; к этому времени, пояснял он, произойдет распад Австро-Венгрии. Итак, германский император, который объявил войну в надежде отдалить эту перспективу распада Австро-Венгрии, сам считает этот распад неизбежным?
Жоффр получил следующую телеграмму от великого князя Николая Николаевича: «12 сентября. Генеральное сражение, начавшееся в Галиции десять дней назад, заканчивается большой победой наших армий. За 8, 9 и 10 сентября наши трофеи составили сто орудий и тридцать тысяч пленных, в том числе двести офицеров. Австрийские армии отступают на всех фронтах, преследуемые нашими войсками. Счастлив сообщить вам это известие в тот самый день, когда узнал об успехах храбрых французских и английских армий». Это очень хорошо, и мы от души приветствуем эти победы русских. Но, кажется, в Восточной Пруссии перевес теперь снова на стороне немцев, а Россия, вопреки нашим неоднократным требованиям, направляет свой главный удар против Австрии, между тем как самый верный способ разгромить Австрию – это начать с разгрома Германии.
Воскресенье, 13 сентября 1914 г.
Я снова настаиваю в совете министров на том, чтобы по возможности скорее отправиться в главную квартиру, на фронт и в департаменты, опустошенные в результате нашествия. Так как мне снова дают уклончивые ответы, я заявляю, что, если будут далее медлить с утверждением моего начинания, я порву с обычаем, требующим, чтобы при всех официальных выездах президента последнего сопровождали один или несколько министров, и предприму один без разрешения и содействия правительства те шаги, которые считаю безусловно необходимыми. Эта угроза государственного переворота в миниатюре не вызывает протестов, но возбуждает некоторое удивление, а у иных чувство неловкости.
Вивиани, Рибо и Томсон представили мне согласованный ими финансовый доклад большой важности. Казначейство нуждается в средствах и не может прибегать с этой целью исключительно к помощи государственного банка путем непрерывного увеличения эмиссии, не может также искать этих средств путем увеличения налогов; правительство полагает, что будет очень трудно обеспечить поступление этих налогов, пока продолжаются враждебные действия и многие налогоплательщики мобилизованы. Поэтому Рибо считает, что нельзя обойтись без выпуска краткосрочных займов. Сумма бонов казначейства не превышает в настоящий момент трехсот пятидесяти миллионов франков. Она гораздо ниже той цифры, которой могла бы достигнуть. Министр финансов предлагает сделать эти боны доступными публике, выпустив купюры в тысячу, пятьсот и даже сто франков, и размещать их через банки. Кроме того, принято решение, что во все время войны эти боны – на них приглашаются подписываться все патриотически настроенные граждане – будут называться бонами национальной обороны. Я подписываю соответствующий декрет, который, кроме Рибо, скрепляют своей подписью Вивиани и Томсон. Во второй половине дня я посетил несколько местных госпиталей, в которых находятся на излечении тысячи раненых. Я беседую с этими бравыми людьми, все они поражают своей храбростью, оптимизмом, хорошим настроением.
Полковник Пенелон доставил мне два последних знамени, взятые у неприятеля. Они помещены в префектуре под охраной моих офицеров.
Жоффр телеграфирует нам, что «все более выявляется всеобъемлющий и блестящий характер нашей победы. Повсюду неприятель отступает без оглядки, он отступает даже перед нашими 1-й и 2-й армиями (Лотарингия и Вогезы), которым более месяца оказывал сопротивление. Повсюду немцы оставляют пленных, раненых, трофеи. Наш авангард преследует неприятеля по пятам, не давая ему времени перегруппироваться. На нашем левом фланге мы перешли Эну ниже Суассона. Таким образом, за шесть дней боев мы продвинулись вперед более чем на сто километров. Центр наших армий находится уже на севере от Марны; наши лотарингская и вогезская армии подступают к границе. Правительство республики может гордиться подготовленной им армией».
